Я всю войну тебя ждала

Инициатива увековечить память заозёрских солдатских вдов принадлежит Ларисе Игоревне Селивёрстовой. Не раз и не два собирались вместе дочери и сыновья убитых на войне отцов, обсуждали, как должен выглядеть обелиск или памятная плита. Может, это будет барельеф скорбящей женщины и имена всех вдов. Может, мемориальные таблички на сельском кладбище: «Здесь похоронена солдатская вдова». Материал о вдовах с фотографиями Анны Никитичны Овчинниковой, Василисы Архиповны Павлушиной, Анастасии Сергеевны Мезенцевой, Руфины Петровны Ивиной, Елены Герасимовны Коровиной, Анны Павловны Бакиной, Агафьи Васильевны Мезенцевой, Марии Игнатьевны Ябровой, Натальи Тимофеевны Ушаковой собирают работники здешнего ДК. Анна Никитична Овчинникова – одна из многих в этом особо почитаемом списке.

Без труда находим дом, где живёт трепетная память о войне. Старый, но большой и крепкий, он сохранился в добром виде до самых нижних венцов, чуть потемневших от дождей и снега. Солнечный свет свободно протекает в многочисленные окна, заливая всё пространство дома: затейливые фигурки вязаных игрушек и панно на стенах, множество ухоженных цветов, которые занимают все подоконники и в два ряда стоят на полу в большой комнате, делая её похожей на оранжерею. Шкаф, или, как в деревне говорят, сервант, с фотографиями. На одной из них – красивое лицо деревенской девушки. Это мать Ларисы Игоревны Селивёрстовой. Солдатская вдова. Лариса Игоревна достала множество переснятых фотографий, аккуратно, чтобы не порвать, разложила на столе.

– Красивая была мама, – вслух рассуждает она. – Тут она молодая. А рядом с нею я. А это отец. Он ушёл служить перед самой войной. Эта фотография – единственная.

Лариса Игоревна гордится своим родом, воспоминания о котором донесли до детского сознания скупые рассказы матери и дяди, который брал её к себе, когда она пошла учиться, деревенских стариков. В сущности, это были не рассказы, а упоминания по какому-либо поводу, эпизоды, случайно выхваченные из далёкого прошлого. Отец Игорь Васильевич Овчинников работал до войны учителем, мама – техничкой в школе. В Юргинский район отец был направлен по распределению – не нашенский, не здешний. Рядом с сегодняшним домом Селивёрстовых была до войны школа, занимавшая два здания. Там отец учил деревенских ребятишек. Грамотным был, образованным. Взять имена: Игорь, Лариса… Не давали тогда в деревне таких. Имя дочери дал отец, который знал и любил русскую классику: Островского, Чехова. Назвал, по всему, в честь любимых литературных героинь. Мать, Анна Никитична, была малограмотной, но видной, интересной, из крепкой хорошей семьи.

– Дементьевы – линия маминого отца, Чурины – маминой мамы. И те, и другие из коренных заозёрских жителей. Бабушка Наталья Михайловна родилась в зажиточной семье. Чурины имели свою кузницу, смолокурку. Для коней купцов Кузнецовых ковали на заказ подковы. Дед Михаил сам подковывал лошадок. Когда барышень Кузнецовых отдавали замуж, мастеровые сёстры Чурины уезжали в Юргу, жили в кузнецовских домах неделю, шили приданое. Помню, как бабушка рассказывала, что перед самой революцией Кузнецовы советовали своим работникам: запасите побольше спичек и соли – плохие времена грядут. Крестьяне, хлебопашцы были в мамином роду, – говорит Лариса Игоревна.

Анна родилась в 1913 году. Была третьим ребёнком среди одиннадцати детей в семье. Из одиннадцати выжили и выросли семеро. Жили хозяйством – хлев, сараюшки для птиц, сенник. Двор от других заозёрских ничем особо не отличался. Разве что порядком да достатком. В деревне таких, а то и побогаче, было много, где не боялись работы да любили пораньше вставать. Дом был крестовой, крепкий, просторный. Красивые наличники, изукрашенные резными лошадками.

В войну Дементьевы проводили на фронт трёх Аниных братьев: Андрея, Ивана, Николая. Казалось, осиротел родительский дом Анны Никитичны. Она тогда уже жила своей семьёй. Мужа проводила на службу перед войной.

