Гость на порог – счастье в дом

Это что-то сродни гипнозу – так меня всегда тянет в этот дом с настоящим искренним гостеприимством и нашими русскими, сибирскими традициями. В профессиональном плане – это неисчерпаемый источник уникальных тем: о горлатовских встречах на Вознесение, о защитнике Ленинграда Петре Тарасовиче Горлатове, не вернувшемся с войны, об Иване Алексеевиче Бухарове, смелом разведчике и человеке удивительно щедрой души. В человеческом плане – это многолетняя дружба.

К лучшему пивовару

Три короля из трёх сторон

Решили заодно:

Ты должен сгинуть, юный Джон

Ячменное Зерно!

Погибни, Джон, в дыму, в пыли –

Твоя судьба темна! –

И вот взрывают короли

Могилу для зерна.

Откуда, из каких тайников памяти выплыло это стихотворение Роберта Бёрнса? Так оно же про пиво! Про то, как его делают! Как в особых корчагах томится, бурлит, братается с хмелем – проходит огонь, воду и медные трубы. То в холод, то в жар – своя нешуточная технология. Представьте, я знакома с лучшим в районе, а, может, и в области пивоваром Надеждой Петровной Бухаровой из Лесного – родоначальницей дружной большой династии Горлатовых и мамой моей школьной подруги. С детства наши судьбы переплелись, как две нити. Впервые я увидела Надежду Петровну – помощника ветфельдшера, её мужа сельского доктора Айболита Ивана Алексеевича в детстве. Помню, мне бросились в глаза её руки – сильные, крепкие, умелые в любой работе, и в женской, и в мужской: с войны Иван Алексеевич вернулся без ноги. И глаза её запомнились: то озорные, то излучающую теплоту, доходящую аж до самого сердца. Гордость и простота, нежность и грубоватость, уверенность в себе и застенчивость, задор и грусть, и ещё уйма разных качеств, которые редко уживаются в одном человеке, счастливо соединились в ней. С этой женщиной, подумалось мне, надёжно. Обо всех помнит, всех обогреет. Всем найдёт полезное занятие – скучать не даст. Такой я знала Надежду Петровну, когда сама была ребёнком, ещё школьницей. И нисколько, как оказалось, не ошиблась в своих впечатлениях.

Однажды мы приехали к Бухаровым 9 Мая с начальником Управления социальной защиты населения Тамарой Владимировной Коноваловой поздравить ветеранов с этим важным для всех нас праздником. Пока мы усаживались, мигом был накрыт стол. Огромные, размером с противень, рыбные пироги, поросёнок в жаровне – традиционные сибирские крестьянские угощения, которыми славилась красивая деревня Горлатова. Но украшением стола было пиво. Оно стреляло залпом шампанского, фейерверком брызг летело по комнате, тягуче и пенно заполняло бокалы. До сих пор жалею, что посидели мы совсем недолго – нас ждали другие ветераны войны, которые не смогли в этот день быть на сельском торжестве. И песен военных лет не спели с Иваном Алексеевичем. И рассказов Надежды Петровны о нечеловечески трудных годах сибирской деревни тех лет не записали.

Живой родник

У каждого родника есть исток. Своим началом Надежда Петровна, как и все её дети и внуки, племянники и племянницы, считают деревню Горлатова. Зелёные холмы, овраги, перехваченные синим пояском реки Юрга, цветущие луга, ягодники, богатые грибные места. Добрые, сильные, трудолюбивые горлатовцы-земляки, которых до сих пор со всех уголков страны тянет сюда сила притяжения родной земли. Звуки гармони, народные проголосные песни и задорные частушки.

Работать она стала ещё до войны, совсем девчонкой. Отец, Пётр Тарасович, был председателем здешнего колхоза «Путь к социализму» и своих не щадил. Отправлял на работу туда, где труднее. Огромные поля выпалывали с подружками от осота. Надежду, с атавистическими, по сегодняшним меркам, установками: общественное выше личного – и уговаривать не надо было. С напором и хваткой хозяйки бралась за любую работу. – Весной поля пахать – отец меня ставит поварихой. Женщины не идут – хозяйства у всех, ребятишки. Мать отправлял, а нас у неё тоже шестеро, как бросишь дом. Там ведь дневать и ночевать надо! Не умела готовить-то толком – какие годы – а выучилась. Никогда не забуду: мне одиннадцать лет, я повариха на полевом стане, посевная заканчивается – и война началась. Всех наших молоденьких трактористов позабирали на фронт: Гришу Горлатова, Федю Горлатова… Из всех один вернулся домой в сорок пятом – Митя, Дмитрий Васильевич Горлатов.

