«Жизнь была тяжелей, но веселей»

Чуть раскачиваясь, опираясь на палочку, Лукерья Васильевна Погадаева пробиралась по заснеженной тропе от соседнего дома к своему. К дочери старушка ходит почти каждый день в обеденное время, чтобы помочь по хозяйству — Галина Алексеевна целый день на работе.

Увидев, что к ней приехали гости, тетя Кея, так чаще всего её называют сельчане, незамедлительно пригласила следовать за ней. А по пути поведала, какая сегодня с ней приключилась оказия.

-Утром, как обычно, растопила печь, - продолжила рассказ моя героиня, - а тут раздался звонок, я, видимо, отвлеклась от начатого дела и стала болтать по телефону... А тем временем комнаты стали заполняться дымом... Ох, ах, а про вьюшку-то совсем забыла... Так что, матушка моя, прости, запах до сих пор не выветрился...

И, действительно, только мы открыли входную дверь, едкий, дымный «аромат» ударил в нос.

-Это уже ничего, - щебетала тетя Кея, - ещё пару часов назад было всё как в тумане... Может чайку с дорожки или блинчиков — я их утром пекла.

Немного погодя, собеседница вдруг спросила: «А о чём рассказывать-то? Вроде ничего такого интересного не происходило».

-Да как же так? - спрашиваю. - Вы родились и жили в непростое время, вот и поделитесь воспоминаниями...

-А знаешь, доченька, - после небольшой паузы заговорила Лукерья Васильевна, - жизнь была тяжелей, но куда веселей — сейчас каждый по себе... Мне лет восемь стукнуло, когда я пошла в няньки, чтобы заработать на кусок хлеба...

Супруги Василий Яковлевич и Мария Гавриловна Какановы считались единоличниками, имели небольшую мельницу, трёх коров, трёх лошадей и прочую живность. По тем временам это расценивалось как зажиточное крестьянство. Но если учесть, что семейство состояло из 13 человек, 11 из которых - дети, то о каком-то богатстве не может быть и речи. Все события, происходившие в стране, начиная с Октябрьской революции — гражданская война, коллективизация, раскулачивание - оставили тяжёлый отпечаток на семье, раз и навсегда изменивший всю их жизнь, разрушивший устоявшийся уклад, формировавшийся не одним поколением... А ведь у Какановых были большие планы на будущее. Старенький пятистенничек стал маловат, так глава семейства решил, что пора строить добротные, просторные хоромы. Продав меленку и кой-какую живность, Василий Яковлевич закупил лес. Жильё, действительно, получилось, что надо. Но недолго радовались домочадцы — успели только перезимовать в нём, когда их выселили из дома, не предоставив взамен ничего и экспроприировав всё имущество и хозяйство. В их распоряжении оставался только амбар.

-Какие-то вещи мама на сохранение успела по соседям разнести, - рассказывает Лукерья Васильевна, - но потом из них только малую часть вернули. А на швейной машинке «Зингер» в колхозе ещё много лет хомуты шили. Самопряху же одна старуха на дрова пустила... Долго мыкались по саманухам да сараям, но от работы не отлынивали — скопили немного деньжат и купили избушку. Питались плохо, спасала рыбалка. Отец принесёт рыбу, мы мякоть с неё объедим, кости мама сушила, толкла в ступке и пекла лепёшки, а накопленные рыбьи сбойки загружала на тележку и тащила в Мокроусово, чтобы выменять на зерно или муку — нас-то кормить чем-то надо было...

Ночью третьего марта 1938 года в дом Какановых нагрянули сотрудники РО НКВД и забрали отца... Никто ничего объяснять не стал...

-Мама велела ему теплей одеться, - вспоминает тётя Кея, - а он ещё отнекивался — мол, к чему, утром домой вернусь, но так и не вернулся...

Спустя три десятка лет выяснилось, что Василий Яковлевич необоснованно объвинялся в том, что «... среди колхозников систематически проводил контрреволюционную пропаганду, распространял клевету на партию и её руководителей. В период коллективизации открыто выступал против проводимых мероприятий партии и Советского правительства...».

Двенадцатого марта 1938 года «тройка» при НКВД по Омской области приговорила Каканова Василия Яковлевича по ст. 58-10, 11 УК РСФСР к расстрелу — приговор был приведён в исполнение в Омске 16 числа...

