Разгон в Долине слёз

Водители – самая многочисленная профессия. Когда-то в нашей области существовало мощнейшее объединение «Тюменьавтотранс». Нет его со времен перестройки. Чего уж там, нет и Министерства автомобильного транспорта, даже соответствующий департамент не обозначен. Но профессиональный праздник существует, и народ справляет его, состоя в других ведомствах. Вот и мой новый знакомый Сергей Евтеев в свое время работал в объединении «Башкиравтотранс», сейчас руководит автоколонной в ООО «Арктикстроймост».

Он – потомственный автомобилист: в настоящее время за баранкой отец, Геннадий Петрович, на заслуженном отдыхе дедушки, Петр Трофимович и Григорий Николаевич. Сергей познакомил меня со своими товарищами.

…Побывали на строящемся мосту по Челюскинцев и путепроводу по Монтажников – везде в авангарде водители, ведь сначала надо подвезти металлоконструкции, а уж потом начнется сборка. Вот на эстакаду въехали «Скании» – самосвалы, за рулем – Николай Логинов, Николай Русаков и Габдулла Кабиров. В Новом Порту у КрАЗа-трейлера раздаточная коробка полетела. Еле нашли в Тюмени. Агрегат вместе со многими другими грузами повезет на своей «Скании» с полуприцепом водитель Сергей Николаевич Косованов: за 12 лет северного стажа он доставил на берега Обской губы Карского моря многие тысячи тонн жилых вагончиков, оборудования, металлоконструкций, труб, прочих длинномеров. За полярный круг Косованов отправляется не в первый раз. Прошу его «нарисовать» путевой очерк.

– Очерк? – отозвался ветеран, оттирая ветошью черные подтёки от машинного масла (вообще-то машину приводят в порядок мотористы фирмы, но и сам помогает по мелочам). – А давайте в кабине посидим.

Устроились: тепло и светло. А за бортом небо хмурое, валит снег с дождем.

– От Нового Порта до Паюты – 200 километров – пейзаж довольно простой, – говорит Сергей. – По мере продвижения картина меняется: вначале исчезают скрюченные в три погибели северные берёзки, затем ольха с ёлочкой, позже пропадает и мелкий кустарник в низинках. Глаз всё реже и реже замечает какую-либо растительность. Начинается тундра. Линия горизонта соединяется с облаками, всё вокруг белым-бело и пустынно. Правда, остановишься – и вдруг ниоткуда выныривают песцы и лисы, подачку просят. Ну, дашь, что бог послал. В тот раз мы двигались на пару с Витей Аникиным…

Автомобильная дорога Салехард – Надым протяженностью 330 километров должна быть готова в 2015 году, проложено больше половины. Здесь насчитывается 53 мостовых перехода, большинство из них построено холдингом «Мостострой-12». Вот напарники проехали по мостам через реки Нгарка-Пыряяха, Хозейриена, Наръена и Нада-Яха. Далее пошел зимник в чистом виде. Кто-то уже проехал по трассе, оставив в толще снега глубокие борозды, похожие на горные кряжи. Напарники остановились передохнуть.

– Слышь, Серега, говорят, мол, по этой дороге ежесуточно будут бегать семь тысяч машин, – проявил осведомленность Виктор.

– Будут… А пока мы тут вдвоем.

…И снова спидометр наматывает трудные метры. Доехали до точки, именованной бывалыми шоферами Долиной слёз. Видимо, назвали так по той причине, что с увалов, образующих долину, всегда сочится вода, даже в самую морозную пору. Поэтому подъем расположен не в прямой плоскости, он склонен набок – взобраться сложно, тем более по такому катку.

– Я возьму его с разгона, – решился Виктор.

– Это бесполезно, пустое всё.

Однако напарник дал «по газам», и машина почти добралась до вершины. Ещё чуть-чуть! С метр осталось! Но колеса забуксовали на пике, завертелись с бешеной скоростью – и тягач покатился вниз. Очередные две попытки успехом не увенчались.

– Ночуем здесь, – поставил Косованов точку.

Едва расположились, достали припасы на ужин, как из сумрака полярного дня выплыли нарты – семь оленей, запряженные «веером», ненцы напрашивались в попутчики. Принято думать, что аборигены низкорослый народ с широкими скулами. А с упряжки поднялся парень ростом с метр девяносто, смуглый, но глаза чисто-голубые. В упряжке сопел еще кто-то. Старик – лет 100. Тоже в малице (это, если кто не в теме, длинная без разрезов рубашка с капюшоном из оленьей шкуры мехом внутрь).

