Виза времени

Я не ошиблась: более увлечённого человека в области компьютерных технологий в возрасте Татьяны Михайловны Чемакиной трудно найти. Едва переступили порог комнаты в её доме, оказались перед монитором. Ведя свой рассказ, она обращалась к фотоматериалам. И это было на самом деле очень удобно: всё доказательно, всё под рукой.

Наша недавняя встреча состоялась за круглым столом в День памяти жертв политических репрессий. Не раз убеждалась: кажется, по той или иной теме всё писано-переписано, а открываются целые страницы неизвестных биографий, люди, судьбы.

На мониторе под скорой уверенной рукой Татьяны Михайловны появляются кадры Ухты, где прошло её детство, панорама лагеря для заключённых. Бережно храня семейный электронный архив, хозяйка смущённо поясняет:

– Я-то в пятнадцатилетнем возрасте уехала из Ухты. Училась в Салехарде. Попала по распределению в Юргинский район. Никогда больше не выезжала отсюда. Ухта – это тема моих родителей, а они умерли давно.

В Ухте: край ссыльников – край детства

Эта тема отмечена визой времени. Если понимать под словом «виза» подпись под документом, утверждающим его подлинность. Родители Татьяны Михайловны познакомились на Дальнем Востоке. Один – из Воронежской области, другая – из Курской. Во время войны попали «под немцев». Она – на оккупированной территории, он – в плену. Работал на немцев, пока не освободили союзники. Михаилу Семёновичу потом не раз приходилось сталкиваться с недоверием к себе, прямыми обвинениями в том, что «сдался в плен». С присущей всем ненавистью к фашистам, причисляли к врагам тех, кто по разным причинам оказался в плену. По этой самой причине после войны Михаилу Семёновичу дали семь лет лагерей.

У Натальи Даниловны была своя война. Зверства фашистов, голод, разруха. Особенно злобствовали полицаи. Мать с двумя ребятишками даже ставили под расстрел, но чудом удалось спастись. Бог хранил женщину. С Михаилом Семёновичем они не были расписаны, но сразу после войны она поехала к нему в лагерь и так и осталась там жить. В Ухте у супругов родились ещё двое детей. Самая младшая, Татьяна, в 1952 году. Родители неохотно делились впечатлениями от пережитого, не любили вспоминать прошлое. Ухта была местом сплошных лагерей. Круг общения – осуждённые, ссыльные, заключённые. Коренных жителей, коми, практически не встречалось. Среди заключённых было много евреев.

– Когда ходили по ягоды, я боялась: в лесах натыкались на останки людей то и дело. А в целом сказать, что было плохо – не скажу. Обычные трудности послевоенного времени. Поесть было что. Одеть – тоже. Не так, как сегодня. Но какая это была радость – обновка!

Восемь классов Татьяна окончила в Ухте. В памяти навсегда останутся педагоги – люди разносторонне образованные, жизненно активные. У сверстников – живой интерес к кино, книгам.

Странно, что этот край ссыльников Татьяна Михайловна будет тепло хранить в памяти всю жизнь. Ухта была чистенькой, небольшие палисадники возле домов. Она потом её сравнивала с холодным Салехардом не в пользу последнего.

Уехала из Ухты поездом. До Салехарда – сутки пути. Высадились с подружкой на вокзале: деревянные дома, деревянные тротуары, деревянные площади. Заборы высоченные – вровень с крышами. Возле каждого – лодки: ну прямо Венеция северная. А холода неописуемые. На каникулах Татьяна рвалась в Ухту. Страна тюрем и лагерей стала её дорогой родиной. Там и сегодня частица её сердца. Родителей нет, но живут двое братьев со своими семьями.

Молодой ветеринар

В 1971 году Татьяна приехала в Юргинское молодым специалистом. Четыре года успешно постигала азы ветеринарного дела, которое успела полюбить благодаря усилиям педагогов. Она привезла с собой уверенность, что животноводство и есть главный приоритет сельскохозяйственного производства. Ехала вместе с подругой Зоей, надеясь на её плечо в практической работе. Первое разочарование: в Юргу не ходят автобусы, да и машины редко. Район только организовался. Второе разочарование: с подругой её определили в одно хозяйство – колхоз «Страна Советов», но в разные подразделения, а это как разные государства. Татьяну – в Палецкую, подружку – в Новую Деревню. Разные государства – это не только расстояние между бригадами. Абсолютно другой менталитет жителей. Хорошие люди, но подруга через семь месяцев уехала обратно в Ухту. Татьяне повезло с бригадой: народ сплочённый, трудолюбивый, упёртый. По-своему непростой, но искренний и душевный. Первый тракторист, обративший на себя её внимание и с интересом расспросивший про её планы, был Михаил Чемакин. Ничего такого: дежурные слова, обычная вежливость, но Татьяна подумала про себя: всё, остаюсь здесь. С хозяйкой, к которой её определили на квартиру, тоже крупно повезло. Внешне неразговорчивая, строгая, даже суровая, бабушка Акулина была человечной и справедливой.

