Из Луганска – с любовью!

О чём только не писали мы в преддверии Дня памяти святых Петра и Февронии – российского праздника семьи, любви и верности: о счастливых молодожёнах, о многодетных родителях, о радующихся жизни малышах, но никогда не думали, что придётся говорить с вами об этом.

В воскресенье на тюменский вокзал поезд наконец привёз Константина Танкушина. Его здесь очень ждали две маленьких девочки – Даша и Саша, а ещё жена Юлия.

С Юлей мы познакомились в общественной организации «Мост надежды», которая сейчас занимается помощью беженцам из Украины – уже расселили по области восемнадцать семей. Молодая мама выскочила из Луганска вместе с ребятишками сразу, как только над городом появились украинские истребители. Это было в апреле. Думала, ненадолго, даже с работы не уволилась. А теперь получилось, что навсегда.

Приехали в Тюмень вроде бы не на пустое место – к родственникам. Но квартирка небольшая, и хозяева летом уехали на дачу, чтобы не стеснять гостей. Месяца через два (в лучшем случае!) им переезжать с огорода обратно, и беженцам надо думать, где жить дальше.

Юле теперь приходится очень много думать. Муж весной с ней не уехал – надеялся на лучшее, пытался ещё хоть как-то заработать на жизнь. У братьев Танкушиных в Луганске был небольшой бизнес – занимались грузоперевозками. Но сейчас всё пошло прахом.

– Мы познакомились по телефону. Костя ошибся номером, разговорились, – вспоминает счастливое время Юлия. – Когда поженились, то жили сначала с родными, а потом они дом оставили в полное наше распоряжение. Я в газете работала менеджером. За детьми прабабушки присматривали. В детский сад попасть в Луганске трудно, только если за «денежное вознаграждение», с работой тоже было плохо. Муж в последнее время больше работал в Черкассах. Но всё равно это был наш дом.

Ей тяжело рассказывать о том, что осталось в той – другой – жизни, поэтому говорила скупо. Очень волновалась за мужа. Сведения из дома не успокаивали: подруга сутками сидит в подвале, боится голову высунуть.

– Я ей говорю: уезжай, всё бросай и уезжай оттуда! Если бы не этот Майдан! Кому он был нужен? Они нас просто хотят истребить! – сбивчиво пытается объяснить Юлия.

Они – это украинские власти. На них у женщины большая обида. Девочки смотрят из-за её спины испуганно, так маленькие дети на мир смотреть не должны.

За время, что прошло в Тюмени в ожидании мужа, Юлия подала документы во все инстанции, получила статус беженца – обратно больше не поедет. Ищет работу: нужны деньги. В «Мост надежды» пришла за одеждой для девочек. Тюменские власти твёрдо пообещали устроить близняшек в садик, поэтому мама проходит с ними сейчас в поликлинике все необходимые обследования.

Юля уточняет: «в нашей поликлинике». Похоже, что она очень хочет побыстрее свыкнуться с новой Родиной, укорениться на Тюменской земле. И её понимаешь – матери двоих детей очень трудно чувствовать себя «перекати-полем», нужна опора, иначе с ума сойти можно.

Когда Костя позвонил из Москвы, радости не было предела: очень боялись, что на границе его повернут обратно. Не знаем, как Юлин муж выглядел раньше – мы увидели этого тридцатилетнего мужчину уже с сединой на голове.

Парень рассказывает, что едва прорвался, смог проехать только поездом. Украинские пограничники, которых мы тут в России страшно жалеем (они, де, между двух огней, бедные), оказывается, не упускают возможности нажиться на людском горе.

– Меня пропустили только потому, что в паспорте записано двое детей. Ребят помоложе, без семьи заворачивают обратно, требуют, чтобы служили в украинской армии. Но проехать можно – если заплатишь. Много народу пытается через границу перейти. Славянск два месяца держался. Теперь пускай попробуют Луганск взять, надолго увязнут, – хмуро говорит Костя.

Чем там ещё занимался, сам не рассказывает, а мы не спрашиваем. Он немало ездил по Украине, немало повидал. Страшно, что власти вытворяют:

– Людей столкнули лбами друг с другом. Это всё Майдан виноват! Едешь на восток – на дороге по три блокпоста: у самой боевой линии мальчишек-срочников ставят (это же пушечное мясо!), потом за ними – нацгвардия, а уж за всеми – «правый сектор». И ведь у срочников ни обмундирования нормального, ни еды, ни воды, местные жители им из жалости попить оставляют. А «правый сектор» в такой современной экипировке, с таким оружием – и за их спинами! Блокпосты «правого сектора» я очень боялся проезжать. Что со страной сделали! Всё на востоке разрушено. Брат говорит, вчера прямо у его дома снаряд разорвался. А у него там семья, дети! Украинские власти восстановят?! Ну конечно! На что? Казна пустая!

Константину тоже очень трудно говорить. В поезде одна москвичка отругала его за то, что он не остался в Луганске воевать. Эта тема для него очень болезненная.

– Я бы остался. Но кто у вас тут моих детей поднимать будет? Мне уже популярно объяснили, что Россия не резиновая, всех не вместит.

Мы, как могли, успокаивали ребят: Россия не резиновая, но большая – места всем хватит, а хороших людей у нас всё-таки больше, чем плохих, просто злые кричат громче.

– Всё будет хорошо, ребята.

– Когда?! – хором спрашивают Костя и Юля.

– Когда-нибудь будет! Вы живы, дети живы – что ещё нужно? Остальное приложится.

Ребята соглашаются. Мы уезжаем, а Костя с Юлей ведут двух маленьких девочек в «нашу поликлинику» – ставить реакцию Манту.

Так что, дорогие тюменцы, теперь у нас с вами есть Саша и Даша. Это наши дети, их надо обогреть и полюбить. Их родители – очень достойные люди, не попрошайки, не тунеядцы. Через страх и боль они привезли в Россию чуть теплящийся огонёк семейного очага, и как только найдут, где его развести, он вспыхнет с новой силой, да ещё и нас с вами обогреет.