И этой судьбой мы все друг на друга похожи

Была земля и жёсткой, и метельной.

Была судьба у всех людей одна.

У нас и детства не было отдельно,

А было вместе - детство и война.

Мы с мужем Сергеем Макаровичем Сотниковым как раз из того поколения, которое называют – дети войны. Я – сибирячка, уроженка Вагайского района, села Шестового. Он – со Ставрополья. Родился в деревне Падинка Александровского района. Перед самой войной родители переехали в районный центр, купив там саманный домик. Фактически дата рождения моего мужа 14 октября 1928 года. А в паспорте значится 20 декабря 1930 года. Так из-за отсутствия «метрики» решила комиссия по установлению возраста. На тот момент подобная скидка была выгодна пареньку, перенесшему оккупацию. А вот при выходе на пенсию два этих года уже воспринимались как потеря.

В семье Сотниковых детей было трое. Сергей – старший из братьев, за ним – Иван и Михаил. Отец, Макар Иванович, был бухгалтером в потребкооперации. Мать, Мария Федоровна, трудилась на пекарне.

О войне узнали по радио. Репродуктор на площади, по которому прозвучала эта страшная новость, слышен был далеко. И тотчас под ним собралась растревоженная толпа. Получился стихийный митинг. И весь мирный уклад покатился с этих минут уже по другим рельсам.

* * *

24 июня, на третьи сутки войны, Сотниковы проводили на фронт отца. Прощаясь с семьёй, Макар Иванович крепко обнял и поцеловал всех троих сыновей, наказав им слушаться матери, а жене беречь ребятишек. И чтоб папку ждали домой, что вернется он непременно. А еще сказал, мол, война, может быть, и затянется, но чтоб знали и верили: Гитлер будет разбит.

С этой верой и жили. Даже под немцем. Немецко-фашистские войска вторглись на территорию Ставрополья 2 августа 1942 года.

Август на Ставрополье был в огне, дыму и крови. Немец шел от Сальских степей. И войска Красной Армии под натиском превосходящих сил противника отступали на юго-восток и юг. Эвакуировались организации. Через село Александровское шли колонны машин, тянулись повозки беженцев, катили ручные тележки со скарбом и маленькими детьми несчастные матери.

Одна из таких семей ночевала в их доме. И он слышал рассказ очевидицы тех событий как бомбили г. Ворошиловск (Ставрополем он стал позднее). Бомбы падали на вокзал. На жилые кварталы. На людей, бежавших из города. Все дороги были разбиты. По обочинам их дымились остовы машин. Валялись перевернутые телеги, лошадиные туши. Жутко кричали раненые.

* * *

А потом оккупанты появились и в их селе. С гулом, грохотом, ревом шла немецкая техника. Как стальная лавина. И казалось, сама земля замерла от страха и ужаса. С самых первых дней все почувствовали, что значит пресловутый немецкий Ordnung. Согласно этому режиму после 6 часов вечера нельзя было появляться на улице. Даже в светлое время суток запрещалось кучно ходить. Под угрозой расстрела запрещалось препятствовать реквизиции любого имущества. Нагло скалясь, эти верзилы шныряли по чужим усадьбам и дворам, сметали всякую живность. А прежде всего – куриц, уток, цесарок. Кто-то прятал домашнюю птицу в предусмотрительно выкопанные ямы. А Сережа с братом Иваном (мамы не было дома) разгребли навозную кучу и ссадили куриц туда, закрыв хворостом сверху. Немцы глянули в сараюшку и, увидев пустые седала, совсем уже было повернули назад, да петух подал голос. Тут же всех их переловили, открутили моментом головы и, погрозив мальчишкам автоматами, убрались наконец с ограды.

В другой раз, потребовав «млека», собрались увести козу. Тут уж дома была хозяйка. Она вынесла кринку только что надоенного молока и просила в слезах, чтоб оставили козочку. Но солдат, а с ним полицай не внимали этим слезам. И тогда самый младший, Мишка, крикнул немцу, что он свинья. Пацаненка схватили и поставили к стенке. Мать, услышав слово «erschissen», обезумев, кинулась к сыну и закрыла его собой.

* * *

Пять с половиной месяцев была Александровка, как и весь Ставропольский край, под пятою врага. Краем уха мальчишка слышал, что в округе есть партизаны. Но героев никто не видел. Да и сами мальчишки были, как партизаны. В одном из своих писем младший брат Иван Макарович писал старшему с родины: «Помнишь, братка, как мы во время оккупации, будучи пацанами, срывали со столбов немецкие плакаты «Будь предан фюреру!», «Великая Германия освободила тебя от ига коммунистов» и другие. Или подрисовывали на них пятиконечные звезды. Как тащили у немцев, все, что плохо лежало. Помнишь, как при их отступлении из-под самого носа умыкнул ты ракетницу и вдобавок велосипед. По тем временам этот транспорт – целое состояние. Но, не догадавшись спрятать его где-то в яру, прикатил домой и поднял на чердак. Ладно, немцы следом не кинулись, не устроили обыск. А то бы не миновать беды .

Потом пришли наши. И пошли проверять дворы на предмет наличия оружия. По сараям и чердакам его тоже было немало: и винтовки, и автоматы, и патронов целые кучи.

