КОСА (Казанский Отдел Сатирического Агентства)

Из Устюга в Казанское транзитом

Подвели под монастырь меня мои малолетние внуки. Аккурат под Новый год. Повисли на мне как новогодние игрушки на ёлке.

– Дедушка, – кричат хором и поодиночке, – а давай Деду Морозу письмо напишем, попросим, чтобы он подарки нам принёс.

– Три автомата Калашникова, – опережает младших старший внук, – гранаты и мотоцикл на батарейках. Младшие внуки своего затребовали, завязалась потасовка меж ними. Урезонил я уговорами и строгим окриком неугомонное сопливое и желанное моё "татаро-монгольское иго". Рассадил внуков полукругом, взял чистый лист бумаги и стал писать под диктовку.

Письмецо немудрёное. Сидим, словом, сочиняем письмо Деду Морозу всамделишному. Я-то знаю, что всё это чепуха. Мороз, он на улице за тридцать градусов. Заказной Дед Мороз тоже под градусом, но этот градус весёлый и радостный, если в меру и не часто.

Написал письмо, в конверт его положил. Адрес написал, произнося каждое слово вслух: Российская Федерация, Вологодская область, город Великий Устюг, Дедушке Морозу. Не забыл и про обратный адрес. Внуки меня в покое оставили.

Проходит неделя, и слышу я за окном гул мотора. Не гул, а прямо-таки рёв. Выглядываю в окно и вижу у ворот снегоход «Ямаху». Мужичок на нём восседает небольшого роста в добротной дублёнке. Лицо он повернул в мою сторону и ручкой в лайковой перчатке поманил меня к себе, мол, выходи, поговорим. Я шапку – на затылок, руки – в рукава куртки и на улицу. Выхожу, здороваюсь и вежливо спрашиваю, мол, кого разыскиваете? А вид у мужичка странноватенький. Бородка аккуратно подстрижена, слово скажет – зубом золотым блеснёт. На ногах – кроссовки зимние. Я Путина в таких по телевизору видел. Он в Сочи на олимпийские объекты в них приезжал.

Переминаюсь я перед ним с ноги на ногу, как нашкодивший первоклассник, и в толк не возьму, зачем и к чему он на своей «Ямахе» к дому моему подвернул.

– Письмо писали? – и протягивает мне знакомый конверт.

– Неужто из Устюга? – вопрос задал, а сам чую, что морозом-холодом на меня повеяло.

– Скромноватенько живёте, – оглаживая бородку, невесело окая, произнёс мужчина, оглядываясь вокруг.

– А с чего жить богато? Взяток не дают, тарифов не снижают. Зарплата, как Ленин в Мавзолее, не меняется годами в размерах. Внуки вот ещё, – пролепетал я.

– Да не про Вас я, – не взглянув на меня, произнёс он и продолжил, – я тут мимо развалин проезжал.

НАТО что ли вас бомбило?

Я сразу же сообразил, что он это про маслозавод наш разгромленный.

– Нет, – говорю, – не НАТО, у нас своих доморощенных бомбардировщиков хватает.

– Вижу, к Новому году готовитесь? – резко сменил он тему разговора. – Подарки малоимущим раздаёте.

– Дык-дык, – не ущучил я сути вопроса.

– Проезжаю и вижу на каждой автобусной остановке горы пакетов с подарками. Подходи, бери, радуйся празднику, не чувствуй себя ущемлённым.

– Народ у нас того, – стал я привирать, – несёт из дома всё, ничего у себя не оставляет. А Вы что прямиком к нам из Великого Устюга?

– Не в молодых я летах, чтобы гнать без роздыха, – вторил мне респектабельный мужчина. – В гостиницах ваших жарковато. Так я в подъезде ночь коротал.

– Как в подъезде? – удивился я.

– В доме № 11 по улице Октябрьской села Казанского есть подъезд, в котором я чувствовал себя как в своём ледяном офисе. Дверь входная в этом подъезде не закрывается. Жильцы оборону от холода держат за могучими дверьми своих квартир, а в подъезде лепота – потолок покрылся куржаком, холод стоит такой, что кошки в этом доме плодиться перестали.

Мужчина довольно крякнул и, окинув меня с ног до головы проницательным взглядом, неожиданно в лоб спросил:

– К спиртному как относитесь?

– Уже никак, – не лукавя, как на исповеди ответил я.

– А к табаку?

– Тоже никак. Лет двадцать уж не курю, внукам пример показываю.

Усы его шевельнулись, и золотой зуб отразил солнечный лучик. Почувствовав, что третьим заключительным вопросом станет вопрос о женщинах, вернее сказать, о моём отношении к ним, я по-солдатски отрапортовал:

– А ещё я самогон варю дерзкий, тройной выгонки, на лечебных травках.

– Ну-ну, – натягивая лайковую перчатку на холёную руку, по-царски произнёс мужчина и завёл мотор. «Ямаха» рыкнула во всё своё японское горло и умчалась.

И подумалось мне, что я сплю. Но мороз больно щипал меня за уши и нос. Всё случилось наяву. Удивлённо разводя руками, я побрёл к калитке. И тут я чуть было не споткнулся о громадный мешок, расшитый чудесными узорами.

В мешке лежали три игрушечных автомата Калашникова, пластиковый цвета хаки ящик с гранатами, мотоцикл на батарейках и кулёк со сладостями.