Пылающий август сорок второго

Бывая в родных краях, частенько останавливаюсь у старенького покосившегося домика в деревне Тютриной. Здесь родилась моя мать Галина Мартемьяновна Румянцева (Ботова). Отсюда ушёл на фронт её отец, мой дедушка Ботов Мартемьян Максимович. Он не вернулся с войны, как и его младший брат Алексей, ещё юношей навечно оставивший свой дом. Такая судьба была у многих их земляков и ровесников. В Суерке на памятной стеле их имена начертаны рядом. Не забыли благодарные тютринцы и суерцы своих героев. Свидетельства священной памяти греют сердца их родных: уже пожилых детей, немолодых внуков, зрелых правнуков.

Вот и я, и не только в День Победы, склоняю голову у суерского мемориала: два деда значатся здесь в списках погибших за Родину. Всего из моих родных ушли на фронт шесть человек. Вернулся только один.

Хочется рассказать о том, где воевал мой дед Мартемьян Максимович Ботов. Какой боевой путь прошёл он в суровых сорок первом и сорок втором годах и где остался навеки лежать в земле сырой, обильно пропитанной кровью таких же, как он, бойцов отдельного стрелкового батальона.

Лет семь-восемь назад я обнаружил в архиве упоровского военкомата извещение о гибели деда. Написано оно было от руки на специальном бланке. В нём обыкновенно, по-канцелярски, сообщалось, что красноармеец Ботов М.М. пал смертью храбрых 25 августа 1942 года и похоронен у деревни Триселы Кармановского района Смоленской области. Название деревеньки написано перьевой ручкой, едва разборчиво, да и звучало как-то непривычно для слуха сибиряка. Я так и пометил себе «неразборчиво». Тщательно вглядываясь в этот коротенький листочек, едва смог понять «полевая почта», «1641», «116 часть», «отдельный стрелковый батальон 28-й бригады». Подписи командира части, начальника штаба, политрука также неразборчивы. Первые две цифры записал наугад, а вот номер бригады обозначен чётко. Поиск по номерам полевой почты, воинской части и бригады ничего не дал. Деревню эту никак не мог найти на карте бывшего Кармановского, а теперь Гагаринского района Смоленской области.

Но вот появилась новая возможность – Интернет. Все глаза протёр – нет деревеньки Триселы в списках Кармановского сельского поселения. Не обнаружил её и в соседних районах. Есть схожие по названию и написанию: Приселье, Староселье. И спутниковая карта, где видна каждая крыша дома, огород и даже припаркованный автомобиль, не открыла тайны расположения деревеньки. Может быть, в суматохе непрерывных боев штабной писарь всё перепутал, а дед воевал совсем на другом участке фронта? Отдельный стрелковый батальон, 28-я бригада… Сколько было таких батальонов и бригад на фронте от Баренцева до Чёрного морей! Мой любимый поэт А.С. Пушкин как-то сказал: «Мы ленивы и нелюбопытны». И он был прав. Эти строчки меня всегда задевали и, если хотите, стимулировали к любопытству и действию.

Так всё же, какие события развернулись в августе 1942 года у райцентра Карманово? Какие части Западного фронта вели там бои? Как в целом выглядела ситуация под Москвой в эти дни? Безответные вопросы не давали покоя… Надо тщательно изучить фронтовую карту!

И – вот она... Ржевско-Сычёвская стратегическая (выделено мной) наступательная операция Калининского и Западного фронтов! Не раз и не два читал я «Воспоминания и размышления» Г.К. Жукова. Но никогда глаз не «зацеплялся» за эту операцию.

Не акцентировалось на ней внимание и в учебниках истории. Подробно говорили и писали о блокаде Ленинграда, Курской дуге, Сталинградской битве, штурме Берлина. Обо Ржеве, Сычёвке и Вязьме – как-то вскользь. Так в чём же дело? Наша Ставка ошибочно предполагала, что в летнюю кампанию 1942-го фашистская Германия попытается взять реванш за зимнее поражение под Москвой и бросит пополненные войска группы армий «Центр» вновь на столицу нашей страны. Ведь до неё по прямой всего 150 километров! Цель Ржевско-Сычёвской операции заключалась в том, чтобы разбить группу «Центр» или, по крайней мере, отбросить её подальше от Москвы.

