Арктический фронт

Текст Геннадий КРАМОР

На фото тральщик Т-116 – единственный уцелевший из конвоя БД-5.

Шестьдесят пять лет отделяют нас от победного финала Великой Отечественной. Две тысячи километров отделяют Ишим от берегов Карского моря. Не намного меньше отстояли эти географические пункты от официальной линии фронта. Но смертоносные щупальца войны коснулись и степных ишимских вод, и льдов северного побережья Тюменской области. С тех пор словно реки обратились вспять, и волны Карского моря горькой пеной бьются в сердца одной ишимской семьи…

Несчастливая судьба «Марины Расковой»

«И чаще всего погибал человек в Атлантике самой худшей из всех смертей, которая зовётся безвестной. Это не та общедоступная смерть, когда тебя подберут, накроют шинелью и уложат в братскую могилу. У этой смерти нет даже могилы...» Равно справедливы эти слова и к Арктике.

Взяты они из романа Валентина Пикуля «Реквием каравану PQ-17». Его называют лучшим произведением писателя. Им зачитывалась вся страна в начале 70-х. Трагическое описание гибели 23 кораблей с их командами заставляла содрогнуться. Спаслось лишь 11 судов. Среди них – пароход «Ironclad». Судьба его сложна. Заложенный на американских верфях в 1917 году, он был спущен на воду с названием «Mystic». Впоследствии не раз перепродавался и переименовывался. Но мистическая судьба, закреплённая в первом имени, словно преследовала этот грузовой корабль. В июне 1942 года он вышел из Исландии в составе союзнического каравана, вёзшего грузы Советскому Союзу по программе ленд-лиза (поставка техники и продовольствия с отсроченным сроком платежа). И будучи спасён от гибели во время нападения немцев на караван, благополучно пришёл в порт Молотовск (ныне Северодвинск).

И здесь начинается череда неудач. При попытках выйти в обратный путь судно дважды садится на мель. Его ремонтируют и передают в состав Северного государственного морского пароходства, присвоив имя «Марина Раскова» – в честь недавно погибшей лётчицы, Героя Советского Союза. Первый же рейс отремонтированного судна на Новую Землю оказался несчастливым – в шторме сломался руль. Пароход удалось отбуксировать и вновь поставить на ремонт. Рабочих поторапливали: короткое северное лето заканчивалось, а «Марине Расковой» предстояло немало трудов.

Наконец, к 8 августа на судно было загружено около семи тонн различных грузов для Карской военно-морской базы (КВМБ) Беломорской военной флотилии и полярных станций Карского моря и моря Лаптевых для смены зимовщиков и снабжения их топливом, снаряжением и продовольствием. Помимо экипажа (55 человек) и военной команды (5 человек) на борт поднялось 354 человека – смена зимовщиков, военнослужащие КВМБ и их семьи, а также строители и рабочие (в т.ч. несколько заключённых), направлявшиеся в порт Нордвик. Поскольку к тому времени немецкие субмарины чувствовали себя в арктическом регионе как у себя дома, транспорт сопровождали корабли конвоя – недавно полученные по ленд-лизу минные тральщики Т-114, Т-116 и Т-118. Последний был флагманским, на нём размещался командир конвоя капитан 1 ранга А.З.Шмелёв.

11 августа конвой БД-5 («Белое море – Диксон») через пролив Югорский Шар вышел в Карское море и лёг на курс к острову Белому у северной оконечности Ямала. К тому времени на все корабли было разослано предупреждение: в море замечена подводная лодка противника. Впоследствии выяснилось, что к началу августа в Карском море на ключевых мореходных путях заняли боевые позиции шесть немецких подводных лодок «стаи полярных волков» «Грайф» под руководством гросс-адмирала Дёница.

Трагедия конвоя БД-5

Когда в восемь часов вечера 12 августа прогремел взрыв у правого борта «Марины Расковой», приборы не показывали присутствия субмарины. Командир конвоя и командир флагманского тральщика капитан-лейтенант С.М.Купцов оценили происшедшее как взрыв неконтактной мины. Командир Т-114 капитан-лейтенант И.О.Панасюк тем не менее начал галс противолодочного поиска, но он не привёл к успеху. Последовавший вскоре взрыв у кормы флагманского Т-118 также был похож на взрыв мины. Поэтому были предприняты меры по спасению людей с повреждённых судов – вместо того, чтобы немедленно покинуть опасный район.

Флагманский тральщик спасти не удалось. Его команда была эвакуирована на Т-114. Меры по спасению транспортного судна также оказались неэффективными. Вода подошла к топкам, решено было их затушить и отправлять людей также на Т-114. В первую очередь переправили женщин и детей. К полуночи на тральщик было принято 144 человека с «Марины Расковой» и более шестидесяти членов команды погибшего Т-118.

