Солнце на ладошке

Тема материнства для меня непростая. Трудная. Больная. Жизнь большая – открылось столько сложного, драматического, прекрасного и волнующего. Мамин опыт, своя жизнь – звенья одной цепи. Счастье? Счастье! Боль? Боль непреходящая. Всё, что очень важно для меня и дорого.

За много лет до счастья

Приступив к этому повествованию, я вначале главным образом опиралась на воспоминания детства и личные впечатления. С героиней рассказа я училась в одной школе, жила на одной земле, дышала одним и тем же воздухом. Потом добавились доверительные рассказы Ольги Анатольевны. И если говорить о счастливом эпилоге материнской темы, то это тоже не совсем про неё. Если она плачет, то это не только слёзы счастья. Это и горечь, и мучительное осознание невозвратимых утрат. Но я-то знаю: это человек, который не боится всё начать с начала и в любых ситуациях останется собой.

В последние годы я вижу её с доченькой, светловолосой, длиннокосой девочкой. И радуюсь её искреннему откровенному счастью.

А помню я Ольгу пышноволосой, звонкоголосой хохотушкой. По внешности и характеру – сама распахнутость. Общительная, живая, искренняя. За любовь хоть в ад, хоть на плаху. Теперь вижу: изменилась. Пережила дни самой чёрной беды: потеряла сына. Но не ожесточилась. Спасением от горьких дум, доводящих до помешательства, стала для неё поездка в Тобольский дом ребёнка, откуда она привезла Соню совсем малышкой. Живёт Ольга Анатольевна в новом районе Юрги, в самом конце улицы Свободы, где только что выросшие обжитые дома соседствуют с новостройками. В наш район, где родилась и выросла, Ольга Анатольевна с семьёй и пожилыми родителями вернулась не так давно. Долгое время жила в Сладковском районе, где обосновалась после учёбы старшая сестра. Уехала туда с маленькими детьми. Не сложился первый брак. Головокружительный школьный роман оставил горький осадок, двух мальчишек и твёрдое убеждение, что все мужики – изрядные негодяи (характеристика героини смягчена – прим. автора). А, оказалось, началась новая страница её судьбы. А Виктор Ракитин, позвавший замуж, стал хорошим отцом для её сыновей, и в новом браке у них родилась дочь. И всё же начну с начала. За много лет до материнского счастья Ольга жила и впитывала семейные ценности в родительском доме. Из светлых, отрадных впечатлений, что хранит память, детство в Лесном, мама Валентина Михайловна и отец Анатолий Ефимович, брат и сестра – их дружная трудолюбивая семья. Валентина Михайловна с шестнадцати лет поварихой работала, а потом рабочей на пилораме, на железной дороге два десятка лет. Анатолий Ефимович был шофёром лесовоза и лесником. Лесное – судьба. В моём восприятии это край радушных людей, двужильных тружеников, красивейших из красивых. Как говорят, лесновский менталитет. Жили в достатке, работали на совесть, зарабатывали хорошо. Хозяйство держали – не продохнуть! Большой крестовой дом Анатолий Ефимович поставил сам и всей большой родне помог отстроиться: братьям, племянникам. В те годы в Лесном только так и водилось: горе – общее, а радость – одна на всех.

Для Ольги – золотое детство. Школа спортивная – в спортзале пропадала все выходные и вечера. Маленький братишка с собой: ей было вменено в обязанность присматривать за братом. (Мастером в ДРСУ сейчас работает Сергей Анатольевич Иванов).

Почему плачет свеча

Потом выпускной в школе, замужество… Глаза Ольги Анатольевны до сих пор полны слёз – прошлое живо. Спасалась бегством после четырёх лет брака. Лёше было три года, Жене – год. Опору в жизни нашла в лице сельского механизатора Виктора Васильевича Ракитина. Особенно Женя был близок к отцу. Не вылезал из его трактора. В школьном возрасте так полюбил технику! Раскатывал по частям мотоциклы, из которых уже нечего было делать: утиль, рухлядь. Раз пять за ночь перебирал и восстанавливал!

В доме Ольги Анатольевны всегда полно детворы, и такой радостью было накормить всех! Как когда-то у её мамы – стряпня тазами. Детки на пороге: быстро за стол! Нет разницы – друзья или малознакомые ребята. Осенью яблок вынесет за калитку целый передник: подкрепитесь витаминчиками.