– Прадед, – уточнил парень, – едем в гости в соседнее стойбище.

– Пыдарь ханяд тода? Хард? – сказал прадед, поглаживая белую бородку клинышком.

– Он спрашивает, откуда и куда едем, – повернулся парень к автомобилистам. – Хард?

– Да, хард, то есть домой.

– Савана (хорошо), – одобрил аксакал.

Парень отправился распрягать оленей.

– Сами едим, а товарищей не угощаем, – посетовал Косованов напарнику, – неси: от нашего стола.

У мостостроевцев стандартный сухой паек: говяжья тушенка, сгущенное молоко, доширак, хлеб или галеты, соль, сахар. От себя груши приложили.

– От их стола, – вернувшись, доложил Виктор. И выложил на сиденье метровую нельму, плюс огромный кусок оленины. Тут же спросил: – Сейчас сварганим, горелку разжигать?

– Дубина. Кто же нельму с олениной варит. Строганину изладим. Значит так: режешь соломкой и посыпаешь солью с перцем. Всё! Лепота. У чукчей сложнее, они соус мастрячат: уксус, вода, перец, горчица – такое макало. Я шесть лет на Чукотке пахал, в Амдерме, у Залива Креста. Алеуты из Анкориджа приезжали. Аляска. США. Их строганина почти такая же, как у чукчей. Европейцы в арктических экспедициях поумирали из-за цинги, потому что брезговали строганиной. Тут в Арктике и нашли последнее пристанище экипажи Джеймса Линда, Рауля Амундсена, нашего соотечественника Георгия Яковлевича Седова… Эх, сейчас бы ещё горячей оленьей кровью запить, как это водится у аборигенов! Витька, как рыбу строгаешь? Нежно надо. Эх, как мой сын Серега строгает! Закачаешься! Потому что специалист.

Аникин бросил нож, уставился на напарника.

– Так ведь сын у тебя техник-механик по специальности, колледж окончил.

– Окончил… Да ты же не знаешь: Серега в повара подался, два года на Ямбурге строганину мужикам стряпал. Кок, значит. Но не пошло у него дело с Арктикой, не прижился. Теперь – вот письмо отцу накатал – работает в Барнауле дальнобойщиком, пишет о последних рейсах в Чечню, Новосибирск и Москву. Я вот тоже еще пару ходок за полярный круг сделаю – и домой, под Барнаул, на ПМЖ.

– Ты, Николаич, лет пять уже одно и то же твердишь… Никуда ты отсюда не уедешь… Арктика, понимаешь… Арктика – наша религия. Да и рубли длинные…

– Деньги... Их так и так никогда не хватает. Из отпуска возвращаешься – хоть в долг бери на обратную дорогу. А дома у меня жена Людмила, врач-рентгенолог, поэтому рано на пенсию вышла – можно бы новую жизнь начать, по миру покататься. Внуки родились – а я все на вахте.

На этих словах в небе вспыхнул огонек с ладошку, а потом разом залил полнеба.

– Полярное сияние, – промолвил Аникин, – одна зелень. Я и в цвете видел: фиолет там, красное, желтое… Солнечный ветер колеблет геомагнитное поле Земли.

Косованов знаком с другими источниками:

– Старые ненцы утверждают, что на высокой горе стоит дедушка Ямал Ири, аксакал ненецкий, и шерудит своим посохом в небе со звездами – вот и колышется небо, как занавес в театре Молодых Дарований.

Полярное сияние потухло минут через 15, как не бывало, словно лампочка на кухне перегорела.

– Значит, пора на боковую.

– Пора, Косован.

Утром обе машины «Арктикстроймоста» легко преодолели Бабьи Слёзы. Потому что на косогор – именно на то место, где начинали буксовать колеса, Косованов высыпал мешок цемента – имелся такой неприкосновенный запас.

– Вчера-то пошто не воспользовался цементом? – рассердился напарник.

– Вчера было нельзя: чего впустую сыпать материал в воду… Сегодня ветер поменялся, маленько подсушил косогор. Цемент… понимаешь, коэффициент сцепления… Лучше в нашей лаборатории спроси.

Сразу после долины начинался готовый участок дороги, далее, на 991-м километре будущей дороги Сургут – Салехард, высился строящийся мост. А тут уж рукой подать до родной базы в Антипино – каких-то 1427 километров. По сибирским масштабам это не расстояние, так... легкая прогулка.