Взгляд на Уват – с земли и с неба

По дороге на Кальчинское месторождение невозможно заблудиться. Хотя здесь нет ни дорожных указателей, ни попутчиков. Но, кажется, сама природа подсказывает – нефть близко. Наверное, и первооткрыватели Кальчи расслышали ее настойчивый шепот. Чем дальше от поселков и железной дороги, тем ниже и реже лес. Березы пропадают вовсе, а ели и сосны превращаются в чахлых, метровых карликов, до самого горизонта открывающих низкое северное небо. И все ближе к дороге подбираются болота. Двадцать лет назад этой дороги, конечно, не было. Но, когда едешь по ней сегодня, удаляясь от цивилизации, думаешь, что «черное золото» только так далеко и может быть спрятано-скрыто от людских глаз и легких путей. Но человек смог-таки проложить к нему дорогу. … Асфальт сменяется бетонными плитами. В стороне показывается строй старых, черных качалок. На КПП стоит стела «Кальчинский нефтепромысел», а за забором появляются первые дорожные знаки. На них – номера кустов: шестой, седьмой… – А ведь дорога на Кальчу – единственная на месторождениях Увата, – говорит Виктор Петров, заместитель директора центрального укрупненного нефтепромысла «ТНК-Уват». – Ко всем остальным приходится добираться на вертолете.

Медведи и люди на месторождении В пятницу по этой дороге приехала на экскурсию группа журналистов-участников фестиваля «Тюменская пресса-2013». «Наконец-то мы увидели настоящих нефтяников!», – скажут многие после. Восхитятся открытостью и радушием местных жителей. Искупаются в пожарной пене... Но в самом начале экскурсии – инструктаж с жесткими правилами поведения на месторождении. Одно из первых предупреждений, которое мы слышим, – нельзя ходить по дорогам, потому что в лесах водятся дикие звери. За день, говорят рабочие, здесь можно увидеть два десятка зайцев. Прошлой весной у них прижились две лисицы. А одному из бывалых нефтяников однажды удалось уговорить медведя, чтобы он ушел в лес. Однако не все встречи с дикой природой заканчиваются так счастливо. К слову, на территории опорного пункта висят памятки: «Медведи – не плюшевые Винни-Пухи, а полноправные жители тайги!» Укрупненный нефтепромысел объединяет группу месторождений, разбросанных на сотни километров. Это Тямкинское, Южно-Петьегское, Радонежское и сама Кальча. На территории опорного пункта выстроились низенькие дома – под стать окружающему ландшафту. В них – общежитие, столовая, медпункт, спортзал для нефтяников… По вечерам жизнь здесь кипит, рассказывают экскурсоводы. В спортзале играют в волейбол и футбол. Смотрят по телевизору тюменские новости. В общежитии чувствуют себя, как дома: у входа стоят ряды тапок – в обуви здесь никто не ходит. Но в обеденное время народу в опорном пункте немного. Пройдет рабочий в оранжевой спецовке, покурит в беседке и скроется в неизвестном направлении. Такое чувство, что добыча нефти происходит сама по себе. Виктор Петров говорит, что на Кальче трудятся 120 человек. Это, в основном, жители юга Тюменской области. Работают вахтами по 15 суток. Сам Петров родом из Бугуруслана, там был оператором добычи, мастером, заместителем начальника цеха добычи… Короче, за 20 лет прошел всю производственную цепочку. Теперь в его подчинении – производство Кальчи. И хотя наука не стоит на месте, а в Увате собраны передовые разработки – от автоматического управления добычей и транспортировкой нефти до удаленного доступа к скважинам, забот у нефтяников хватает. – Мы не делим работу на сложную и простую, – говорит Виктор Владимирович. – Всегда есть процессы, которые не обходятся без ручного труда. Например, замена запорной арматуры, ликвидация порывов и свищей, отбор проб; ежедневный обход скважин и наведение порядка в межсезонье. На месторождении свой ремонтно-механический узел, где токари и слесари приводят в порядок подизносившееся оборудование. Петров сам отвел меня в беседку, пока остальные журналисты обедали в столовой. Ему даже не надо задавать вопросы – рассказывает все сам. А другие нефтяники задают вопросы мне – откуда такая представительная делегация, в каких изданиях работаете, из какого города? Александр Сорокин, инженер по охране труда, делится воспоминаниями об отпуске, проведенном в Тайланде. Складывается впечатление, что эти люди соскучились по большой земле и очень хотят пообщаться с новыми людьми. Уже в Тюмени наш фотокорреспондент Галина Безбородова, которая летала на Усть-Тегусское месторождение, говорит, что у нее сложилось точно такое же впечатление – оторванные от городов, нефтяники рады новым лицам и собеседникам.

