В Киев – по следам ершовского архива

6 марта – 199 лет со дня рождения Петра Павловича Ершова.
В самом начале июня 2012 года мне с сотрудниками Ершовского центра Татьяной Павловной Савченковой и Геннадием Андреевичем Крамором довелось отправиться в очередное (увы, уже редкое для нас!) путешествие – научную командировку в Киев. Деньги на это, естественно, в бюджете «не предусмотрены». Помог нам московский благотворитель Сергей Павлович Козубенко.
Поводом для поездки послужило полученное в марте того же года электронное письмо некоего Александра Воробья из Украины, который неожиданно для нас выслал сканы уникальных материалов из архива семьи Ершовых. Возникла переписка, в результате которой мы удостоверились, что в селе Бышев Киевской области сохранился архив внучки поэта, учительницы Ольги Владимировны Ершовой. Эти документы ершововеды считали давно утерянными.
В Бышеве нас встретил Александр Воробей, который довёз до квартиры, где мы остановились на четыре дня. Там нас уже ждала семья Поплужных – мама Лена и её дочь, восьмиклассница Валентина. Они угостили нас борщом, который варили «всем этажом: у кого буряк, у кого картошку взяли, живём мы бедно, но дружно». После обеда нас ожидало ошеломляющее и очень приятное известие: Вадим Тимофеевич Ершов, приёмный сын Ольги Владимировны Ершовой, который родился в 1934 году, жив и находится в доме одиноких инвалидов и престарелых в селе Грузьке в нескольких километрах от Бышева. В тот же миг мы помчались на встречу с ним – встречу, которая запомнится на всю жизнь.
Ещё в раннем детстве он заболел инфекционным менингитом, результатом болезни стали полная неподвижность и неразборчивая речь, но при этом ребёнок имел необыкновенно ясный ум и фантастически развитую память. Ольга Владимировна прикладывала огромные усилия, чтобы излечить приёмного сына, обращалась к врачам, подолгу лежала с ним в больницах Киева, но всё без результата. Несмотря на свою полную неподвижность, Вадим Тимофеевич стал музыкальным критиком, переписывался с композитором Дмитрием Кабалевским, публиковался в журналах, рассказывая о премьерах Киевского оперного театра, куда его приносили на руках. Можно смело сказать, что воспитание Вадима стало духовным подвигом Ольги Ершовой.
Его светлая голова и ясный ум на восьмом десятке лет сохранили многие истории и легенды семьи Ершовых. В самом начале знакомства Вадим Тимофеевич устроил нам своеобразный экзамен, желая узнать, что известно гостям из Сибири о потомках П.П. Ершова. Ответ Татьяны Павловны его порадовал, и он начал свой рассказ, из которого мы узнали ещё много интересного и неожиданного. Вот лишь небольшая часть того, что мы узнали. Сыну П.П. Ершова Владимиру было 13 лет, когда его отец умер. Первое образование он получал в Омском кадетском корпусе, который когда-то возглавлял его дед Николай Львович Черкасов. «Владимир был своеобразным мальчиком, он не любил дисциплину, не хотел быть военным, «солдафоном». Для Владимира кадетский корпус был чем-то гадким…»
После было обучение на физико-математическом факультете Санкт-Петербургского университета. Владимир любил выпить, гульнуть, поскандалить на различных сходках. Во время учёбы он укрепился в антиправительственных взглядах и связался с какой-то организацией вроде «Народной воли». Его арестовали по так называемому «Делу Щедрина», и он пошёл бы на каторгу на 8 лет, если бы не заступничество двух человек – Дмитрия Ивановича Менделеева (его Владимир боготворил) и Николая Никитича Лещёва, пасынка П.П. Ершова по первой жене, который единственный из всего «ершовского гнезда» достиг довольно высокого положения. Чтобы замять историю, Владимира срочно женили на Анне Михайловне Слащёвой, племяннице второй жены Петра Павловича (Владимир был рождён от третьей жены, поэтому кровного родства со Слащёвой у него не было) и отправили назад в Сибирь. Анна была старше мужа на 8 лет, большой любви у них не возникло, но родилось пятеро детей. Николай и Борис умерли в один день от дифтерии, Артемия в 31 год убили грабители ради шубы. До преклонных лет дожили Надежда и Ольга, но своих детей не имели. Первоначально Владимир Петрович учительствовал в только что открытой Семипалатинской гимназии, но «дебют» оказался неудачным. Он с переменным успехом искал новое место работы и, наконец, получил назначение в Благовещенск преподавать биологию в мужской гимназии и математику в женской гимназии… Просидев у Вадима Тимофеевича более трёх часов, мы вернулись обратно в Бышев и были приглашены к его двоюродной сестре Зинаиде Андреевне. Она показала свой дом, в котором когда-то жили Ершовы, подарила шкатулочку для драгоценностей и чернильницу, принадлежавшие О.В. Ершовой. После усадила за обильный стол, предлагала перейти жить в её дом, но мы вежливо отказывались, не подозревая о тех страстях, какие кипели вокруг нашего приезда.
