Маленький солдат большой войны

Спустя 70 лет побывала на могиле деда

Город Мелекесс (ныне Димитровград), что в Ульяновской области, моя бабушка Валентина Александровна упоминала часто. Там, в эвакогоспитале, в июне 1942-го умер от фронтового ранения её муж и мой дедушка – Яков Николаевич Степанов. Рядовой. Сибиряк, плечом к плечу с воинами-земляками оборонявший Москву.

…О том, как бабушка и дед познакомились, поженились, жили до войны, как она проводила его на фронт, какова была их дальнейшая судьба, я однажды рассказывала читателям «ТП». Был повод – месяц май и годовщина Великой Победы. Прошло несколько лет. На дворе опять весенний животворящий победный май.

И у меня снова есть повод напомнить людям о маленьком солдате большой войны – Якове Степанове. Он был одним из сотен тысяч «а мы с тобой, брат, из пехоты», сложивших голову за Родину. Им, первым, особенно не повезло. С начала войны «кровавая игра» шла по сценарию врага, который яростно наступал. Этот молниеносный удар первые приняли на себя. Они все герои, так как сдержали наступление. Большинство погибли. Не их вина, что воевали недолго. Не успели наград получить. Не порадовались победе. Не дожили до нынешних почестей ветеранам…

На этот раз хочу поведать о… встрече с дедом. Она состоялась. Спасибо хорошим людям!

О смерти дедушки 9 июня 1942-го сообщила в письме госпитальная медсестра Лобутина. Этот пожелтевший листочек из школьной тетради в линейку хранится в нашей семье без малого семьдесят один год. Уже нет на земле бабушки и их с дедом троих старших детей. Младшая дочь – моя тётя Татьяна – жива. Иногда мы разговариваем о дедушке. Она сожалеет: «Никто из нас не побывал на его могиле. Да и где этот город Мелекесс? Сначала мама не смогла съездить – шла война, дети были маленькие. И потом не получилось – поднимала троих одна, жили трудно». И как бы оправдывалась: «Я папу и вовсе не знала – родилась, когда его уже забрали на фронт. Брат отца не помнил – маленький был. Мама твоя немного помнила, ведь она старшая». Замуж бабушка больше не вышла, потому что никогда не забывала своего дорогого Якова Николаевича. Это я понимала ещё семилетней девочкой. Приезжая к ней в деревню на лето, на стене видела портрет деда – молодого и симпатичного. Наблюдала, как она вечерами молилась у икон, прося у Божьей Матери заступничества за живых и ушедших близких. И я засыпала под эти чудесные для детского сердца молитвы…

В минуты воспоминаний тётя доставала из шкатулки заветный листочек, и мы в который раз трепетно его перечитывали. Медсестра сообщала, что солдат Яков Николаевич Степанов был тяжело ранен, передавала жене и детям последний от него привет. «До конца он был в памяти, и последний его вздох был на моих глазах. Держала на руках (у дедушки были ампутированы обе ноги. – Авт.), как малого ребёнка», – описывала угасающие мгновения жизни моего деда женщина, имя которой мы так и не узнали. Просила не плакать о нём, ведь он «пострадал от вражеской пули, защищая социалистическую Родину. Погиб за свободную счастливую жизнь своих детей. Пускай они растут и помнят своего отца. А похоронили мы его в Мелекессе очень хорошо, в новом обмундировании… Ваш отец погиб, но имя его никогда не забудут, оно будет записано в Отечественную историю. Да будут славиться имена всех павших за Родину».

