Процесс по «делу о «мерседесе»: до приговора еще далеко

Некоторые участники судебного заседания по делу о «мерседесе» уже с трудом восстанавливают в памяти обстоятельства трагедии. Неудивительно – с момента ДТП прошло больше года. Прошлым летом – утром 27 июня – «мерседес» вылетел на перекресток улиц Ленина и Орджоникидзе под запрещающий сигнал светофора. Врезался в автомобиль «шевроле», а потом в пассажирский автобус, который закрыл собой остановку с десятками людей. Благодаря случайности в этой аварии пострадали всего несколько человек. Но один все-таки погиб. Установлено, что он был пассажиром «мерседеса». … Вчера в Центральный районный суд пришли очередные свидетели страшной аварии и эксперты. На том, чтобы последние были приглашены в зал судебных заседаний, настаивала защита обвиняемого Алексея Нестерова, который по-прежнему утверждает, что роковым утром за рулем его «мерседеса» сидел не он, а другой человек. Какой именно из трех его приятелей, находившихся в машине вместе с ним, Нестеров корректно не уточняет (есть, правда, еще одна версия – не помнит). И предоставляет возможность разобраться в этом суду. Признаться, задача перед судьей Олегом Казаковым поставлена нелегкая. Потому как эксперты, пытавшиеся постфактум «рассадить» участников аварии по местам в «мерседесе» (специалисты опирались на характер травм, полученных каждым из пострадавших), дают разные заключения. Более того – прямо противоположные. – Свои выводы я делал на основании медицинских документов, предоставленных мне следователями, – говорит один из приглашенных судмедэкспертов – Сергей Барышников. – Не вызывает сомнений тот факт, что погибший Ахцхецян был пассажиром и находился во время аварии на заднем сидении слева, потому что самый сильный удар пришелся ему как раз по левой части головы. Если бы он сидел за рулем, то подушка безопасности уберегла бы его от подобной травмы… Пожалуй, это обстоятельство – единственное, в котором не сомневается практически никто, кому довелось быть задействованным в расследовании дела. Геворга Ахцхецяна извлекали из искореженного «мерседеса» уже мертвым. Остальные парни либо выбирались оттуда сами, либо им помогали очевидцы происшествия. От сильного удара левую переднюю дверь автомобиля заклинило, поэтому водитель пробирался к выходу через пассажирское сиденье. Немудрено, что в такой суете никто из свидетелей не заметил, кто именно был за рулем. – Хотя кто-то из очевидцев вообще говорил, что водитель автомобиля после аварии вышел из «мерседеса», сел в такси и уехал с места происшествия, – говорит Сергей Барышников. Но, видимо, версию эту следователи не посчитали состоятельной. По крайней мере, они настаивают на том, что аварию спровоцировал не какой-то мифический водитель, а реальный Алексей Нестеров. – Но у Нестерова много ссадин на лице, – продолжает эксперт Барышников. – Если бы он был на переднем сидении, то сработавшая подушка безопасности исключила бы подобные повреждения. Выходит, что он находился на заднем сидении, справа или посередине. – Подождите! – возражает адвокат семьи погибшего Геворга Ахцхецяна. – Человек может сломать нос о сработавшую подушку безопасности? – Это да, – отвечает эксперт. – А почему не может получить ссадины? – Ссадины возникают вследствие контакта с шершавой поверхностью, а подушка безопасности – гладкая. – Ну, а если Нестерова извлекали из деформированного автомобиля, то он мог во время этого удариться обо что-нибудь лицом? – Мы не можем исключать и этого, – соглашается эксперт Барышников. – Однако я пришел к выводу, что Нестеров во время аварии не находился за рулем. Однако и указать на водителя со стопроцентной уверенностью я не могу. Вы должны понимать, что все выводы экспертизы – вероятностные, а не категоричные… По поводу всего лишь вероятностных выводов говорит и Михаил Лоттер – заместитель начальника областного бюро судебно-медицинской экспертизы. Он проводил заключительную, комиссионную экспертизу. Вот только выступления своего коллеги Барышникова не слышал – на судебное заседание немного опоздал, поэтому был вынужден дожидаться приглашения на заседание в коридоре. А когда наконец-то подошел к трибуне, заявил: – Обычно во время аварии водитель страдает всегда меньше, чем пассажиры, потому что находится в зафиксированном состоянии – даже если не пристегнут ремнем безопасности, он держится руками за руль, а ногами упирается либо в педали, либо в специальную площадку. Учитывая, что у Нестерова нет массивных повреждений, и все они находятся преимущественно на левой стороне тела, логично предположить, что сидел он на левом сидении. Так как пассажирское было занято Ахцхецяном – это практически неоспоримо, то остается только водительское. На этом приободрившийся было Алексей Нестеров осунулся. А адвокат пострадавшей стороны подложил на трибуну Михаилу Лоттеру ксерокопию с результатами экспертизы, проведенной Сергеем Барышниковым. – Ну, что я могу сказать, – бегло пробежал тот глазами несколько листочков. – В этой экспертизе местонахождение Нестерова в автомобиле не подтверждено необходимыми доводами. Наша, комиссионная экспертиза пришла к другому заключению. Он мог сидеть за рулем. И, скорее всего, там и был. Да… Неоднозначно. Поговаривают, что первого следователя по уголовному делу отстранили (или сам отказался?) от расследования из-за того, что… запутался. Слишком много противоречивой информации. Может, ясности в дело внесут показания Нины Носоревой – фельдшера выездной бригады скорой помощи, которая приехала к месту аварии уже через десять минут и одной из первых разговаривала с Нестеровым и еще одним парнем из «мерседеса» по фамилии Браян… – Алексей Нестеров не отрицал, что принимал алкоголь, – рассказывает Нина Николаевна. – Собственно, это было заметно и так – по шаткой походке и запаху изо рта. Кроме того, он сам и сказал, что сидел за рулем автомобиля. Второй пострадавший, которого я осматривала, – Браян – тоже находился в состоянии алкогольного опьянения, но на вопросы, как и Нестеров, отвечал адекватно и четко. Сказал, что он сидел на переднем пассажирском кресле… – Вопросы к свидетелю есть? – спрашивает судья у собравшихся. – Есть, – с места поднялся обвиняемый. – А вы можете точно вспомнить, какой именно вопрос вы мне задали и как дословно я вам ответил? – Столько времени прошло! Конечно, дословно я не помню, но если в отчете у меня эта информация записана, то, значит, так оно и есть, – отвечает Нина Носырева. – В конце концов, я не первый год работаю, знаю, как опрашивать пострадавших. И вопросы-то все стандартные, так что ошибиться я не могла. – Действительно, – говорит Олег Казаков. – Сколько вы лет уже работаете по этой специальности? – Двадцать семь лет, шесть месяцев и 28 дней! – без запинки отвечает фельдшер скорой помощи. – Вот, а вы говорите, – укоризненно смотрит в сторону обвиняемого и его адвоката судья. И откашлявшись, снова обращается к свидетелю: – Извините, а почему вы так сразу про эти шесть месяцев и 28 дней ответили? – Да потому что помню хорошо – на работу меня приняли в 1985 году, первого апреля – в День смеха. … Сторонам же судебного процесса по делу о «мерседесе» не до смеха. Прошло уже несколько заседаний. Допрошены многие свидетели. Но кто ответит за гибель человека и угрозу для десятков других людей, которые только чудом не стали жертвами бешеной гонки, пока так и не известно.