Мы - дети страшной той войны…

«Мне было четыре года, когда война ворвалась в моё детство…».

Эта старая фотография сделана в 1940 году, и одна из немногих, которая сохранилась в семейном архиве. Обычная семья – муж с женой и двое детей, но если повнимательней приглядеться, то можно увидеть, что молодая женщина ждёт ещё одного - третьего ребёнка. А девочка в светлом платьице и нарядной шляпке – героиня нашего рассказа – Тамара Леонтьевна Васильева (в девичестве Ларионова). Осенью нынешнего года ей исполнится 77 лет, но, поверьте на слово, выглядит она, как некоторые и в пятьдесят.

Семья жила в Кизаке - деревне, которой, по сути, уже нет - осталась одна табличка. В этом крохотном сибирском уголочке она и родилась, здесь прошло раннее детство, отсюда отца в сорок первом забрали на фронт.

-Меня, самую старшенькую из детей, он любил больше всех, - вспоминает Тамара Леонтьевна. – Всегда, когда приходил с работы, первым делом подхватывал на руки, потом подносил к зеркалу, и мы подолгу возле него стояли, всматриваясь в отражение… Это была, своего рода, традиция, некий ритуал, и мне нравились эти «зеркальные гляделки»… Может быть поэтому я запомнила лицо отца – красивое, мужественное... Сам момент объявления войны детская память не сохранила, но всю жизнь перед глазами стоит картина: уходящая вдаль подвода, запряжённая лошадьми, и сидящий на телеге отец, которого увозят в военкомат... Как тяжелы были те минуты для мамы, для всех нас… Вернется ли он живым и здоровым? Никто не мог тогда ответить....

Какие образы в сознании пятилетней малышки возникали при слове «война»? Жуткая и косматая молодая особа в чёрном плаще, за которой несётся стальное воинство? Или уродливая старуха с жилистыми и окровавленными руками, тянущимися за множеством жизней? Каков её лик, пришлось скоро узнать… Смерть, слёзы, разлука, похоронки, горе…

-Нам повезло, что с нами жили дедушка с бабушкой – родители мамы, которые считались отдельной семьёй, и поэтому разрешалось держать две коровы. Были ещё овцы, куры, большой огород - выращивали овощи, особенно много садили картофеля. Иначе не прожить…

…Сенокос – пора горячая, успевай косой махать, да в копны укладывать, чтобы было чем зимой скотинку кормить. Да не так все просто. Существовала «обязаловка» - сначала требовалось заготовить сено для совхоза центнеров этак пятьдесят, а только потом для себя разрешали.

-Мама работала бригадиром на животноводческой ферме, вставала раным-рано и покидала дом в четыре утра, а приходила глубоко за полночь. То есть мы её почти не видели – уходит, мы еще спим, а возвращается, мы уже спим. Что бы мы делали и как жили, если бы не дедушка с бабушкой… Лето – пора капризная, то засушливое, то дождливое. Один год картошка вся вымокла, ничего не уродилось. Наголодались тогда, намаялись… Норма хлеба была сто пятьдесят граммов, но на детей не давали, только на тех, кто работал. Поэтому мы рано начали добывать свою «пайку». Мне было восемь лет, когда я начала трудиться в совхозе. Копны грузят, мы с сестрой подгребаем-подскребаем, чтобы ничего не осталось, следом за подводой идём, если что-то упадёт – опять-таки поднять надобно, обратно закинуть. Брат Валера уже в пятилетнем возрасте возил сено на быках. Словом, какими тружениками была детвора деревенская тех времён, поискать - не найдешь…

Оставалась одна неделя до нового учебного года. Тамара с сестрой, рассчитывая на короткий «отпуск», робко спросили:

-Мама, можно мы завтра уже не пойдём работать? Отдохнуть хочется…

Та согласно покивала:

-И то правда. Ладно, оставайтесь, всё лето не разгибались.

Да не тут-то было. Утром в окно забарабанил бригадир:

-Тася, где твои девчонки?

-Дома они, хотят перед школой передохнуть.