После одной из бесед с тётей я решила обратиться к помощи Интернета. Набрала в поисковике город Мелекесс. Выяснилось, что теперь это Димитров- град. Переименован в 1972 году в честь болгарского коммуниста – антифашиста Георгия Димитрова. В этом небольшом городе (население чуть больше 120 тысяч) 22 (!) памятника, посвящённых Великой Отечественной войне. Увековечены имена генерала армии Николая Ватутина, Климентия Ворошилова (мемориальная доска установлена на здании, где размещался штаб формирования 58-й Гвардейской стрелковой Красноградско-Пражской ордена Ленина дважды Краснознамённой ордена Суворова дивизии), Героя Советского Союза Александра Матросова – воспитанника Мелекесского детдома, уроженки города, военврача Марии Мусоровой, помогавшей узникам концлагеря Ортельсбург, за что и была отравлена фашистами в его застенках… В городе возведены монументы – «Родина-мать» с Вечным огнём и аллеей Славы и «За Родину» (открыт на средства работников одного из местных заводов). Не забыты участники Свирской операции и Курской битвы, моряки, лётчики, блокадники… Более двадцати тысяч мелекессцев ушли на фронт, и каждый шестой не вернулся. В этом городе в годы войны нашла пристанище Государственная публичная библиотека имени Салтыкова-Щедрина из Ленинграда.

Чтят димитровградцы и память бойцов и врачей, которые лечились и работали в трёх эвакогоспиталях – №№ 1652, 1701 и 3273. На этих зданиях есть мемориальные доски. Уже на двенадцатый день войны эвакогоспиталь № 1652 принял 1600 раненых. Весь город работал на то, чтобы солдаты выздоравливали и снова отправлялись на фронт громить врага. Женщины дежурили в госпиталях, подсобные хозяйства и огороды поставляли им продовольствие. Школьники устраивали для раненых концерты. Об этом я узнала позже от директора и сотрудника фондов Димитровградского краеведческого музея Марины Иевлевой и Александры Тараторкиной. Ведь прошлым летом вместе с внучкой Ликой я всё же побывала в Мелекессе, напоённом запахом сосен. Недаром символом города является стела «Три сосны».

Марина Владимировна провела нас по «старому городу». Показала дома, в которых размещались госпитали. Под них были отданы лучшие в то время здания – учительского института, школ, поликлиники, клуба, детдома. Мой дедушка лежал в госпитале № 1652. Я смотрела на его большие окна и стены, и мне казалось, что они до сих пор помнят боль и страдания раненых. А вот и внутренний двор, заросший травой, со старыми постройками. Говорят, он не изменился со времён войны. Во двор заезжали машины с ранеными, отсюда выздоровевших увозили на фронт, скончавшихся – на кладбище. Через эти ворота отправился в свой последний путь и мой дед…

А в тот знаковый для меня день, когда я зашла на сайт, нашла ещё один памятник – умершим от ран в годы войны в мелекесских госпиталях. Однако на мелком снимке трудно было прочесть имена. Благодаря дальнейшим поискам (о, великое чудо – Интернет!) попала на сайт Димитровградской школы № 2. Узнала о преподавателе истории Наталье Петровне Торговкиной, которая проводит работу по патриотическому воспитанию молодёжи. Увидела списки похороненных в братских и одиночных могилах на старом мелекесском кладбище, где в 2003 году и был установлен памятник. Это стало возможным благодаря местной общественной организации «Сергий Радонежский», во главе её стоял учитель истории той же школы Анатолий Еделькин. Под его руководством школьники занимались поисковой работой.

Всего в списках числится 261 человек. Фамилии еще шестнадцати умерших бойцов канули во времени, но поисковики не теряют надежды установить их имена. Я нашла своего деда в этих списках! Помню, как волновалась, открывая их. В одном – нет, в другом – нет... А сколько здесь солдат разных национальностей, разных годов рождения – совсем молодые и постарше, как мой дедушка, а было ему тогда уже сорок лет. Самый взрослый появился на свет в 1885-м, самые юные – 1926 года рождения. Мальчики. Большинство рядовые – маленькие солдаты большой войны. И вот третий список. Иду по алфавиту… Передо мной крупным планом – фамилия, имя и отчество деда. Слёзы навернулись на глаза. Ну, здравствуй, дедушка… Тогда и пришло решение – я обязательно побываю в Мелекессе. Этим же летом! В июле собиралась с внучкой на юг, потом в Москву. Сказала ей: «Возвращаясь домой, заедем поклониться моему дедушке и твоему прапрадедушке Якову». Она уже знала его историю и с воодушевлением отнеслась к поездке. Я оставила на школьном сайте для Натальи Торговкиной письмо, но не надеялась, что она его увидит. Был июнь. В школе шли выпускные экзамены, в это время у учителей столько хлопот. На сайт больше не заглядывала. Я узнала то, что мне хотелось узнать. И поблагодарила за это.

