Судьбы её запутанный клубок...

Анастасия Васильевна Белевская совсем недавно отметила своё 95-летие. Жизнь этой женщины как запутанный клубок, состоящий из множества разноцветных нитей, - она богата на события, насыщена, интересна, поэтому простой её никак не назовёшь.

Моя героиня, дожив до столь преклонного возраста, не утратила чувство юмора, она в гуще всех событий, ко всему происходящему относится, можно сказать, философски. На вопрос о рождении отвечает в стихотворной форме:

«Я родилась в тот самый год, в сырую, серую погоду,

Когда в большой стране народ боролся за свободу».

Именно в октябре 1917 года большевики, белогвардейцы, эсеры, анархисты рвали страну на части, каждая из сторон доказывала свою правоту. В результате разногласий гибли невинные люди, кровь лилась рекой, образовалась стена непонимания и вражды на долгие десятилетия...

В это смутное для России время маленькая Настя и её родители, жившие в сибирской глубинке, - в Усть-Ламенской волости Ишимского уезда Тобольской губернии, сами того не осознавая, вступили в новую, не понятную для них фазу, заставившую поменять привычный уклад жизни...

Своего отца Василия Петровича Филинова Анастасия Васильевна не помнит - была совсем крохой, когда его призвали на службу в царскую армию в город Красноярск. Глава семейства так и не вернулся, умер от бушевавшей тогда эпидемии брюшного тифа, на чужбине и захоронен в общей могиле. В память о нём пожилая женщина бережно хранит оставшуюся армейскую фотографию и случайно найденное среди старых бумаг письмо, каждое слово которого было пронизано любовью и уважением к своим родным, - к ним он обращался только по имени - отчеству, в том числе и к маленькой дочери...

В 21 год мама моей собеседницы - Ульяна Владимировна, осталась вдовой с ребёнком на руках, жили по-прежнему у родителей отца в пятистеннике, где им была отведена отдельная комнатка. Через какое-то время молодая женщина вышла замуж, старики препятствовать не стали, а внучку дед Пётр Никифорович на воспитание оставил у себя. Когда Настенька пошла в школу, то переехала к матери и отчиму. К тому времени в новой семье росло две дочери - Валя и Шура, а всего родилось шесть девчонок. Тася, которую чаще всего почему-то называли так, рано начала работать - умело управлялась с лошадьми, боронила, помогала на сенокосе, по дому, ухаживала за сёстрами. У Беловых в хозяйстве были лошади, коровы, свиньи, птица, а также имелись плуг и сенокосилка американской фирмы «МакКормик», к тому же, сеяли зерновые.

Моя собеседница хорошо помнит, как всем семейством косили пшеницу, вязали снопы, а потом договаривались с одним из местных мужиков, чтобы её обмолотить. Когда началась коллективизация, семья Ивана Белова попала под раскулачивание, хотя большого богатства они так и не нажили, тем более, если учитывать, сколько здесь проживало человек. Да и с работой Беловы всегда справлялись собственными силами...

Время шло, Тася окончила 4 класса Ламенской начальной школы, а в 1934 году - семилетку ШКМ (школа крестьянской молодёжи). Девушка хотела поступить в Омский финансово-экономический техникум, но её мечтам не суждено было сбыться. В семье просто-напросто не хватало средств на её обучение. Осенью этого же года Настю устроил к себе в заготзерно родной дядя Сергей Петрович. Она вела оперативный учёт хлеба, который везли со всех деревень на лошадях, быках, коровах. Была только одна машина «ГАЗ-51» - в деревне Иваново. После нового года мою героиню вызвали в Омутинский отдел образования.

-Направили меня учителем в Ламенскую начальную школу, - вспоминает Анастасия Васильевна, - которая находилась на базарной площади. Потом до лета 1937 года я учила детей в д. Глубокой.

Буквально за какой-нибудь месяц жизнь А.В. Беловой (фамилия досталась ей от отчима, а отчество от отца) круто изменила своё направление и пошла не по плану. Причиной послужил случай — сестра отчима с мужем уезжали в Мурманск к сыну, который работал в пароходстве, и уговорили девушку поехать с ними.