Из поварих в военные годы пришлось Надежде Горлатовой перейти в прицепщицы. Тракторов мало. С кем уборку начинать? Бабы да ребятишки остались в деревне. Но так хотелось солдат на фронте поддержать, помочь, порадовать! Пятнадцатилетние девчонки сели на тракторы: Пита Рожкова, Лида Вальтер. Колёсники то и дело ломались, подшипники плавились, летели. А девчонкам каково? Голодные, недоедавшие, недосыпавшие изо дня в день. Картошка на счёт, хлеб вприглядку. Если пороху в пороховницах да умений не хватало, всё с лихвой компенсировалось обязательностью, ответственностью, честностью.

К концу войны девушку определили в конюхи. Ответственнее должности не было: все хозяйственные работы велись на лошадях. В колхозе в войну осталось до двух десятков коней. Надежда стала полноправной хозяйкой конного двора – в неполные пятнадцать лет. По часам кормила и поила. В полночь требовалось лошадок напоить дополнительно. Вставала и поила. Наводила порядок в стойлах, почаще заглядывала к жеребятам – наглядеться не могла! Как-то зашла к малышам, а они лежат без дыхания. Фонарь подслеповатый – что там увидишь? Испугалась, подняла сторожих: одна охраняла колхозное зерно, вторая – государственное. А как шум-то подняли, проснулись красавцы. Живы, слава Богу.

– И как я сразу не заметила, что у сторожих глаза весёлые, хитрые. Никакой паники – опыта-то у них побольше моего!

Потом они лучшим образом рекомендовали её председателю: доверять ей можно, как себе самому. С ней и правда девчата чувствовали себя спокойно и уверенно. Особенно, когда на все летние месяцы уезжали косить на займище, километров за двадцать от деревни. Командовал девчонками и ребятами Михаил Павлович Коровин, фронтовик, вернувшийся после госпиталя с заметной хромотой. Ночевали девчонки в балаганах. Чуть солнце встаёт, Михаил Павлович закручивает козью ножку, литовку на плечо и будит работников:

Кончай ночевать!

Вставай продукты получать!

И так целый месяц. До сих пор помнит Надежда Петровна задорную его побудку. Если домой отпросишься, то только на уповод (время работы в один приём, – прим. автора). На треть дня. За двадцать километров! День летом делили на три уповода – часов не было. С зари и до завтрака. Второй уповод – до обеда. Пообедали, передохнули. А третий уповод – пока солнце не сядет. Надежда же на лошади – так это рукой подать до дома! Пустые туески собрала – в деревне развезла по домам. Матери молока, картошки ребятам соберут. Туески делали из бересты или из деревянных дощечек. Сверху – крышечка. Ко второму уповоду – кровь из носа! – на займище надо вернуться.

Три колхозных коровы паслось на займище. Их доили и молоко делили между всеми косарями. Кому-то не хватало всегда. Тогда в вечернюю дойку они были первыми в молочной очереди.

Надежда Петровна многое брала на себя. Есть расхожее выражение: много на себя берёт. Нет, не в этом смысле. Многое! Поэтому с ней было надёжно. У председателя зря голова не болела за дела в бригаде. Она и сено возила, и с зерном в Омутинку ездила, и пахала весной. Была хорошим организатором тогдашней, советской, закваски. Правду-матку резала в глаза. Не научилась скрывать своих чувств – не дипломат.

Она и после войны работала за троих. Замуж пошла за фронтовика без ноги. За семьдесят километров из Тумашово сбегала в день, у матери разрешения спросить. Та ей ответила просто и сердечно: «Пойди! Мне что девок-то солить!» Жили с Иваном Алексеевичем согласно. Дорожили друг дружкой. Она в войну всякой работе научилась, поэтому дом и хозяйство вела толково и умело. Троих деток родила.

– Надежда Петровна, Вы ведь и верхом ездили, и по хозяйству всё умеете, и рукодельница знатная. Есть какие-то ремёсла, которыми Вы не владеете? Чему не научились в жизни?

– Я сызмальства твёрдо усвоила: как потопаешь, так и полопаешь. За любую работу бралась. И это меня в жизни всегда выручало. Расслабляться, как сейчас говорят, не научилась. Отдыхать не умею.

Продолжение читайте на страницах "Призыва".