Незабытая война

Была на земле деревня Кочниха

Загляденье была деревня: живописные овраги, холмы, черёмуховые хороводы и белоснежные поляны нежной ветреницы. Когда-то, лет пятнадцать назад, мне привезли отсюда выкопанные цветы, я посадила ветренку – так называет их моя мама – у себя в саду. И – мистика какая-то – пока жив был человек, подаривший их мне, они цвели, а как только его не стало, умерли, перевелись. А какие здесь клубничные поляны! Неудивительно, что старожилы, которых в районе не так много, так трепетно любят свою малую родину – Кочниху. В рассказах подробны в деталях – хочется восстановить и увековечить картины прошлой жизни. Они самые горькие – была война.

Сегодня не всякий живущий в районе скажет, где это – Кочниха? Давно нет деревни. Не стало её после войны – с укреплением коллективных хозяйств. Стояла деревня дворов в тридцать пять в пяти километрах от бушуевской трассы и вместе с другими многочисленными деревеньками – Горлатовой, Перевозкиной, Хмелёвкой, Мандровкой – относилась к Хмелёвскому, а потом Бушуевскому сельскому Совету. Коренных жителей – десятка два династий – Барышевы, Ячменёвы, Гольцовы, Ивановы, Николаевы, Куркины, Коровины.

Военное детство

Здесь прошло крестьянское военное детство Галины Георгиевны Юдиной. Она выросла в небольшом пятистенке, покрытом по-круглому, каких было много в округе, в большой семье Барышевых. Вместе с отцовым братом-инвалидом их было одиннадцать человек. Огромные огороды под картошкой, крепкие усадьбы, хлева, амбары. Отец, Егор Иванович Барышев, умер в тридцать восьмом, до войны. Евдокия Васильевна работала в колхозе «1 Мая» и тянулась, как могла, на большую семью. Отец умер зимой, в декабре. Евдокия рыдала тогда безутешно. Детей полным полно, сама на сносях. Галю она родила 14 февраля 1939 года, через полтора месяца после похорон. Колхозная работа не ждала. Оставив месячную дочку на свекровь, бабушку Лукерью, она толком не восстановившись после родов, пошла снова на ферму.

По нормативам военного времени

Кочниха в войну осталась без мужиков. Бабы, старики, ребятишки. Барышевы проводили на фронт единственную опору матери – старшего брата Георгия. И пошли день за днём в ожидании почтальонки. У Алексея Игнатова было единственное в деревне радио – нехитрый механизм-ящик. К нему после работы сходилась вся деревня. Полная изба народа набивалась: как там наша армия врага бьёт, не слышно ли что про наших? Беда, как и радость, на всех одна.

Всё произведённое в колхозном полеводстве и животноводстве отправляли на фронт. Жили картошкой со своего огорода, на который у взрослых не было ни сил, ни времени. Соток пятьдесят вскапывали лопатой ребятишки, сажали и пололи, убирали урожай. Каждая картофелина на вес золота. До каждого подворья был доведён план. Насушить с десяток килограммов крахмала. Есть в хозяйстве овцы или нет, пару носков и пару перчаток надо было в обязательном порядке связать и отправить на фронт. Для фронта отдавали последнее, не жалея. Считали, чем весомей помощь, тем непобедимее армия, тем легче нашим бойцам воевать с фашистами.

Дисциплина в колхозе была по-военному жёсткая. По-боевому включались в работу: посевную, покос, уборочную страду. Трудились самоотверженно и честно. Берегли лошадей, как зеницу ока, коров и телят. В бескормицу ходили на болото рубить кочки. Запаривали болотную траву в котлах. Воду носили с утра до позднего вечера. Лошадей старались не использовать там, где можно обойтись без тягловой силы. На этот счёт были строгие указания председателя колхоза. Полуголодные животные до обеда ещё как-то двигались на хозяйственных работах, а к вечеру ни в какую. Трудно давались военные урожаи и надои.

Продолжение читайте на страницах "Призыва".