Мужицкий край – моя Сибирь

Продолжение. Начало в «ЗВ» № 57 от 17.07.2012 г.

... Итак, Покровка

На высоком правом берегу реки Бочанки, против старинного села Шестаково, сразу же начинался сосновый бор. Тёмной гривой он уходил немереными километрами на северо-запад. Простор необъятный. Со всех концов огромной империи добирались сюда российские мужики. В поисках лучшей доли они тащились вместе с семьями за тысячи вёрст в основном из южных, юго-западных и центральных районов России. В далёкой Сибири они надеялись спастись от царского гнёта.

Наскоро выкопав землянки, мужики валили могучие сосны, чтобы к зиме войти в свои дома. Так появилась новая деревня. Окрестили её Покровка – в честь Покрова 14 октября по старому стилю.

Изначально здесь была одна улица. Её жителями стали Потапские, Симоновы, Постниковы, Маляшевы. По церковным метрическим книгам достоверно известно, что род Потапских пришёл из Могилёвской губернии, Веселовы – из Вятской, Маляшевы, Шебеко, Губановы – из Уфимской.

Местные богатеи косо поглядывали на пришельцев. Но рабочие руки были нужны всегда. Бедняков они эксплуатировали не меньше, чем помещики центральных губерний. Шли годы. Своим горбом отвоёвывали покровцы у леса каждый клочок пашни. Понемногу в дома новосёлов входил мало-мальский достаток.

Покровские хлеборобы ещё не пустили здесь корни, как на западе полыхнуло зловещее пламя империалистической войны.

Смутные времена

В первые же месяцы всех здоровых мужчин забрали в солдаты. Сиротливо выглядели недостроенные бани, сараи, ограды дворов. Надолго оторвала война людей от родного крова. А когда отгремели последние залпы сражений, вновь возвращались землепашцы к мирному труду. Но какая-то тревога витала в воздухе. Говорили шёпотом о какой-то революции в Питере, в Москве, и что царя нет…

Все жили в ожидании чего-то. И вот грянула война – Гражданская. Всё смешалось в этой войне: кто красным стал, кто белым. Сын пошёл на отца, брат – на брата. Кто вообще создавал отряды самообороны.

Отец рассказывал: «А тут ещё сразу страшная засуха нагрянула. Зимой было съедено всё. Весной же ели крапиву, пучки, берёзовые опилки, хорошо, что рано пошли грибы, а затем земляника. Брали её вёдрами. Из соломы мололи подобие муки, мешали с ягодами и ели». В то время семья Веселовых состояла из семи человек, а работал один отец.

Помню, приходит раз отец с работы, закурил и заплакал.

– Чего ты? – спрашивает мать.

– Пилил и колол у одного хозяина дрова, сели ужинать. Съел кусок хлеба, беру второй, а хозяин мне и говорит: «Ты, Павел Иванович, хлебца-то поменьше ешь…». Вот так вот, мать.

После засухи 1921 года весна была ранняя и тёплая. Земля ждала сеятеля, а засевать поля покровским мужикам было нечем. Большинство солдат, вернувшихся с Гражданской войны, просто опускали руки. Надо было снова идти в кабалу к шестаковским кулакам, просить хоть немного семян, чтобы засеять полоску земли.

Но в одно раннее майское утро под окном избы прогремел весёлый голос соседа: «Павел Иванович! Иди к общественным амбарам, там семена раздают, ты в списке тоже!» Отец изменился в лице: не может быть … Но, накинув кепчонку, пошёл. Согласно количеству едоков в семье ему выделили пшеницы на одну десятину, ещё пять пудов овса, два пуда ячменя и пять фунтов проса. Как он спешил домой! Как блестели его глаза!

В головах бывших фронтовиков была одна мысль: «Как же жить дальше?». В Покровке сколотили партийную ячейку под руководством Дмитрия Ивановича Симонова, работавшего на паровой мельнице в селе Бушуево. Однако продержалась она недолго. В период крестьянского мятежа 1921 года в Покровку на рассвете ворвалась конная банда и схватила активистов. Взяли в Бушуево и работавших на мельнице Симоновых – сына и отца. Про эту трагическую историю вот что рассказывал отцу оставшийся в живых очевидец Иван Егорович Постников: «По пути от Покровки до Агарака (там находился штаб мятежников) бандиты над нами издевались. Особенно над Дмитрием Симоновым, у которого при обыске обнаружили партийный билет. Его били по лицу, а когда пошла кровь, сидевшего рядом с ним Полева заставили слизывать её языком. Особенно усердствовал рыжеусый детина лет тридцати в каракулевой папахе. Полев не стерпел и, приподнявшись на локти, плюнул кровавой слюной в оскаленные зубы бандита. Сильный удар рукояткой нагана по голове оглушил его. В Агарак нас привезли вечером. Подошедший здоровенный мужик сорвал с меня шапку и, размахивая колом, заорал: «И ты, седая сволочь, в коммунистах ходишь? Слазь с саней!» Страшный удар по голове. Всё исчезло…

Второй очевидец этого зверства Поликарп Маляшев, чудом оставшийся в живых, позже вспоминал: «Нас поместили в церковь. Здесь уже были заперты избитые, окровавленные люди. По Агараку до рассвета слышалась стрельба и крики. Симонову удалось развязать руки. Окинув всех взглядом, он твёрдо сказал: «Живыми из этого логова нам не уйти. Когда выведут за ограду – разбегайтесь. Может, кто и останется в живых».

Вскоре заскрипели церковные двери и донёсся насмешливый голос: «Выходите, господа большевики, завтракать!». Впереди виднелся обрыв, в направлении которого вытянулась цепочка вооружённых бандитов. Когда первые пленные пошли к обрыву, началась стрельба. Берег огласили предсмертные крики и стоны. Несколько человек устремились к лесу. Впереди бежал молодой парнишка лет восемнадцати. Преследовать нас бандитам, видимо, не было времени…».

По воспоминаниям наших родственников и племянницы Д.Симонова Таисьи Ивановны Симоновой, проживающей сейчас в Новой Заимке, среди расстрелянных активистов не оказалось Симоновых. Их тела нашли позднее в лесу забросанными сучьями, в небольшой яме. Симоновы приняли мученическую смерть: после страшных пыток им выкололи глаза и закололи штыками...

Я бывал в Агараке в семидесятых годах прошлого века, когда ездил туда на медвежью охоту. Село довольно большое, с несколькими хорошо сохранившимися старинной кладки из красного кирпича домами. Место у излучины реки, где расстреливали активистов, оставило какое-то неприятно-тревожное ощущение. Видимо, такие места сохраняют отрицательную энергию, я это чувствовал…

Виктор ВЕСЕЛОВ

Продолжение следует.