А мир без мамы - холоден и пуст...

Моей маме посвящается Первое слово ребенок сказал «Мама», Вырос… «Мама». А у меня нет мамы, она умерла. Вот еще одной мамой стало меньше на свете.

Хочу сегодня рассказать о своей маме. Только когда мамы не стало, по здравом размышлении, сейчас понимаю, какую тяжелейшую жизнь она прожила, как мало в ее бытии было радости, какую жестокую судьбу Господь ей уготовил.

Родилась моя мама в довоенные годы. Детство ее пришлось на военное лихолетье. Голод. Ели лепешки из лебеды, собирали в поле мерзлую картошку, а с весны - на подножном корме: шкерды, пучки (сейчас молодежь и слов-то таких не знает). От такой еды нещадно болел живот. Учебный год начинался только после того, как в колхозе заканчивалась уборочная страда. А до этого ученики вместе со своими учителями помогали колхозу в поле: собирали колоски, копали картошку, дергали турнепс и так далее. Недолго моя мама училась в школе. Не задались ей точные науки: математика, геометрия. Кое-как окончив 6 классов, она бросает школу. Начинается взрослая жизнь. Где только она не поработала: начинала простой сельхозрабочей, потом - прицепщица на тракторе, свинарка, телятница, доярка. Однажды, придя домой с работы, увидела сватов. Перечить своей матери она не могла, высватали - и уехала со своим новоиспеченным мужем, которого и увидела-то в первый раз в день сватовства, в деревню Новорямово. Вот уж где хлебнула лиха по полной программе. Мой отец, участник Великой Отечественной войны, получил контузию на фронте. Маму он, по всей видимости, не любил. Жили они плохо. Сколько вынести пришлось нашей маме… А потом папа тяжело заболел - и с каким безграничным терпением ухаживала моя мама за ним, терпела все его капризы! И всегда называла его ласково: «Сеня», «Сема». Перед самой смертью папа просил у мамы прощения, что испортил ей всю жизнь, и она его простила. А потом он умер, и осталась моя мамочка, 32 лет от роду, вдовой с пятью малыми детьми. Самая старшая из них я. Мне в ту пору исполнилось 11 лет. «Добрые люди» говорили маме: «Анна, отдай их в детдом и живи в свое удовольствие». На что мама ответила: «Буду милостыню просить, но расстанься душа с телом - детей от себя никуда не отдам». Тогда ведь государство не помогало многодетным семьям и детям-сиротам. Это сейчас все на блюдечке с голубой каемочкой. Чтобы прокормить нас, мама работала от зари до зари. Это про нее частушка: «Я и лошадь, я и бык, я и баба, и мужик». Мы ее и дома-то не видели никогда. Проснемся – ее уже нет, спать ложимся - ее еще нет с работы. А домашнее хозяйство все было на нас с Володей. Держала она большое подсобное хозяйство. С моим братом рубили дрова, с бабушкой Тасей и опять же с Володей косили сено, а мы с Иваном в это время пасли телят (она работала телятницей). Представьте себе: в 6 часов утра выгоняли 90 голов и в 6 часов вечера загоняли, да еще и напоить надо было всех. Всю жизнь мама проработала в животноводстве. В 55 лет вышла на пенсию, но еще 10 лет работала после выхода на пенсию. Вся ее жизнь была посвящена нам. Она всех нас выучила, всем сыграла свадьбы, всех наделила приданым. Все мысли были о нас. А потом осталась одна. Горькое одиночество. Бывало, придет к нам (мы жили рядом), скажет: «Надя, я знаю, что я вам уже надоела, но мне так одиноко. Я уж и всю работу переробила, и напелась, и наревелась». Только сейчас я поняла, как глубоко несчастна она была. А потом она заболела. Господи, как же я виню себя, что так поздно увезла ее в больницу! Я очень надеялась, что в больнице ее поставят на ноги. Когда приезжала к ней на свидание, просила: «Мама, пожалуйста, не сдавайся, пожалуйста, борись, цепляйся за жизнь». Она отвечала: «Я и так очень стараюсь». Когда с Верой уходили от нее из больницы, она подошла к нам, обняла, прижалась, склонила