Тогда сильно почистили все ребячьи склады. Забрали и твой трофей. Было тогда у нас расстройств.

А как мама с нами грешила, не веля нам «лытать» по полю. Кругом – мины, снаряды. Чего только в окопах ни было!.. И грозила ремнем, а порой не только грозила, но и пускала в ход.

Помнишь случай, как чуть не погиб наш Мишка, когда мы неудачно бросили гранату. А когда добывали порох, разбирая снаряды,ведь подвергали себя смертельной опасности. При подобной же операции убило наповал двух братьев Харитоненко. Да сколько их, таких случаев, было. И потом, при вспашке полей, уже в мирное время.

Долго нам та война аукалась…».

* * *

При немцах школы не работали. А когда пришла наша власть, школы открылись. И Сергей, окончив семилетку, поехал поступать в «мореходку», в г. Батуми. Но, окончив лишь курс, возвратился домой. За компанию с другом. И пошел в Кисловодское ФЗО учиться на столяра. После работал плотником на стройучастке. И бригадиром.

В 1956 году с «Мотопоездом-467» прибыл в г. Тюмень. Строил мосты. В том числе мост через Туру. Трудился на этом предприятии вплоть до его ликвидации.

В 61-м, проучившись в Свердловске на полуторагодичных курсах младших техников-геодезистов, получил квалификацию младшего техника-строителя. И от Тюменского отряда геодезистов №137 попал в наше село Шестовое, где по округе строили вышки. В Шестовом мы и познакомились.

В сельские же строители перешел в связи с семейными обстоятельствами, решив стать оседлым человеком. Строил дома для рабочих совхоза «Родина». На стройке и получил серьезную травму глаза. А до этого у него была травма левой руки. На столярном станке оборвало фаланги пальцев. Но он все-таки плотничал. После же травмы глаза ушел сначала в кладовщики, а потом в сторожа.

Прожили мы с Сергеем Макаровичем долгую совместную жизнь. Вырастили двух дочерей и сына. Имеем внуков и правнуков. Одна из дочерей – учитель, вторая – банковский работник. Сын – предприниматель. Есть у мужа ещё одна дочь в Тюмени. От первого брака. О ней он тоже заботился, пока та не повзрослела.

Дед Сергей очень гордится внучкой Алесей, которая, окончив школу с золотой медалью, учится ныне в Тюменском строительном институте. На четвертом курсе. И также на одни пятерки.

Все дети не однажды бывали на отцовской родине. Знают дедушку с бабушкой. Дед Макар вернулся с войны с перебитыми ребрами и тяжелой раной ноги. Всю жизнь ходил с костыльком. Но век ему выпал долгий: прожил 92 года. А бабушка Мария – 98.

Помню, как она говорила, что не надо в жизни ловчить, что Господь всё видит. И по нашим делам посылает кому-то радости, а кому-то и скорби. Вспоминала, как был соблазн обменять те хлебные корочки на браслеты и кольца, что готовы были отдать в их селе еврейские семьи. Их не всех тогда забирали: метисов не трогали. Только лишь запрещали принимать на работу. И они голодали. Мария Федоровна втихомолку, тайком отделяла эти сухарики для своих голодных соседей. Безо всякой корысти.

* * *

А теперь скажу о себе.

Мой отец погиб на войне. И я тоже хватила лиха. Войну не помню, была очень мала ещё. Но голодный 46-й мне уже памятен. Когда хлеба не было вовсе. И нужда была жуткой: ни одеть, ни обуть. В первый класс пошла босиком. И по снегу учеба моя кончилась. Зиму сидела дома. На другой же учебный год дед, Сарманов Федор Иванович, сшил мне обувку, такие ладненькие чирочки.

Мама после гибели отца вышла замуж вторично. Родилось ещё шесть детей. Да мы двое с братом от первого. И одна потом поднимала всю эту «борону». Потому что и этот муж, весь израненный и больной, очень рано ушел из жизни.

Мне ещё повезло, что сумела окончить 10 классов. У нас в Шестовом была только семилетка. В восьмой ходили в Ушаково, за 10 км. Пешком, по любой погоде. И в заплечном мешке несли «паек» на неделю: хлеб, кружки замороженного молока, катышочки мяса, картошку.

Лето все в колхозе работала, получая на трудодни хлеб и сколько-то денежек. Отдавая их за учебу. Потому что с 8 класса обучение было платным. После десятилетки устроилась в Ушаковский маслозавод, на Ашлыкское сливотделение, заведующей. Потом перевели меня в Шангинск. В 1962 году поехала учиться на киномеханика. И, выучившись, обслуживала своё село Шестовое и шесть окрестных деревень.

Работу свою любила. Все дороги между деревнями мной изучены и исхожены на десятки и сотни раз. Мои награды – три медали за труд. И звание «Ветеран труда».

Очень хочется, чтобы по совокупности заслуг такое же звание получил и Сергей Макарович, общий трудовой стаж которого 50 лет.

Сам о себе и сверстниках наш дедулечка говорит: «Мы на войне не воевали, мы только были на войне».

Были. Страдали. Голодали. И погибали, это тоже случалось.

Хотя бы на склоне лет хотелось нам, детям войны, ощутить уважение государства.

Августа Ивановна РУСАКОВА, ветеран труда

с. Шестовое