Ждали удара на город, хотели упредить его. Враг же ринулся к Волге и на Кавказ. Ставка допустила просчёт. Он обернулся огромными людскими и материальными потерями. Стратегическая инициатива летом 1942 года вновь перешла к фашистской Германии. Ржевско-Сычёвская наступательная операция, к сожалению, оказалась неудачной. Войска Калининского фронта, по сути, не добились успехов – Ржев не был взят. Более успешным было наступление на Западном фронте под командованием Жукова. Но и его план по ходу операции пришлось изменить. Много и громко говорилось о победах, тихо и скромно – о неудачах. А кто платил за ошибки, поражения и победы самой дорогой ценой: жизнями, здоровьем, проклятием концлагерей, искалеченными судьбами, изнурительным трудом, голодом, потерей родных? Наши деды, бабушки, отцы, матери, дети, дяди и тёти. Вот горькая цена Великой Победы! Надо говорить правду о войне и о фашизме, в какой бы мундир его ни облекали.

Однако вернёмся к событиям на фронте.

Шесть армий Калининского и Западного фронтов с 3–7-кратным преимуществом в людях, танках и артиллерии на главных участках прорыва при мощной поддержке авиации перешли в наступление на Ржев и Сычёвку в конце июля – начале августа.

Изучив направление ударов всех шести армий, стало ясно, что только в полосе боевых действий 20-й армии должна находиться деревня, где погиб мой дед. Если её название написано верно. Но, чтобы окончательно убедиться в правильном направлении поиска, необходимо обязательно знать боевой состав этой армии. Вот это да! Есть в её списке 28-я бригада! Более того – армия зимой 41-42 гг. держала оборону у города Химки, освобождала Солнечногорск и Волоколамск. Значит, и дед воевал там. Мать и бабушка рассказывали, что он был ранен, лежал в госпитале. Они получили несколько писем из госпиталя, с фронта. Но, к сожалению, эти письма не сохранились. Одно из них, будучи младшим школьником, я видел. Мне запомнился чёткий, аккуратный почерк, ровные строчки – образцовый пример правописания. Может быть, мама с этой целью его и показала мне, тогда ещё несмышлёному пацану. По тем временам дед был образованным человеком. До войны он учился в техникуме, но по каким-то причинам не окончил его. Летом 42-го года Мартемьян Максимович шёл с боями в составе своего стрелкового батальона по вязким дорогам Подмосковья, по лесам и болотам Смоленщины. Двадцатой армией командовал тогда опытный генерал-лейтенант Макс Андреевич Рейтер, к тому же бывший полковник царской армии. Но Вальтер Модель и Гюнтер фон Клюге тоже знали толк в военном деле. В полосе наступлений наших армий они сумели создать мощную, глубоко эшелонированную оборону и требовали от своих войск неукоснительного исполнения приказов.

Наши войска буквально «вгрызались» в оборону противника. Чудом оставшиеся в живых очевидцы тех событий видели, как в непрерывных лобовых атаках гибли рота за ротой, батальон за батальоном. Знаменитый приказ от 28 июля №227 «Ни шагу назад» тоже собирал свой скорбный урожай. Что сейчас греха таить, некоторые особо «усердные» командиры тупо и безжалостно бросали в бой всё новые и новые подразделения. Всё можно объяснить, да сердце не в силах смириться. Взаимодействие с танковыми частями и артиллерией не было обеспечено на должном уровне, дело доходило до полной неразберихи. Большая часть авиации не могла подняться в воздух для прикрытия наступающих войск «по техническим причинам». Темп наступления, несмотря на значительное преимущество в силах, составлял не более 1-2 километров в сутки. Войска Конева никак не могли взять город Ржев в намеченный срок. Жуков понял, что поддержки со стороны Калининского фронта, как намечалось по плану, не будет. И перенацелил главный удар с Сычёвки на Карманово, где находился сильно укреплённый опорный пункт противника. Эту задачу выполнила 20-я армия Макса Рейтера. Её части действовали слаженно и грамотно и, как следствие, добивались более значительных успехов. К полудню 23 августа немецко-фашистские войска были выбиты из Карманово, а к вечеру отброшены на юг от него ещё на 4-5 километров. 23 августа части 20-й армии завершили активную фазу наступления. Ещё неделю добивали мелкие группы солдат противника и укрепляли новую линию обороны. Как раз в эти дни, 25 августа, вражеская пуля сразила моего, тогда ещё 30-летнего, деда.