свою голову нам на грудь, как бы ища защиты от своей боли. А однажды я ее вывела в больничный двор, было тепло, светило солнышко. Мы долго с ней сидели на лавочке, разговаривали. Затем стали прощаться, я все не могла с ней проститься, я не могла уйти от нее, ноги налились свинцом, меня как магнитом тянуло назад. Я постоянно оглядывалась назад, она махала мне вслед рукой. А ее взгляд… Сколько буду жить, никогда не забуду этого. В нем были такая тоска, такая безысходность и боль, что я готова была повернуть назад. В последний день перед смертью она была такой веселой, шутила, смеялась. И я подумала, что она пошла на поправку. А вечером позвонили из больницы и сказали, что мама умерла. Для меня это был шок. Я готова была выть в голос (да и выла), топать ногами, биться головой о стену, царапаться от такой несправедливости, что моей мамы не стало, что ничего нельзя изменить. И даже в самую последнюю минуту перед смертью наша мама думала о нас. Когда ей стало совсем плохо, сбежались врачи, чтобы ее реанимировать, начали ставить капельницу, она отвела их руки и сказала: «Не надо, мне уже ничего не поможет». И, чуть помедлив, продолжила: «Господи, спасибо тебе за то, что я не намучила своих девчонок». А еще перед смертью она так отчаянно ждала сына. Как говорят соседки по палате, буквально не сводила глаз с двери, постоянно повторяя: «Ко мне должен сегодня сын приехать». Когда мамы не стало, я еще очень долго ее ждала. Бежала с работы домой, подходя к крыльцу, искала глазами ее тапочки. Но, увы… Разбирая после смерти ее бумаги, мы нашли ее предсмертную записку, которую, видать, она написала заранее. В ней были наказы, как ее похоронить, и ниже приписка: «Если по какой-то причине вы не сможете выполнить мои просьбы, знайте, я не обижусь на вас». К чему я это все пишу?.. Я хочу, чтобы мои дети, да и все остальные, не наделали таких ошибок в отношении своих матерей, какие наделали мы. Чтобы берегли своих матерей, дарили им тепло, заботу и ласку. А когда случится непоправимое, больно осознавать, что уже ничего нельзя исправить, ничего нельзя изменить. Уж поверьте мне. Я это выстрадала. Мы, дети, большие эгоисты. Когда нуждаемся в помощи, бежим к маме. А когда у нас все хорошо, мы забываем о ней, лишний раз и в гости-то не зайдем. А ведь они нас ждут. Как-то прочитала в газете «Новая жизнь» статью о том, что дети сдали родную мать в дом престарелых и не приехали к ней на похороны, когда она умерла. Вот этого я не понимаю. Это уже не люди, а какие-то монстры в человеческом обличье. Нижеприведенные строчки из стихотворения очень ярко отражают суть того, как мы относимся к своим матерям, и как горько наше раскаяние:

Ссутулившись, всегда на помощь мчится, Готова и встречать, и провожать. Ее опека просто раздражает, Ее расспросы лишние порой... Ее невольно внуки обижают, И дети повторяют: дверь закрой!.. И всем она участием мешает, Ложится поздно и встает чуть свет. Хлопочет, суетится, все решает, Пытается все время дать совет… Но день настал... и в доме стало пусто. Ее тогда в больницу увезли... Друг другу все в глаза смотрели грустно, Когда бросали в яму горсть земли... И каждый раз, когда не успевали Перед работой чай себе согреть, Невольно о старушке вспоминали, Которую у них украла смерть. Ее расспросов всем недоставало! И телефон предательски молчал... И так ее опеки не хватало... И больше никого никто не ждал. Все помнят, как крестила у порога, Ходила воду в храме освятить... И счастье для своих детей у Бога Так лишь она умела попросить! И, кажется, была б она живая, Хватило б для нее и слов, и чувств... Как жаль, что понимаем, лишь теряя, Что мир без мамы ХОЛОДЕН и ПУСТ.

И мне хочется во весь голос кричать: «Люди! Братья мои! Берегите своих матерей. НАСТОЯЩАЯ МАТЬ человеку дается ОДНАЖДЫ».