Под вечер пешком по узенькой и извилистой зелёной улочке мы возвращались в многоэтажку к семье Поплужных. В глубине дворов, за фруктовыми садами, едва виднелись дома – совсем не так, как в Сибири, где избы стоят по фронту улицы.
Вечером к нам вновь заглянул Александр Воробей. Он принёс-таки драгоценный архив, который мы приобрели за круглую сумму. Особенно важными были подлинные фотографии Владимира Ершова – его лицо мы увидели впервые. Также там были экзаменационный лист и фотографии Ольги Ершовой, стихи и рисунок её брата Артемия и бумага на приобретение В.П. Ершовым участка земли в Киеве. Утро следующего дня началось бурно. В квартиру буквально ворвалась Зинаида Андреевна, вся в слезах, и начала свою исповедь. Наша собеседница любит наводить порядок и чистоту в доме. После реконструкции дома долгое время нетронутым лежал на чердаке мешок с личными бумагами Ольги Владимировны. Но вот и до него дошли руки. В костёр полетели и переписка Вадима Тимофеевича с музыковедами, и письма «Оли Владимировны», и уникальные фотографии. Вышел «на огонёк» сосед-пожарный, увидел старинные вещи и попросил отдать, быстро смекнув о ценности горящих бумажек. А когда чистоплотная соседка опомнилась и попросила вернуть отданное, то получила ответ: «Нету уже!» О том и плакала горестно.
Понимая, что совершила непростительный поступок, Зинаида Андреевна принесла в подарок кожаный ридикюль Ольги Ершовой, купленный ею в Париже в начале ХХ века. В нём легко поместились приобретённые нами документы, вероятно, там они и лежали прежде.
История же ридикюля оказалась крепко-накрепко связанной с исчезнувшим архивом Петра Павловича Ершова. Дело в том, что в 1923 году архив его сына Владимира Петровича вместе с бумагами отца хранился в большом сундуке в селе Малый Букрын Черкасской области у родственников Марьи Кирилловны Жабенко, также учительницы и подруги Ольги Владимировны, которая постоянно подвигала её к переездам из одного села в другое; переезжать же постоянно с сундуком было несподручно. От Вадима Тимофеевича мы узнали, что там были письма Константина Эдуардовича Циолковского к Владимиру Петровичу Ершову с какими-то математическими выкладками, одна из рукописей поэмы П.П. Ершова «Сузге», неопубликованная пьеса «Якутские божки» и многое другое, принадлежащее перу Петра Павловича. В 1943 году в дом, где хранился уникальный архив, попала бомба, и всё сгорело. И только небольшую часть дорогих сердцу фотографий Ольга Владимировна перевезла в Бышев перед самой войной в парижском ридикюле. Фотографий, которые чуть не сожгла Зинаида Андреевна, а сообразительные коллекционеры предложили нам выкупить.
В этот же день мы отправились на могилу О.В. Ершовой, за которой ухаживает Зинаида Андреевна. Подошли и к могиле Марии Свиридовны Петрик, родной матери Вадима, которая всю жизнь жила вместе с сыном и усыновившей его официально Ольгой и умерла в 1996 году, через 32 года после её кончины. Затем мы снова поехали в Грузьке. Здесь нас ожидал сюрприз – журналисты украинского телеканала «Интер». Новость о приезде исследователей из Сибири прозвучала на всю страну.
