Чтобы чтили память предков

В редакцию пришёл отклик на письмо Галины Георгиевны Коротковой, в котором она обращается к тем, кто что-то помнит о событиях 1921 года, о захороненных в железнодорожном сквере красноармейцах. Пишет нам внучка Фёдора Андреевича Калашникова – Тамара Кузьминична Винокурова из деревни Скаредная.

«У бабушки Василисы Ивановны, жены Фёдора Андреевича, мы, внуки, часто собирались, старшие просили рассказать о дедушке. Все знали, где похоронен дед вместе с нашим дядей Алёшей. Моя мама, дочь Калашникова, Лукерья Фёдоровна, возила нас к обелиску и со слезами на глазах, стоя у могилы, в 50-е годы был ещё холм левее памятника, просила нас не забывать это место. Оставляла на холмике полевые цветы и надолго умолкала. Мы тоже замолкали. Я ближе прижималась к маме, детским умом понимала, какое горе пришлось пережить ей в тот жуткий февраль 1921 года. Бабушка, усадив нас вокруг стола, тихо говорила:

– Беда нагрянула сразу со всех сторон. Приказ из Москвы – все излишки хлеба сдать. А кто и как мерил эти излишки? В деревне в каждом доме не меньше пяти детишек, а семьи сеяли каждый из расчёта, чтобы всех прокормить и на посев весной оставить. Излишки ещё осенью были проданы, чтобы купить одежду на всю семью. Но продкомиссары заходили в каждый дом и забирали зерно, оставляя столько, чтобы не умереть с голода. Оставленное зерно деревенские прятали. «Излишки» грузили на подводы. Людей богатых раскулачивали. Родителей с малыми детьми высылали, а старших «раздавали»: кого в няньки, кого в пастухи. Обозы с зерном отправляли в волостной центр Малышенку. Кто знает, почему туда, ведь станция Катышка была рядом. Мужиков поздоровее снаряжали охранять обоз, здесь были и местные коммунисты, и комсомольцы. Отправили и Фёдора Андреевича Калашникова. Упросил Алёша отца взять его с собой. Большой беды никто и не ждал, но...

Белогвардейцы, вытесненные Красной Армией за Урал, лютовали. Армии нужно было продовольствие, и они отбирали последнее. Кто оказывал малейшее сопротивление, убивали. «Добрые соседи» точно указывали, где спрятано и что. Слёзы лились рекой. Бровина Федосья Николаевна из Ражево спрятала для своей большой семьи три мешка зерна в яме, но выдали её белогвардейцам. Те от злости, что она сама не отдала последнее, заставили её на последнем месяце беременности раскопать зерно, самой вытащить мешки и погрузить на телегу, при этом избили женщину. Односельчане решили помочь ей и тайно вывезли в деревню Скаредная, но спасти женщину не удалось. Она умерла от большой потери крови. Похоронили её на местном кладбище с нерождённым малышом. Могила сохранена до сих пор.

В Скаредной тоже нашлись люди, которые доложили белым, что обозы с зерном только что ушли, началась погоня. Никто не знает, куда делся тот обоз с зерном, где приняли бой 38 добровольцев, охранявших этот обоз, но оставшихся в живых искали днём и ночью. Пришли и к бабушке Василисе. Малых детей она быстро загнала на полати и приказала молчать. Прижались крепко друг к другу в самый дальний угол дети: Лукерья, Дарья, Ксения, Александра и Пётр, и затихли. У бабушки стали требовать выдать, где муж. На ответ: «Не знаю», стали штыками пробивать полати.

– Убьём «красных волчат», если не скажешь! – кричали в бешенстве белые.

Бабуля кинулась защищать своих деток и получила удар штыком в правую грудь, от боли потеряла сознание. Белые ушли, думая, что убили её, а что могли сказать малолетние детки?! Полати, исколотые штыками, находились в доме до 2000 года, пока не снесли дом. Алёшу поймали раньше отца, тоже пытали, требуя выдать отца и всех, с кем он был. Мальчишка не мог выдать любимого отца и плюнул в красную от злости рожу белогвардейца, тут его пригвоздили штыком к стене. Это бабушке рассказали очевидцы, когда она приехала в Катышку на опознание. Выдали и остальных. Отвели их в аромашевский лес и расстреляли. Крестьяне перенесли ночью их тела в церковь.

Как хоронили 38 добровольцев Красной Армии на привокзальной площади села Катышка, бабушка рассказывать уже не могла. Физическая боль в правой груди от штыка и боль сердечная не утихали до самой её смерти. Грудь выболела полностью, потом от этой раны бабушка и умерла.

Боль бабушки, трагедию моей мамы, ей было тогда всего двенадцать лет, я, внучка и дочь, знаю по их рассказам. Нужно, чтобы наши внуки и правнуки помнили историю своего края, чтили предков».