Беда случилась, когда сыновья были уже взрослыми. Необъяснимо и фатально. Для Ольги Анатольевны поездки в Лесное на родительский день были явлением обычным, ежегодным. Уехала с лёгким сердцем – ничто не предвещало беды. И вдруг телефонный звонок. По тому, как муж приложил палец к губам и что-то беззвучно произнёс, она поняла, что вести страшные. Сын Женя – суицид. Сказать, что ей было очень плохо – ничего не сказать. Ноль положительных эмоций и месяц, и два, и пять. Народ придумал определение такому состоянию: свету белому не рада.

Близкие не могли видеть её в тотальном трауре: женщина плачет, не замечая, что плачет. Настоятельно советовали:

– Возьми маленького в детдоме – забудешься в заботах.

Как в полусне, ещё в стрессе, она спросила совета у мужа. Тот ответил:

– Смотри сама – растить тебе. На хлеб я заработаю – прокормлю.

А наутро Ольга Анатольевна уже бежала в сельскую администрацию: помогите с бумагами. Особого одобрения и энтузиазма не встретила: «Вам уже за 45! Поздно. Случись что, снова в детдом ребёнка?». По форме понятно, правильно, а по существу? По-человечески?

Олина дочка

Органы опеки вошли в положение. Они не могли отказать, видя, как она тверда в своём решении. Если у людей до года уходит на ожидание и сбор бумаг, Ольга Анатольевна уже через полтора месяца ехала в Тобольский дом ребёнка. Её ведут по группам, где хоть и уютно, красиво, но всё по-казённому. Славный малыш – остановилась у крохи в ходунках. Диагноз – эпилепсия. Случится что, она не переживёт вторую смерть. Главное, думала себе, чтобы маленький, не больше года. Чтобы с чистого листа растить-воспитывать. И вдруг сердце ёкнуло, волна жалости захлестнула: заспанное дитя с хохолочком стянутых резинкой волос. Трёт ручками глаза, а когда поднимает их, Ольга замирает. Глаза большие, ресницы длинные, а взгляд – взгляд её сына.

– Как эту девочку зовут? Я её заберу.

– Почему Вы так решили?

– Это моё, я чувствую.

Из детского дома – по магазинам. Одежды накупили, игрушек, книжек. Ничего этого в доме уже не водилось – дети выросли. Девочка всю обратную дорогу просидела не шелохнувшись. О чём болело её маленькое сердечко? О чём тревожилось? А дома вся большая родня пришла встречать Олину дочку. Малышку передавали с рук на руки: «Солнышко наше!». Накупали в бане. А утром она проснулась как будто среди родных стен. Впрочем, «про родные» Сонины стены лучше умолчать. Что там было – одному Богу известно. И один Бог судья не пощадившим детство.

Сегодня первоклассница Сонечка для Ракитиных – свет в окне. Ей хорошо и комфортно с заботливой мамой.

– Вот, – открывает шкаф мама, – эти две полки – одежда мужа, одна – моя. Остальные – Сонины вещи. И вот этот комод – тоже её. Я понимаю: девочка, ей нравятся наряды, как всякой маленькой моднице. Неженка – не без этого. Но ласковая! Но маму любит! Тут огорошила её откровением. Услышав, как старая бабушка сказала: «Хоть бы Господь меня уже скорее прибрал!», заявила с непосредственностью и категоричностью:

– Я не хочу расти! Если я буду расти – ты будешь стариться. И умрёшь.

Мама работает в Лесновском психоневрологическом интернате. После ночной смены не приляжет: готовка, уборка. Дочку ждёт: соскучилась! После школы сладкие объятия – и за уроки.

За всё время рассказа хозяйки гостеприимного дома я с трудом сдерживаю слёзы. А дом у Сонечки на самом деле замечательный, добрый, уютный. Отдельный рассказ о Сониных косах и светлых локонах, за которыми мама ухаживает с особым прилежанием: коса – девичья краса. Шампуни дорогие, бальзамы-ополаскиватели самые лучшие. Сонечка неотразима, что тут скажешь!

– Дай вам Бог здоровья и времени на все ваши важные хлопоты и занятия! – говорю я, прощаясь.

Дом Ольги Анатольевны как тёплый обитаемый остров, где заботятся о тех, кто на пороге старости и кто только начинает жить. Тысячи благожелательных рассуждений стоит одно конкретное деятельное участие в детской судьбе, которая стала родной по душе и по сути.