Во время беседы после отъезда телевизионщиков произошёл небольшой конфуз, который несколько рассердил Вадима Тимофеевича. «Вы не знаете, кто такая Лариса Чемоданова?» – спросил он нас строго. Пришлось Вадиму Тимофеевичу заняться нашим просвещением. На телеканале «Культура» иногда показывают художественный фильм «Нас венчали не в церкви», но более известен романс из этой кинокартины «Две верных подруги – любовь и разлука…». Семейная история революционеров-народников Ларисы Васильевны Чемодановой (1855–1923) и Сергея Силовича Синегуба (1851–1907) в этом фильме овеяна ореолом революционной романтики. Вначале фиктивный брак по конспиративным соображениям, а после глубокая и верная любовь, много детей. Семьи В.П. Ершова и С.С. Синегуба дружили многие годы. В 1897 году одна из дочерей Синегуба, Наталья, застрелилась в возрасте 15 лет. Она дружила с Надеждой Ершовой, сидела с ней за одной партой и была её ближайшей подругой. Общее горе сблизило Надежду с братом Натальи Львом. Они официально считались женихом и невестой. Но Лев Синегуб тоже встал на революционный путь, участвовал в теракте – покушении на высокопоставленного чиновника, и за это его повесили в 1903 году. А Надежда осталась навсегда верна своей первой любви.
После этого случая Владимир Пет- рович стал бояться за свою любимицу – младшую дочь Оленьку: как бы она не попала на каторгу или, того хуже, на виселицу. Для него это стало идеей фикс и привело к бегству в Париж, где он попытался устроить Ольгу на обучение в Сорбонне. Но её туда не приняли, и она училась «в частном порядке». За время жизни во Франции (с августа 1906 по август 1910 года) Ольга прекрасно овладела французским языком и даже написала роман из жизни студентов Латинского квартала. Из Парижа Ольга вернулась не в родной Благовещенск, а в Киев, где устроился жить её отец. Там она окончила математический факультет Высших женских курсов и стала работать учительницей.
Ольга стала математиком по воле отца, считавшего лучшим образованием естественнонаучное, хотя дочь его была гуманитарием по складу ума. Она легко овладевала языками, любила музыку. В 1938 году в Киеве проходила аттестация учителей по украинскому языку. Сорок два человека сдавали этот экзамен, в том числе «природные» украинцы, но единственную отличную оценку получила только Ольга Владимировна. В годы жизни в Киеве она стала завсегдатаем оперного театра. И во время проверки школьных тетрадок напевала отрывки из арий.
К сожалению, многие из приобретённых нами фотографий не были подписаны, поэтому пришлось показать Вадиму Тимофеевичу их сканы для атрибуции. Наш собеседник заметно разволновался, узнав снимки, и, кажется, начал догадываться о произошедшем. Поэтому он попросил достать с полочки один из своих альбомов и великодушно отдал нам хранившуюся у него часть дореволюционных снимков. Среди них было много фотографий, сделанных в Благовещенске, в том числе снимки Павла Бьянкина (мужа Ольги Ершовой, погибшего в Первую мировую) и семьи на фоне дома. Под занавес нашего пребывания в Украине мы совершили прогулку по Киеву. Посетили Киево-Печерскую Лавру, в которой бывала и наша Прасковья Луполова. Прошлись по улице Грушевского, по Крещатику, мимо майдана Незалежности (площади Независимости), где в те дни развернулась фан-зона чемпионата Европы по футболу. Больно смотреть репортажи с этих мест, политых кровью, в наши дни. Тревожное настроение витало в воздухе и тогда. На узком тротуаре напротив Верховной Рады молчаливые люди держали в руках флаги с надписями «За мову! За батькiвщину!». В Раде обсуждался закон о придании русскому языку статуса второго государственного (на Украине можно встретить вывески только на украинском и на английском). Однако на разговор на «руськой мове» демонстранты никак не реагировали. Ведь они не выражали своё личное мнение, а приходили сюда за подённую плату. Наши страны принадлежат к одной великой славянской культуре, родившей и чудесную сказку «Конёк-Горбунок», потомки автора которой оказались крепко связаны своей судьбой с украинской землёй.
Надежда Проскурякова. Страницу подготовил Геннадий Крамор.