– Мне было тогда года полтора, – говорит Лариса Игоревна.

– Что-то помните из тех лет?

– Иногда кажется, что да, помню, но на самом деле нет. Только маму помню, почти всегда в одном и том же платье, даже волосы у неё всегда причёсаны одинаково. Мама работала всё время, а я с бабушкой дома была.

Отец был взят на действительную службу в декабре 1939 года. Лариса только родилась. Писал письма из Удмуртии, города Сарапул. С началом войны он был отправлен на Белорусский фронт. Больше сообщений от него не приходило. Только годы спустя, уже после войны, пришло извещение: пропал без вести. Анна Никитична, да просто Аня или Нюра, как звали её в деревне, овдовела молодой. Работала, куда направляло колхозное начальство. Сначала техничкой в школе, варила похлёбку и кормила деревенских ребятишек. В поле – хлеба косила литовкой с грабцами, коров доила, сено гребла и метала. Дементьевы высокие и статные: порода. Мужиков в страду не хватало, на подачу ставили Нюрку, крепкую и сноровистую. Лён жала. Зерно лопатила.

Год, другой, третий, четвёртый. Она всё время говорила: вот Игорь придёт. Уже и первая послевоенная весна прошла, и вторая. Отец не возвращался.

Мама с дочкой не теряли надежды:

– Вот вернётся, Лариса, наш папка, мы будем жить, как королевы. Он учителем станет работать, я тоже отучусь. И ты скоро в школу пойдёшь. Хочешь в школу?

– Хочу.

– Вот и хорошо.

В документальных фильмах про войну Анна Никитична старалась лицо мужа увидеть. А в кадрах хроники бомб на белорусские города сыпалось больше, чем там было людей! Не оставалось ничего живого.

Вернулись с войны все Нюрины братья. Иван Никитич был в плену, дважды бежал. Андрей Никитич воевал. Николай Никитич тоже был взят в плен, вернулся больным и израненным.

Эти возвращения Лариса помнила в подробностях. Тревожного стука в окно ждали из ночи в ночь. Анна Никитична бежала открывать с надеждой – Игорь! Но видела лица братьев:

– Это я, Андрей. Я Ивана привёз.

Иван Никитич многие месяцы провёл в фашистском плену. Как и Ларисин отец, он был учителем. Продолжил после войны своё профессиональное дело. Преподавал в Новом Тапе, где только что открылась школа, в Агараке, в Заводоуковске.

После войны Нюру с Ларисой приезжала навестить бабушка Любовь Фёдоровна Овчинникова из Орска, мать отца. Привезла Ларисе две красивые юбочки, перешитые из взрослых платьев. Потом Лариса ездила погостить в Орск. Там об отце тоже не было никаких известий. Замуж Анна Никитична так и не вышла. Больней всего была неизвестность: в окопах убит? В плен попал? В концлагере замучили? Где могила?

Родня старалась помочь Нюре. Иван Никитич забирал племянницу Ларису к себе на всю зиму, учил в школе, где сам преподавал. Материально он жил крепче, своих детей не было. После школы посоветовал учиться на колхозного специалиста. Отправили Ларису в Тобольский зоотехническо-ветеринарный техникум. Она старалась хорошо учиться, знала, трудно матери одной поднимать её. Вернулась в колхоз и сразу взялась за работу. Её успехами и радостями, её семьёй, внуками и жила всю жизнь Анна Никитична. Любила свою деревню, весёлую, красивую, где в праздники на всю округу звучали раздольные песни.

Ты гуляй, гуляй, мой конь,

Пока не споймаю.

Как споймаю, зауздаю

Шёлковой уздою…

Песни слушала, затаив дыхание, вся деревня. В них всё, чем живёт человек, будто в узел завязано. И удаль, и сила, и красота, и любовь, и верность...

Умерла Анна Никитична Овчинникова 27 августа 1995 года. В конце жизни своей часто говорила: – Так и не пришлось свидеться с Игорем Васильевичем. Могилу его разыскать. Может, «там» придётся свидеться. В эти минуты к ней приходило успокоение, будто кто-то обещал самую дорогую и долгожданную встречу.