Последними покидали транспортный корабль капитан В.А.Демидов и оставшиеся члены команды. В этот момент у борта Т-114 прогремел мощный взрыв. Взметнувшийся вверх высокий столб воды свидетельствовал о торпедной атаке. Стало ясно, что конвой попал не на минное поле, а в зону действия немецкой субмарины. После первых торпедирований она смогла беспрепятственно уйти на дно для перезарядки торпед и теперь взялась довершать своё чёрное дело. Неподвижно стоящие корабли стали для неё лёгкой добычей. Т-114 ушёл на дно в течение четырёх минут. Находившиеся на нём пассажиры с «Марины Расковой» и вся команда, включая командира конвоя А.З.Шмелёва, погибли. Спаслось только 26 человек. Командир Т-116 капитан-лейтенант В.А.Бабанов встал перед нелёгким выбором. Гибель Т-114 и замеченный перископ не оставляли сомнений в наличии вражеской подводной лодки. Атаковать её в районе спасательной операции с пассажирами на борту (их было 186 человек) Бабанов не решился. Оставался один выход: немедленно покинуть опасный район, чтобы не подвергнуть опасности последнее судно со спасёнными, но, доставив их на берег, вернуться за оставшимися. Тральщик взял курс на запад и на полном ходу отправился в порт Хабарово. Вслед ему прогремели два взрыва на полузатопленной «Марине Расковой». Добив грузовой транспорт, немецкая подлодка смело поднялась на поверхность и, не обращая внимания на людей в шлюпках, погналась за ушедшим тральщиком.

В дальнейшем стало известно, что «Марина Раскова» и тральщики были потоплены немецкой подводной лодкой «U-365» под командованием капитан-лейтенанта Х.Ведемейера. Она применила бесследные акустические электроторпеды, которые самонаводились на шум винтов кораблей. Ю.Д.Капралов в статье «Трагедия в Карском море» пишет: «В отличие от обычных, эти торпеды позволяли подводным лодкам атаковать корабли с дальних дистанций, находясь вне пределов действия корабельных гидролокаторов. Магнитные взрыватели акустических электроторпед срабатывали под действием магнитного поля корабля. Причём внешние признаки взрывов были очень схожи со взрывами неконтактных мин. Эти особенности нового оружия и ввели в заблуждение командира конвоя, других моряков, посчитавших вначале, что корабли попали на минное поле». Стоит заметить, что оружие это было не столь новым; советские специалисты знали его с конца 1930-х годов. Но по какой-то причине эта информация поступила на Северный флот слишком поздно…

Как назло, вслед за гибелью кораблей разыгрался шторм. Холодная вода заливала нехитрые спасательные судёнышки – три вельбота (парусные судна), кунгас (деревянная барка без руля и паруса), катер и несколько шлюпок. На них оставалось около полутора сотен человек. Многие из них были свидетелями гибели на тральщике Т-114 своих родных и близких. Теперь им предстояло новое и тяжёлое испытание – борьба за жизнь с ледяными волнами Карского моря, без запасов пищи и питья. Дошедший благополучно до Хабарова Т-116 не смог вернуться из-за непогоды. Тем временем течение и ветер раскидали в разные стороны практически неуправляемые лодки.

Несмотря на непогоду, самолёты, управляемые опытными лётчиками С.В.Соколом, М.В.Козловым, П.А.Евдокимовым и другими, всё же начали поиски. Принять на борт найденных было затруднительно из-за высоких волн. Тем не менее в течение 12 дней, прошедших после гибели БД-5, ценой героических усилий и риска для жизни лётчики спасли 73 человека. Стоит заметить, что М.В.Козлов прежде принимал участие в спасении людей, уцелевших после разгрома каравана PQ-17…

Всего, по подсчётам Ф.А.Романенко, из 636 человек, находившихся на борту потопленных судов, удалось спасти 259 человек, погибло – 377.

Это была крупнейшая военная катастрофа в Арктике.

Память не умирает

Про трагедию конвоя БД-5 было написано несколько статей, но своего Пикуля для этой истории не нашлось. Поэтому большинство жителей Тюменской области даже не подозревает, насколько близко война подошла к границам нашего региона.