На ферме в основном практики. Вот где сгодились Татьянины теоретические знания. Она не стремилась открыть Америку. Сама училась. Набиралась опыта. Поголовье свиней и овец достигало до 3000 голов. Объём работ неохватный. Всё впервые и вновь. Первый опорос, первая стрижка овец, увиденное впервые цельное руно. Люди на ферме были очень искренние. Работали, выполняя свой объём обязанностей, и всё же сообща! Дела шли успешно. Внедряли технологию, позволяющую объединять животных в группы по физиологическому состоянию. Это способствовало повышению производительности стада, снижало затраты труда, давало возможность более рационально использовать корма, работать с племенным молодняком.

– Помню мой первый день рождения в коллективе. На работу прихожу – в красном уголке стол накрыт. Шумно, весело. Куклу мне большую подарили: чтоб замуж здесь вышла, детей было много – со смыслом подарок. А после работы лошадь запрягли и поехали с песнями по деревне. На все праздники гуляли семидворками. Сегодня у нас, на следующий праздник – у соседей. Какое было веселье! Едем на Мориху овец стричь – песни всю дорогу поём. На лавочку посидеть вечером выйдешь, отовсюду народ подтягивается: кто с гармошкой, кто с чекушкой.

В большой семье

И дома жила – не тужила. Как дочь приняла её бабушка Акулина. Много не говорила, но помогала и советом, и делом.

– Гляжу, девка, стирать-то совсем не умеешь, – скажет, бывало, глядя, как в тазике Татьяна мусолит наволочки, полотенца да простыни. Давай-ка я на доске простирну. Мне ловчее и привычнее. Татьяна с Михаилом решили, наконец, расписаться – уж год он за нею ухаживал. Взяли паспорта, сходили втихаря в сельсовет, зарегистрировались и разошлись по домам. Он – к себе, Таня – к бабе Акулине. Да разве обманешь женскую интуицию и житейский опыт бабы Акулины.

– Ты, однако, замуж вышла, – строго спросила она Татьяну, которая была убеждена, что действуют они в строжайшей конспирации, и никто ничего не подозревает. – Собирайся и поезжай к свекрови. Приняли Чемакины невестку радушно. Жили большой семьёй: свёкор, свекровь, свекровь свекрови, два деверя да Татьяна с Михаилом. Мужа в армию проводила – хоть грустно, печально, а Татьяна Михайловна говорит: «Счастливое время!».

– Первый сын родился, я до полугода даже не купала его. Свекровь не доверяла. Лук я не люблю варёный – она мне отдельно готовила. Стряпала, пекла – угодить старалась, а, скорее, в силу своей доброй хлопотливой натуры и традиций семьи. А Миша из армии пришёл, и нам дали квартиру, – вот когда на меня навалился груз проблем и домашних забот.

Казалось, что рук не хватает. Навыка, по сути, нет. Дети пошли один за другим. После Валеры родился Коля, за ним – Рита. Дом, уборка, готовка, хозяйство, скот, огород. В городе детей берегут от физической работы, а Чемакины загружали по полной – в селе такая практика в каждой семье. Валера каждый год участвовал в уборке урожая. Студентом на каникулы приезжая, хлеб убирал вместе с отцом. Коля – на покосе сызмальства. Рита на ферме вместе с Татьяной Михайловной.

В девяностых годах колхоз построил для Чемакиных квартиру. В ней они живут до сего дня. Дочь и младший сын – через дорогу наискосок.

Жизнь колхозная изменилась. Сельхозпроизводство поднялось на другую ступень.

– Как сейчас помню, – говорит Татьяна Михайловна, – районное совещание работников сельского хозяйства проходит в клубе, прости Господи, в храме Святой Троицы. Приводят цифры о рекордной урожайности: одиннадцать центнеров с гектара! Ноябрь месяц – мы в валенках, шубах, тулупах замерзаем в зале. В бездорожье тонем по пояс. Сейчас отопление у всех и везде, асфальт в каждой деревне. А урожаи какие у наших палецковских механизаторов. Под тридцать центнеров с гектара! Техники разной полно. Попервости, помню – муж комбайнёром был – так до белых мух хлеб убирали. А сейчас в сентябре уже отстрадовались. Поля чистенькие, ухоженные, отдыхают.

Руководит хозяйством человек неравнодушный по природе, талантливый организатор и агроном Владимир Борисович Толстокузов. Он продолжатель лучших трудовых традиций предшественников. Все, кто работали под его началом, в том числе Татьяна Михайловна Чемакина, свято верят, что дойдёт черёд до возрождения сельхозпроизводства в новых масштабах.

Татьяна Михайловна на заслуженном отдыхе, но остаётся верной себе. Активная, энергичная, «продвинутая» по части компьютерной грамотности. Не отстаёт от сына, Валерия Михайловича Чемакина, руководителя регионального проекта «Расширяя горизонты» в нашем районе. Верна деревне, которая стала для неё такой же родной, как далёкая Ухта.

На повестке дня – забота о внуках. Их семеро. Самому маленькому – шесть лет. Все акселераты! В пятницу приходят с ночёвкой. Уложить всех – дело непростое и хлопотное. Татьяна Михайловна нашила побольше матрасов: традиционный крестьянский сон вповалку – дело в деревне привычное. Готова часами проводить вместе с ребятами за компьютером. Современная бабушка. В её детстве бабушки были другими. У времени – свои приметы.