"Мы боялись гула самолета..."

О чём мечтали дети, которых война лишила всего, даже детства? Ведь быть не по годам взрослым – это очень трудно. К чему в те далёкие сороковые стремились мои сверстники и кем хотели стать? Они любили жизнь, радовались лучам утреннего солнца, шуму дождя и запаху полевых цветов.

Но на смену всему этому пришли тёмные, страшные дни. Ребята не знали, что их ждёт завтра, какое новое испытание им преподнесёт судьба!

О своём детстве мне рассказывала бабушка Зинаида Павловна Банникова. Она родилась в селе Жерновце Касторенского района Курской области 5 января 1939 года. Родители Павел Григорьевич и Евдокия Никаноровна Шумских работали, растили детей, как могли, обустраивали свою жизнь. Вот её воспоминания:

– О войне я знаю больше всего из рассказов взрослых. Только отдельные эпизоды сохранились в памяти. Вот помню, как какой-то мужчина с котомкой за плечами уходил из дома, а взрослые плакали. Думала, что это сон, но потом узнала, что так на фронт уходил мой отец. Это было летом 1941 года. Помню, как наша семья и соседи сидели в погребе. Это был уже 1943 год, когда немцы пришли на курскую землю. В трёх километрах от нашего села шли сильные бои. Или вот эпизод. Мама с бабушкой выкопали яму в сенях и поставили туда сундук с вещами. Только засыпали землёй, как раздался стук в дверь. Мама очень испугалась, думала, что это немцы, так как они были в селе. Стук повторился и послышался голос: «Откройте! Свои». Мама открыла дверь. Действительно, это были наши солдаты. Они спросили о том, есть ли в селе немцы, где они живут. Солдаты ушли, а мама с бабушкой так и не заснули до утра. Долгое время не только дети, но и взрослые боялись гула самолётов. Как сейчас видится полянка, на ней пасётся с десяток коров, а одна женщина и мы, ребятишки, присматриваем за ними. Вдруг в небе слышится гул. Три самолёта летели в нашу сторону. Мы не знали, чьи они, куда летели. Но все моментально убежали и спрятались.

Но вот война закончилась. Многие солдаты не вернулись домой, погибли, сражаясь за родину. А среди оставшихся в живых немало стало инвалидов. Помню одного мужчину, у которого не было ноги, а вместо носа какая-то трубочка. Не вернулся с фронта и мой отец. Воевать ему долго не пришлось. Он погиб в декабре 1941 года в боях под Москвой.

Мама осталась в 28 лет одна с тремя детьми. Старшему брату было четыре с половиной года, младшему – девять месяцев, а мне три года. Вся работа, все заботы легли на её плечи. Жилось трудно. Мама работала каждый день без выходных в колхозе. А дома огород в пятьдесят соток, который надо вскопать лопатой, посадить не только овощи, но и рожь, лён, коноплю. Волокна льна и конопли пряли, получались нитки, а из ниток на специальном станке ткали полотно, из которого шили скатерти, полотенца, нижнее бельё.

Работать приходилось не только дома, но и в колхозе, где выращивали сахарную свёклу. Поле делили на участки, которые распределяли между трудоспособными женщинами. В течение лета каждая колхозница пропалывала свёклу три раза. Особенно трудной была вторая прополка. Надо было проредить овощ, оставив на метре земли пять кустиков. И всё это нужно выполнить в срок. Поэтому на свой участок женщины приводили всех членов семьи. А площадь участка сначала была 25 соток, потом – 50, потом гектар, полтора гектара. Вот и жарились на солнцепёке целое лето.

А в сентябре начинали копать свёклу специальными двухрожковыми вилами, похожими на ухват – «копачами». В воскресенье мы целый день работали вместе с мамой. В другие дни после занятий в школе управимся с бабушкой по хозяйству, а потом идём в поле, чтобы помочь маме перенести свёклу из маленьких куч в большую, закрытую ботвой.

Приходилось работать и в колхозном саду, площадь которого около двух гектаров. Весной копали землю около яблонь, подбеливали стволы, осенью собирали яблоки.

В конце мая школьники помогали заготавливать кизяк. Его делали из навоза: смачивали хорошо водой, перемешивали и заполняли им деревянные формы. Переворачивали их, получали кирпичи. Они высыхали, а зимой этим кизяком и торфом топили печи в школе.

Школа отапливалась, но в классах всё равно было холодно. Сидели в одежде. В течение урока два – три раза вставали из-за парт и грелись: руками похлопаем, ногами потопаем, попрыгаем, подышим на руки и пузырёк с чернилами. Учебников не хватало на всех. Одной книгой пользовались два-три человека.

Художественной литературы тоже было мало. Все книги школьной библиотеки помещались в одном небольшом шкафу. Школа была хотя и семилетняя, но наполняемость классов большая, были и параллельные. Для каждого класса был свой день выдачи книг. А читать очень хотелось. Вот и приходилось обмениваться литературой с товарищами.

Ни портфелей, ни рюкзаков не было. Использовали сумки, сшитые из холста. Ручки тоже делали сами. Брали палочку толщиной с мизинец, привязывали нитками металлическое пёрышко. Ручка готова. Завидовали тем, у кого ручки были сделаны из металлических трубочек. Потом появились в продаже ручки, чернильницы, чернильные порошки, портфели.

Жизнь в стране постепенно налаживалась. Уже в 1950 году, когда я училась в пятом классе, у меня были все учебники, портфель заменил сумку. Богаче стали подарки, которые мы получали в октябрьские и новогодние праздники. Вот так и жили мы, дети войны.

Записала Ирина БАННИКОВА, Сладковская средняя школа