В 2008 году региональная общественная организация «Полярный конвой» (г. Санкт-Петербург) и городская общественная организация обдорских краеведов «Родник» (г. Салехард) взялись за подготовку общероссийской экспедиции памяти к месту гибели конвоя БД-5. Благодаря деятельности проекта «Карская экспедиция-2009» удалось найти не только родственников погибших в водах Арктики, но и живых участников конвоя. Координатор проекта салехардец Сергей Шулинин подробно освещал деятельность организаторов и выкладывал в Интернете найденные материалы по истории конвоя БД-5. В опубликованных списках погибших значилось и имя Андрея Никитича Бакшеева. Там же было указано, что его семья проживала на станции Ишим Омской железной дороги.

В это же время в альманахе «Врата Сибири» (№ 1 за 2009 год) вышла статья Камиллы Кузнецовой, где опять же упоминался ишимец Бакшеев. Главный редактор альманаха Анатолий Васильев не мог остаться равнодушным, увидев имя земляка. Позвонил историку и краеведу Надежде Проскуряковой. Ей удалось вырвать из тени забвения не одно славное имя, связанное с Ишимом. И на этот раз Васильев не ошибся. Проскурякова начала поиск. Взяв телефонный справочник, обзвонила всех упомянутых в нём Бакшеевых. Безрезультатно. И тут вспомнила: по соседству с нею жила Лариса Андреевна Зотина, в девичестве Бакшеева. Выстрел памяти оказался точным. Вскоре в кабинете Надежды Леонидовны мы беседовали с дочерью героя северной битвы.

Справедливости ради надо сказать, что прежде Ларису Андреевну уже нашли помощники проекта «Карская экспедиция-2009». В местной газете было дано объявление о поиске родных А.Н.Бакшеева. Его дочь откликнулась, позвонила по указанному телефону. Но не смогла до конца понять, что её приглашают участвовать в этой экспедиции. К сожалению, поход к месту гибели кораблей конвоя БД-5 так и не состоялся. Зато в Салехарде появилась памятная доска: «Памяти полярников, членов их семей и моряков, погибших в акватории северного побережья Ямала с пароходом «Марина Раскова» и минными тральщиками 12 августа 1944 года». Памятный знак от имени губернатора Ю.В.Неёлова и жителей Ямало-Ненецкого АО был установлен и на острове Белый, где в сентябре 1944-го были захоронены тела погибших, обнаруженные на прибитом волнами к берегу кунгасе.

Из Ишима – к морским глубинам

Лариса Андреевна, волнуясь, рассказывает об отце. Собственная память ей плохой помощник – в год гибели Андрея Никитича ей было 5 лет. Опирается на рассказы матери, на немногочисленные документы и фотографии. Перед нами всё яснее проступает его облик – человека внешне не героической судьбы, геройством которого стала честная служба своему Отечеству. Хотя, конечно, больше дочь знает не о службе отца, а об истории его любви. Андрей и Елена познакомились на танцах в железнодорожном парке в 1933 году. Ему уже исполнилось 20 лет, она младше на пять лет. Семьи их, как и семьи большинства железнодорожников, – приезжие. Никита Бакшеев происходил из забайкальских казаков, его сын тоже родился в Читинской области. Родион Степанов, отец Елены, приехал из Курганской области. Их детям ещё предстояло учиться. Андрей поступал в Ленинградское военно-морское краснознамённое училище имени М.В.Фрунзе. Елена решила стать учительницей и уезжала в Пермь. Влюблённые дали друг другу клятву верности. И сдержали её.

Елена Родионовна вернулась домой чуть раньше. Не окончив до конца курс из-за травмы, приехала на родину и устроилась учительницей в начальную школу № 34 на станции Ишим - она стояла на углу улиц Школьной и Карла Маркса, теперь память об этом здании сохранилась только в городской топонимике. Андрей Никитич учился на минёра-подводника. В свидетельстве об окончании, выданном 17 июня 1938 года, – разные оценки: от «посредственно» до «отлично». Особенно удачно давались будущему морскому офицеру такие предметы, как «торпедное оружие», «средства наблюдения и связи», «устройство подводной лодки». По «истории ВКП(б)» – «хорошо». Из анкетных данных мы знаем, что впоследствии он вступил в ряды партии большевиков. Последняя запись в свидетельстве – приказом наркомвоенмора № 542 А.Н.Бакшееву присвоено звание лейтенанта.

В семье сохранилось несколько фотографий Андрея в форме курсанта. Снимки одиночные, снимки с друзьями… Молодые, весёлые, сильные…

«Продолжать нашу хорошо начавшуюся жизнь…»

А.Н.Бакшеев получил назначение в порт Находка. На Дальний Восток они ехали с Еленой (по-домашнему – Люсей) уже как муж и жена. В 1939-м родился первенец – дочь Лариса, Ляля. В 1942-м – сын Георгий, Жорик. До 1943 года семья жила вместе. Потом отца направили, как предполагает дочь, в США получать выделенные по программе ленд-лиза минные тральщики американского производства. Перед началом эксплуатации нужно было изучить их устройство, которое отличалось от конструкций советских кораблей. После возвращения на Дальний Восток нашим морякам предстояло сопроводить полученные корабли и грузы на запад, в район боевых действий.