… Вот и отпуск закончился. Прощай, Чёрное море, Анапа, Москва! Из столицы доехали до Ульяновска на поезде, оттуда на автобусе до Димитровграда. В этот же день, к вечеру, надо было успеть в Самару, на поезд до Тюмени.

Подъезжая к городу, переживала очень, но почему-то так и не вспомнила о письме, которое отправила месяц назад. Первое моё впечатление, когда ступила на мелекесскую землю, – это необыкновенно лёгкий и солнечный воздух, какой-то радостный, струящийся. (Порой в мыслях я возвращаюсь к той минуте и думаю: наверное, дедушка там, на небесах обетованных, знал о нашем приезде). И вдруг в глаза бросились крупные буквы – «Яков Николаевич Степанов». Я замерла, вчитываясь в них. И только потом обратила внимание на двух парней в белых рубашках, один из них и держал плакатик с фамилией деда. Нас встретили! И это тоже казалось чудом. Подошла Наталья Петровна Торговкина, милая и приветливая. Ощущение такое, как будто знаю её давно. Она сразу завоевала симпатию десятилетней внучки.

Я стремилась поскорее «встретиться» с дедушкой. Но Наталья Петровна сказала: нас ждут в краеведческом музее. Туда приехало местное телевидение. Наш приезд стал событием. Ведь за многие годы к солдатам, не вернувшимся с войны, никто не наведывался. Правда, приезжали из Красноярска родственники купца, первого посадского головы и мецената Константина Маркова, очень много в своё время сделавшего для процветания Мелекесса, сообщила Марина Иевлева. Кстати, старинное здание музея – необыкновенной красоты, а построило его семейство Марковых как приют для детей-сирот.

В музее нам рассказали о госпитальном быте, показали немногие из сохранившихся документов, коллективные фотографии раненых и медперсонала. Гирлянды из еловых веток на одной из них говорили о том, что снимок был сделан в Новый год. А судя по тому, что молодые бойцы лежат в кроватях, аккуратно прикрыты одеялами, ранения у них тяжёлые. Но в глазах каждого видна огромная жажда жизни. Что стало с ними потом? «Не находите здесь своего дедушку?» – спросила Марина Владимировна. Один раненый, казалось, немного похож, но полной уверенности у меня не было. Тётя, когда я показала ей ксерокопию снимка, развеяла мои сомнения – нет, это не он. Однако было бы чудом на одной из немногих фотографий, сделанных в госпитале, увидеть своего деда. Ведь здесь в годы войны лечились тысячи раненых. Директор музея напомнила, что «это было другое время, другая жизнь, в госпитале всё было организовано по строгому распорядку. Что нужно сдавать, а что из вещей можно оставить себе. Даже выход в город не был разрешён. Одни люди лежат, но другие выздоравливают, однако и им нельзя было получить увольнение».

Мы узнали, что музей готовит экспозицию, посвящённую воинской славе. Директор попросила прислать копию письма медсестры. Вернувшись домой, я выполнила просьбу, отправила и свою первую статью о бабушке и дедушке. С Мариной Владимировной и Натальей Петровной мы изредка переписываемся по «электронке». Я счастлива, что познакомилась с этими людьми.

И вот настал час, которого я так ждала. Все вместе мы пешком отправляемся на старое кладбище. Оно оказалось неожиданно близко. Памятник сразу за входом. По одним данным, он установлен на месте братской могилы. По другим – здесь были отдельные захоронения. А, возможно, – ни то, ни другое. Просто дань памяти. Две невысокие горизонтальные стелы, вместившие более двух с половиной сотен фамилий и имён тех, кто обрёл на этом погосте последний приют. Так мало и так много. Прикладываю ладонь к фамилии Степанов и чувствую тепло нагретого камня. Всматриваюсь в буйную зелень старого заросшего кладбища. Дедушка, я пришла тебе поклониться. Прости, что так поздно.