-Досуг ли ему было заниматься агитацией, - с обидой говорит моя собеседница, - когда полон дом голодных ртов, да к тому же - боговерующие из староверов. Вот вскоре и мне пришлось пойти зарабатывать себе еду — нянчилась, гусей пасла, с другими ребятишками, вооружившись ножами, высекали осот на полях. Оглянемся назад — о, как чисто и красиво - и опять полоть... Учиться толком не училась — два класса да третий - коридор...

Лукерья Васильевна рассказала, что в их бывшем доме сначала сельский Совет находился, потом контора колхозная, и больше 20 лет размещалась школа, в которой и она немного занималась.

Работать в колхозе тётя Кея начала с 1943 года, когда и четырнадцати лет не было.

-На быках боронила и пахала, - делится старушка, - в подводах хлеб возила в Голышманово, Омутинку, Мокроусово, а в Петухово и Макушино — табак, оттуда везли в колхоз соль. Дома почти не находилась. На уборке от комбайнов возила зерно, по 300 центнеров в день. У поля «точки» распаливали — настелешь солому, зажжешь её, выгорит вся трава, наломаешь веников, выметешь чисто, а потом пшеницу валишь. Мешки-то на ходу сбрасывали — время экономили. На специальной площадке стояли две женщины наполняли мешки зерном и бросали нам. Однажды одна из них не удержалась и упала вместе с мешком прямо под колёса — погибла...

Тогда дрова пилили, кололи и складывали в поленницу сразу в лесу, а зимой на быках их вывозили домой и только ночью, в полнолуние. Сено корове косили руками, но прежде 30 центнеров вынь да положь для колхоза...

В длительных поездках, длившихся по две недели, чтобы скоротать время и поднять настроение, Лукерья Васильевна вместе с подружками пела песни.

-До сей поры люблю петь, - признаётся тётя Кея, - раньше не было возможности где-то выступать — она появилась только когда четверых детей вырастила. Объездила весь район, была в Тюмени... А сейчас люблю посидеть на репетициях нынешнего коллектива и тихонько подпеть. У меня не получается петь так, как они, а у них - наоборот.

Пела моя героиня так, что заслушаешься - исполнение у неё очень своеобразное, старинное, сейчас такого навряд ли услышишь, и тогда-то им владело всего несколько человек.

Когда Кее исполнилось 18 лет, вместе с другими её стали отправлять на лесозаготовки в Лебедёвку — по пять-шесть человек от каждого колхоза. Жили в бараке, расположенном посреди бора.

-Сосны огромные, - вспоминает Лукерья Васильевна, - двоим не охватить руками, снегу по пояс, до деревьев добирались ползком. И прежде чем приступить к пилке, мы с подругой Дорой место лопатами расчищали. Кто-то сучки рубил, в кучу стаскивал. Вершины на двухметровку распиливали — остальную часть на конях вывозили и укладывали в штабеля... Этот лес шёл на строительство.

В бараке, рассчитанном на 300 человек, стояли трёхъярусные нары и одна большая печь на всё помещение. Еду готовили каждый себе сам из того, что было.

-Если не досмотришь — лишишься части похлёбки или каши, - рассказывает тётя Кея. - За целый день вымокнем до нитки, а просушиться толком и негде. Да о каких условиях говорить, когда с верхних ярусов сыпались вши... Вот так мы и жили, но зато никогда не унывали, находили время для пения, общения...

В 1953 году Лукерья Васильевна вышла замуж и уже будучи беременной принимала участие в закладке фруктово-ягодного сада, помимо этого там выращивали огурцы и морковь.

-Никогда не забуду слова, которые говорил председатель колхоза, - вспоминает моя героиня, - что вот уйдём на пенсию, земля останется эта же, а работать на ней некому будет... К сожалению, так и вышло... Много о чём было сказано, пересказано, но ни разу пожилая женщина не пожаловалась на свою судьбу, никого не обругала и не обвинила... Ей уже за восемьдесят, а она по-прежнему находит себе занятия — вяжет, смотрит телевизор, читает газеты, чтобы быть в курсе происходящих событий, встречается со своими ровесницами, помогает по мере сил детям. Были времена, когда тётя Кея вышивала, ткала половики, ковры, которые по сей день украшают её дом. Этому её научила мама Мария Гавриловна...

-Ох, и досталось же мне, - качая головой говорит Лукерья Васильевна, - да разве только мне - всем, кто жил и работал в то время. Спасибо, что ещё помните о нас...

Такие люди, как моя героиня, были во все времена — простые, не совершившие, на их взгляд, никаких подвигов, трудолюбивые, с верой в душе, искренне любящие свой дом, семью, страну. Они-то и творят историю – незаметно, скромно, но… стойко и даже героически.