Чёрная быль

Слово «радиация» ворвалось в жизнь Юрия Леонидовича Баканова вместе с событиями 1986 года, когда ночью двадцать шестого апреля произошёл взрыв на Чернобыльской атомной станции. Срочно создавались отряды ликвидаторов среди военнообязанных, которым суждено было принять удар невидимого врага на себя. Юрий Баканов оказался одним из первых, кому довелось участвовать в спасательных операциях.

Двадцать восемь лет спустя вспоминает то раннее майское утро, когда в дверь постучали сотрудники военкомата и сообщили о срочной командировке на военно-учебные сборы. Из вещей с собой разрешили взять только кружку и ложку. Вместе с Юрием в тот день забрали ещё пятерых голышмановцев. Всего в пункте сбора в Тюменском военном инженерно-техническом училище оказались около ста сорока таких солдат запаса из разных уголков области. Юрий Баканов работал в то время в Голышмановской пожарной части. Незадолго до командировки ему исполнилось тридцать четыре года, дома остались жена и двое детей.

– В Тюмени всем выдали новую военную форму и посадили в товарные вагоны. Первые мысли были, что отправляемся в Афганистан, – рассказывает Юрий Баканов. – Там как раз шла война. Лишь, подъезжая к месту назначения, узнали, куда нас везут.

Военный палаточный лагерь ликвидаторов аварии располагался на поле в нескольких километрах от Чернобыля. Всех тюменцев распределили в пятую пожарную роту Сибирского полка.

– Определить на глаз, есть ли в окрестностях радиация и что она из себя представляет, было невозможно, – рассказывает Юрий Баканов. – Тогда мало кто слышал о ней и знал о возможных последствиях. Об опасности как-то не думалось. Кругом – тепло, светло, всё цвело. Настораживали только безлюдные улицы города Припять, расположенного в двух километрах от станции. К тому времени жителей эвакуировали, а мы проводили дезактивацию на его территории. Распыляли жидкий латекс, образовавшаяся плёнка должна была задержать частицы радиоактивной пыли на земле и зданиях, тем самым помешать их распространению. Какую дозу облучения получаем – тоже не знали. Изначально нам выдали старые образцы дозиметров, примерно шестидесятого года выпуска. Такие реагировали лишь на более мощное излучение, как при взрыве ядерной бомбы. Это потом, когда нас отправили работать на атомную станцию, дали более современные индивидуальные приборы измерения уровня радиации каждому.

Радиоуправляемые роботы и техника здесь выходили из строя. Все последствия аварии приходилось устранять людям. На станции ликвидаторы работали по два часа в специальных «коридорах», отмеченных разведчиками-дозиметристами. Заступать за ленты было запрещено, уровень радиации там превышал все допустимые нормы. Те, кому довелось собирать на крыше куски разлетевшихся при взрыве графитовых стержней с ядерным топливом, и вовсе за пятнадцать секунд должны были добежать до одного, подхватить на специальную лопату, отбросить в указанное место и успеть вернуться обратно. В качестве защиты – просвинцованный резиновый фартук, надетый поверх основной одежды. На время работ на станции каждому выдавали новый комплект, который при выходе обязательно снимался и ликвидировался. Одновременно проверяли полученную дозу облучения.

На четвёртый день работ на станции датчик Юрия Баканова показал дозу облучения в двадцать восемь рентген, что было на три рентгена выше нормы. Хотя первоначально допускалось и пятьдесят. Его и ещё нескольких товарищей тут же увезли в госпиталь, расположенный неподалёку в одной из школ.

По словам ликвидатора, чувствовалось лишь головокружение и сладковатый привкус во рту. Многие просто теряли сознание от сильного облучения и так погибали.

Уже спустя пару недель после пребывания в госпитале Юрий Леонидович был командирован на родину в Голышманово.

По сей день он вспоминает слова профессора, начальника госпиталя, который рассказывал об индивидуальной переносимости радиации отдельным организмом. Кому то и пяти рентген окажется достаточно для развития патологий.

Около двенадцати лет по возвращению из Чернобыля Юрий Леонидович продолжал работать пожарным. В 1998 году ликвидатор получил третью группу инвалидности. Он один из немногих, кто имеет подтверждение медицинской экспертизы о связи своих проблем со здоровьем с пребыванием в Чернобыле. В течение пяти лет возглавлял местную организацию ветеранов-чернобыльцев. Успел побывать за это время и в Тюмени, и в Москве. Около восьми квартир удалось выхлопотать ему для своих товарищей. А в 2000 году, благодаря финансовой помощи государства, он и сам приобрёл дом для своей семьи. Сейчас сын и дочь Юрия Баканова выросли, живут своими семьями. Зато в доме дедушки любят гостить внуки. Их у супружеской четы Бакановых четверо. Весь тёплый сезон супруги заняты работой. В небольшом саду у них есть несколько сортов яблонь и слив, ягоды. Сам Юрий Леонидович работает сторожем в детском саду. О пребывании в Чернобыле ему напоминают многочисленные юбилейные медали и орден Мужества. Хранится в альбоме и единственная фотография с очередной встречи чернобыльцев в 1994 году. Тогда ещё многие товарищи были живы. Говорить о событиях тех дней в доме не принято, но в памятные дни – дело святое. В этом году чернобыльцы вновь соберутся на очередной встрече по случаю Дня памяти погибших в радиационных авариях, чтобы вспомнить своих товарищей, вместе с которыми им довелось выполнять важную миссию по спасению людей.

Фото из семейного архива