Нефть – не детская игрушка …Первый производственный объект на экскурсии – установка подготовки нефти. Здесь расположена скважина N 61, с которой в 1992-м году началось освоение уватских месторождений. Сейчас вокруг нее емкости и трубы УПН – такого «самогонного аппарата», отделяющего нефть от воды. А двадцать лет назад рабочие в болоте готовили из песка и бревен основание для буровой. Стоя на фоне серой трубы с красными задвижками, Петров рассказывает, что бурение на Кальче уже прекращено. С 15-ти кустовых площадок собирают в год полмиллиона тонн нефти, но запасов должно хватить еще лет на 20-30. – А вот на Южно-Петьегском и Радонежском месторождениях только разбуриваются первые кусты, – добавляет он. – И это хорошая возможность для молодых специалистов сделать карьеру в Увате. Подготовленная на УПН товарная нефть поступает на центральную насосную станцию, также расположенную на Кальче. Это еще одна безлюдная, собранная из блестящих металлических конструкций площадка. Но под землей она связана со всеми месторождениями Центрального и Восточного Увата. Под крышей гудят насосы. Они принимают сырье с Тямкинского, Усть-Тегусского, Урненского и Кальчинского промыслов и отправляют дальше – в систему «Транснефти». Проектная мощность ЦНС – 11 миллионов тонн нефти. Именно здесь журналисты стали свидетелями ликвидации учебного пожара. Для зрителей повесили ограждение из ленточек, некоторым разрешили фотографировать вблизи объекта, но в остальном тревога выглядела очень натурально. По громкой связи рабочие переговариваются друг с другом – сработал датчик загазованности, необходимо проверить, есть ли утечка. К печи, служащей для нагрева транспортируемой нефти, идет оператор. «Есть подтверждение. Горит!» – слышно из мегафона. Еще минута и над площадкой разносится тревожная сирена. Рабочий бежит к печи перекрывать задвижку. Гнусавый женский голос объявляет чрезвычайную ситуацию и успокаивает, что «опасности для вашей жизни нет»… Еще через минуту из брандспойтов вокруг печи вырывается шипучая пена и заливает сооружение. «К этому моменту, она уже перекрыта от остальной системы», – поясняет кто-то из экскурсоводов. Приезжают пожарные (два их отряда регулярно дежурят на месторождении), похожие в своих костюмах на космонавтов, бегут члены добровольной пожарной дружины. Вода хлещет со всех сторон. Штаб рапортует, что пожар потушен и что все службы сработали слаженно и быстро. Кажется, в этот момент я понимаю, что здесь и на других месторождениях, островках цивилизации среди болот, люди привыкли рассчитывать только на себя. И что именно эта ответственность и упорство помогли состояться уватскому проекту.

Дорожка от прошлого к будущему Как написано в альбоме, выпущенном к десятилетию «ТНК-Уват», изолированность месторождений – одна из главных проблем территории. Здесь даже появилось понятие «полная автономия». «На Севере бывалые нефтяники повидали немало непроходимых топей. Но там по замерзшим болотам можно ездить, как по асфальту. На Увате же даже в январе и феврале болота живые!» А недавний пресс-релиз компании гласит: «за 2004-2012 годы на территории проекта было открыто 20 новых месторождений. Прирост извлекаемых запасов составил 167 миллионов тонн нефти. Ежегодная добыча выросла за этот период с 1,2 до 7 миллионов тонн в год. Прирост запасов в 2013 году должен составить не менее 17, 2 миллионов тонн при планируемом объеме добычи в 8,7 миллионов тонн нефти». Наш фотограф рассказывает, что с высоты видела не только поразившие ее многокилометровые пространства топей, удивительные тени от облаков и неузнаваемые деревья, но и квадраты, расчерченные геодезистами для сейсмических работ. Уватский проект продолжается.