Почти два года Настя трудилась в бригаде Ликбеза, а в апреле 1939 года перешла в военный порт, где была секретарём профсоюза. Здесь она познакомилась с будущим супругом Иваном Афанасьевичем Илларионовым. Когда началась война, молодые ждали ребёнка. Его рождение, 12 августа, совпало с днём первой бомбёжки города. О чём и рассказала в четверостишии, посвящённом сыну:

«Родился в десять ты утра, стояла тёплая погода.

И не прошло и двух часов, как репродуктор прокричал: «Воздушная тревога!»

Бомбила город вражья сила, снаряды на землю летели,

А ты, от роду два часа, в бомбоубежище лежал в постели».

-От разрывающихся снарядов, воя сирен в роддоме стоял настоящий переполох, - рассказывает Анастасия Васильевна, - санитары тащили рожениц в бомбоубежище, кого-то вместе с только что появившимся на свет ребёнком, обмотанным пуповиной. Крики, плач новорожденных детей, падающие предметы — всё слилось воедино. Страшно было — не описать...

Через три дня новоиспечённую маму выписали домой, а точнее сказать, на частную квартирку, которую они снимали. Как вспоминает моя героиня, во дворе дома на случай бомбёжки была выкопана яма, сверху закрытая брёвнами. Конечно, от прямого попадания она не спасла бы, но от осколков уберечь могла... Через 52 дня, как и положено, Анастасия Васильевна вышла на прежнее место работы, но всё осложнялось тем, что некуда было девать малыша, ведь ясли и детские сады были эвакуированы. Договорилась с одной пожилой женщиной, что та, за хлебную карточку (140 г), будет нянчиться с сыном.

-Однажды она мне говорит, - вспоминает Анастасия Васильевна. - «Тасенька, миленькая, извини, но больше не смогу за Сашенькой присматривать», спрашиваю: «Почему?». «Вижу сон, - отвечает она, - выхожу я на улицу по нужде, а из отверстия в туалете торчит голова Гитлера. Не к добру это». Ничего не оставалось, как взять сына с собой на работу. Вечером, возвратившись домой, узнала, что после прямого попадания авиационной бомбы от избушки нашей нянечки осталось лишь воспоминание...

Молодая мама работала в паре с сыном, ей всячески помогали коллеги. Так продолжалось до весны 1942 года, пока однажды не нагрянул с проверкой командир порта. Может быть всё бы и обошлось, но малыш возьми, да и заплачь... После случившегося инцидента, её рассчитали, выдали недельный паёк на дорогу и эвакуировали на родину...

Путь домой оказался гораздо длинней, чем предполагалось. За это время им пришлось пережить бомбёжку поезда, тяжёлое ожидание в переполненных вокзалах, давку, недоедание. Но всё же мир не без добрых людей - находились такие, кто бескорыстно помогал. До станции Ламенской Тася с сыном добрались в один из вечеров марта 1942 года... Муж остался в Мурманске, и с ним моя героиня никогда больше не виделась...

Через какое-то время женщина устроилась в заготзерно помощником главного бухгалтера, а в конце войны заняла место главного. После того, как образовалась Тюменская область, в 1945 году Анастасию Васильевну отправили на переподготовку в областной центр... В ноябре этого же года после госпиталя в отпуск приехал её одноклассник Прокопий Белевский - когда-то в школе с ним за одной партой сидели. Бравый солдат уговорил Тасю выйти за него замуж и вместе уехать в Кавказский военный округ, на новое место службы. Супругам довелось немало поколесить по стране: жили в Грузии, Казахстане, Омской области. И только край «трёхсот озёр» стал по-настоящему родным. Сюда семья Белевских переехала в 1961 году после того, как Прокопий Николаевич окончил Омскую партийную школу. Первые два года они жили в Красноорлово, следующие два – в Орлово. И только в 1965 году окончательно обосновались в райцентре. С этим человеком Анастасия Васильевна прожила больше сорока лет, супруги родили трёх дочерей. Но, к сожалению, мужа уже нет на этом свете... Зато дети живут в Армизоне и всячески помогают маме, ведь она до сих пор старается справляться с домашними делами сама. Ещё десять лет назад держала корову, а сейчас осталась одна собака и, конечно же, огород, правда, всего сажает понемногу – так, чтобы было чем заняться - бездельничать она не привыкла...

Анастасия Васильевна счастлива в окружении любящих детей, внуков и правнуков. Она благодарна судьбе за каждый прожитый день, нисколько не сожалея ни об одном из них.