-Ну, хоть на три дня пусть выйдут, ещё поработают, позарез рабочие нужны…

Сёстры дружно и громко заревели - причина была понятна - девчонки плакали от невозможности хоть на какой-то короткий срок вернуться в детство. А матери ничего не оставалось, как сказать:

-Собирайтесь, доченьки, ещё немного потрудитесь, а то потом лошадь не дадут, сено привезти…

-Мы опять за грабли, вилы и вперёд…

…Как-то весной подошла вода в подполье. Чтобы спасти неприкосновенный запас - семенную картошку, дед отгородил почти наполовину и без того тесную кухоньку, соорудив подобие ларя.

-И мы, детвора, на этом сусеке спали. Здесь же в избе спасали от морозов и выхаживали новорождённых телят.

Весной, когда земля начинала подтаивать, мы «делали набеги» на совхозные поля, выкапывали из земли картошку прошлогоднего урожая. Нас не прогоняли… Насобираем перезимовавшие клубни, принесём домой. Бабушка их перемоет, почистит, высушит, затем ещё раз в воде дочиста отмоет, снова просушит, а потом истолчёт и лепешек испечёт. До сих пор помню этот вкус… Летом, конечно, жилось веселей – лес всегда прокормит. Ягоды, грибы собирали, «пучки» рвали…

…А война все не кончалась.

-Как-то прихожу из школы, дедушка сидит на кухне, держит на коленях нашего младшего брата и плачет. Я обмерла…

-Дедушка…

-Папку вашего убили, детки, вот похоронка пришла…

Мама овдовела в двадцать четыре года. Больше замуж она не выходила, так мы и жили все вместе одной большой и дружной семьёй. Можно сказать, что дедушка нам целиком и полностью заменил отца. А то - мужчина в доме, хозяин, добрый и мудрый советчик, такой родной и надёжный.

-Победу помню, эту радостную новость нам сказала учительница в классе. Война закончилась, и это самое главное. Мы победили… В первые послевоенные годы было трудно. Мужчин в деревню вернулось мало, некоторые покалеченные, поэтому женщины и дети продолжали тянуть все на своих плечах.

Дедушка работал ветврачом, потом стал прибаливать, и в деревню прислали нового специалиста. Видимо, пятистенок, где мы жили, считался служебным жильём, и нас оттуда попросту попросили, если не сказать, выгнали… Переселились в ветхую избушку, а вскоре мы с матерью переехали в Раздолье. Дедушка с бабушкой ещё какое-то время пожили в Кизаке, а потом тоже перебрались к нам…

Моя собеседница вспоминала, а я просто слушала, ничего не записывая. Это был рассказ не только о собственной жизни, но и борьбе за выживание. Ведь каким нужно было обладать истинным мужеством, чтобы сквозь страшное военное лихолетье пробить дорогу из тяжёлого детства в большую взрослую жизнь.

За четыре года кровавого поединка война задела каждую семью. Ни пламя Вечного огня, ни поминальных свечей не осушит горьких вдовьих и материнских слёз, пролитых долгими бессонными ночами над «похоронками».

Тогда невыносимо трудно было всем, но дети войны – поколение особое. Им не поставлены памятники, многих уже нет в живых, но именно их детские горячие сердца согревали души отцов, уходящих в последний бой, их маленькие слабые ручки  дергали пшеницу и собирали колосья, орудовали граблями, вилами, лопатами, ухаживали за молодняком, управляли лошадьми и быками… У них война отняла детство и заставила рано повзрослеть… Это они, вместе со своими отцами, прошагали до Берлина, своим трудом приближая Великую Победу в мае 1945 года.

Спасибо им за то, что делятся своими горестными воспоминаниями далекого военного детства, за то, что они продолжают своей жизнью воспитывать подрастающее поколение. Их знания, опыт и мудрость помогают молодым осознать свою причастность за судьбу родного края, Родины. Они заслуживают такого же уважения от государства, как и ветераны войны, ведь их родители отдали для Победы – жизнь.