К этому периоду относится одно из двух сохранившихся у Ларисы Андреевны писем отца. Оно датировано 17 октября 1943 года. Многое сказано между строк – военная цензура! – а потому осталось для нас загадкой. Судя по всему, после прихода в порт Находка моряки надеялись встретиться с родными, но это не удалось. Поэтому то, что не получилось сказать при встрече, Андрей Никитич доверил бумаге. Поход предстоял трудный и опасный (пять кораблей и подлодка шли в распоряжение Северного флота по арктическим морям), все это знали, и письмо написано как завет жене и детям:

«Когда ты, дорогая, получишь письмо моё, меня здесь не будет, начну свою длительную командировку, и вот перед уходом, Люся, мне хочется написать тебе хорошее-хорошее письмо… С тех пор, как я тебя узнал, прошло много дней, но я горд за то, что за эти долгие дни я никогда, ни одного раза не усомнился в своей любви, а это хорошо, и для тебя это должно быть хорошо, дорогая.

Хорошо то, что я любил, люблю и буду любить, но хорошо и то, что ты умела любить, и я больше всего рад тому, что я чувствовал твою любовь. Это меня радует, это даёт надежду на будущее, и сейчас, когда я расстаюсь с тобой надолго, я уверен в своей любви, уверен и в твоей, это очень хорошо…»

Невозможно без волнения читать эти строки, ставшие завещанием, – читать, зная, что тот, кто их писал и та, кому их писали, больше никогда не увиделись в земной жизни. Можно лишь предположить, сколько слёз было пролито над этими тетрадными листками. Но карандашные строки не размываются слезами, как и чувства моряка.

«Ты знаешь, куда я ухожу, и ты знаешь моё желание… – не быть в стороне, проклятым в будущем, это не так нужно будет мне, как нашим детям, поэтому ты должна понять, милая, почему я расстался с вами на время. Я буду очень рад встретиться со своей семьёй после нашей разлуки и продолжать нашу хорошо начавшуюся жизнь…»

Второе письмо датировано 27 апреля 1944 года. В нём указан обратный адрес: Мурманская область, Губа Тюва. Это посёлок неподалёку от Мурманска, в устье Кольского залива. 8 августа 1944 года капитан-лейтенант А.Н.Бакшеев вышел в море в должности помощника командира флагманского тральщика Т-118, сопровождавшего «Марину Раскову». Точных сведений о том, в какой момент трагедии он погиб, не имеется. Скорее всего – когда вражеская субмарина торпедировала тральщик Т-114., на котором к тому моменту находились уцелевшие члены команды флагмана.

Неясность обстоятельств гибели моряка-ишимца ещё не раз терзала сердце его жены и матери, Нины Сергеевны, к которой переехала из Находки Елена Родионовна с детьми. 18 ноября 1944 года семье погибшего было выслано официальное извещение, на основании которого вдове назначалась пенсия. Но 23 июня 1945 года из Управления кадров офицерского состава наркомата ВМФ в Ишимское отделение Госбанка пришло уведомление: «Ввиду того, что муж пенсионерки Бакшеевой Елены Родионовны оказался жив, прошу выплату пенсии ей прекратить… Гражданку Бакшееву Е.Р. прошу сообщить в 6-й отдел УКОС ВМФ адрес мужа…» Если бы она могла его сообщить! Она готова была отказаться от любых пособий, лишь бы муж нашёлся живым. Но это было не так. Тем же официальным извещением от 31 августа 1945 года предписывалось продолжить выплату. Подобная ситуация, по воспоминаниям Ларисы Андреевны, повторялось несколько раз. Словно ледяные волны Карского моря вновь и вновь бились в её сердце, напоминая об утрате.

Елена Родионовна прожила 74 года. Поднимала на ноги детей, воспитывала в школе поколение «безотцовщины». 62 года прожил Георгий Андреевич Бакшеев. Хранителями памяти о подвиге моряка остались его дочь Лариса Андреевна Зотина и его сестра Раиса Никитична Иванова, которой исполнилось 88.

Лишь спустя 65 лет они узнали, где и при каких обстоятельствах погиб их отец и брат. Они – из того поколения, которое знает подлинную цену жизни. Дай Бог, чтобы их внукам и правнукам не пришлось заплатить за это знание такую же цену…