Так где же эта деревенька? Не могла же она вдруг исчезнуть с лица земли! Наверное, уже в сотый раз перерываю всемирную паутину. Глаза слезятся от напряжения. Вот какой-то любитель военной истории сокрушается по поводу ужасных потерь наших войск. Вот он отмечает роль 20-й армии в операции Западного фронта. Идут ссылки на очевидцев событий. Начинает цитировать бывшего начальника штаба армии Леонида Михайловича Сандалова. Слышал я и раньше об этом толковом генерале... Смотрю дальше – и не верю глазам! Сандалов сообщает о взятии с боем двух деревень: Голомаздово и Триселы. 23 августа 42-го года. Была всё-таки такая деревенька! Здесь исполнил до конца свой воинский долг наш дорогой Мартемьян Максимович Ботов. Вот уже 72 года покоится он в священной смоленской земле, неподалёку от знаменитой Ельни, на родине первого космонавта Земли, в каких-нибудь 170 километрах от Москвы. Нашёл я эту деревеньку на крупномасштабной топографической карте. В наши дни осталось от неё несколько домиков на берегу коротенькой речушки, впадающей тут же в Яузу. Никто тут, наверно, не живёт, кроме, может быть, приезжающих в сезон дачников. Не значится деревенька в списках, но не вычеркнуть её из истории и из нашей памяти никогда. Как и имена родных, погибших за нас на многострадальной земле Смоленщины.

Стратегическая операция двух фронтов намеченных целей не достигла: и Ржев, и Сычёвка остались в руках противника. Из трёхсот тысяч личного состава в начале наступления сто восемьдесят тысяч солдат и офицеров погибли, были ранены или пропали без вести. То есть 60 процентов бойцов в ходе операции были выведены из строя! Горькие потери! Но и противнику был нанесён значительный урон. Модель и Клюге ничем не могли помочь рвущемуся к Сталинграду Паулюсу.

Дед принял последний бой на Западном фронте под Москвой 25 августа. А 26 августа Г.К. Жуков был назначен первым заместителем Верховного главнокомандующего и срочно направлен в Сталинград, сдав свой Западный фронт И.С. Коневу. Ставке стало ясно, что судьба страны в августе 42-го решалась уже не в боях под Москвой, а на подступах к Сталинграду.

Деда своего я видел на двух сохранившихся фотографиях. На публикуемой он сидит слева. Справа от него стоит жена, моя бабушка, Мария Яковлевна Ботова. Рядом с ним его друг Тихон Аверьянович Топорков с женой и дочкой. Он вернулся с войны победителем. Насильникам, грабителям, как поётся в песне «Священная война», загнал пулю в лоб за товарищей своих, за земляков. Мама говорила, что дядя Тихон называл моего деда очень трогательно «Мартяшей». Были они закадычными друзьями, вместе работали до войны в городе Бодайбо на золотых приисках. Вместе любили поохотиться на Копчах, порыбачить на Тоболе. И мама, и бабушка часто вспоминали своего отца и мужа, такого доброго, умного, мастеровитого. Говорили: «За что бы ни взялся – всё у него получалось». Шил обувку себе, родным и друзьям. Видите на фотографии ботиночки, такие аккуратные? Это его рук дело. На лыжах, сделанных тоже его руками, и мы, его внуки, сейчас уже сами дедушки, успели покататься на суерских горках. В Тюмени живёт и ещё работает, несмотря на солидный возраст, его сын, мой дядя Виталий Мартемьянович Ботов. Начальство говорит: «Приболеешь – на носилках будем в кабинет поднимать». Голова у него светлая и руки золотые. Весь в отца пошёл!