За сохатыми...

…В те далекие теперь уже времена я работал в Белозерском заказнике вместе с егерем Володей Бабушкиным, под руководством охотоведа Владимира Петровича Дробышевского. Он был опытен, имел солидный стаж, а еще обладал такими, достаточно нужными в нашем деле, качествами, как осторожность и, своего рода, хитринка. В начале восьмидесятых было «модным» в выходные дни посидеть в местной столовой в хорошей мужской компании, да за кружкой бочкового разливного пива под знаменитого армизонского вяленого карася, который целыми веревками сушился почти в каждом дворе. Его, как семечки, «грызли» и взрослые, и молодежь, и дети, и даже домашних животных подкармливали. А ловили всякими «приспособами» - сетями, фитилями, бреднем - и никакого запрета не было. Жили в достатке и дружно, и, казалось, что так будет всегда…

В этот день, вечером в пятницу, сидим мы всей своей службой за столиком, и тут подходит к нам знакомый, только что приехавший из Омутинки, и в открытую говорит Петровичу, чтобы завтра в 6 утра он с Бабушкиным были в Малом Краснояре у Кузнецова Терентия Александровича, причём - с лицензией на лося, и обязательно - с карабином…

На лице у Петровича проявилось смущение: оказывается, работаем вместе, а лицензию от меня скрыли… Тут же выяснилось, что уже два раза безрезультатно ездили туда, и поэтому Бабушкин наотрез ехать отказался. Владимир Петрович, вроде, чтобы загладить неприятность, тут и пригласил с собой меня… С радостью, без всяких колебаний, я согласился, и мы сразу пошли домой готовиться к поездке. Служебный кавалерийский карабин к тому времени у меня был. Не скрою – волновался прилично: по водоплавающей и мелкой боровой дичи я стрелял прилично, а вот на лосиной охоте бывать не приходилось ни разу, потому с вечера прочел все, что написано об этом в справочнике «Промыслового охотника». 

Лось - самый крупный из оленей: средний живой вес - более 200 кг, отдельные особи - более 500кг, длина до 3 м, высота до 2,35 см. Подвидов два: это Западный или Европейский, который населяет Европу и Западную Сибирь, на востоке - до Енисея, включая Алтай; второй вид - Восточный или американский, населяющий Сибирь от Енисея и лесную область Северной Америки. Рога только у самцов, которые они сбрасывают каждый год с ноября по февраль. Животное – стадное. Гон с середины сентября по середину октября. В помете 1-2, очень редко 3 теленка. Лоси прекрасно плавают и ныряют на значительную глубину за водорослями. Летом и осенью на корм идут болотные растения, побеги тростника, камыша, багульник, хвощи, голубика; зимой - молодые ветки осины, тальника, пихты, можжевельника, кора поваленных осин, охотно посещают солонцы. Главные враги - волки, медведь, для молодняка – рысь.

…Итак, время – январь. Остались считанные дни до закрытия сезона охоты на лося, снега - по самое некуда, с вечера мороз не сильный, но ветер поворачивает с севера и к похолоданию вызвездило. Готовлюсь основательно, особенно одежду: серые армейские подшитые валенки, ватники, фуфайку, на всякий случай беру полушубок и шубенки… Само собой - маскхалат, карабин калибра 7,62 мм, патроны, документы… 

В 6 утра, как и договаривались, мы с Петровичем уже были в Малом Краснояре - это примерно в 10 км на северо-восток от Омутинки. Мороз, как и ожидалось, градусов под 30. У ворот просторного крестьянского дома нас уже ждали. Быстро знакомимся и без раскачки - зимний день короткий - пересаживаемся в новенький пятиместный ГАЗ-69 - резина вся «в пешку», мотор УАЗа. За рулем и с нами на заднем сидении ребята - шофера из райкома партии из Омутинки, у которых тоже «горит лицензия» на лося. А на переднее пассажирское со всей важностью, поскольку был за старшего на этой охоте, уселся, перехватив малокалиберную винтовку, Терентий Александрович Кузнецов, чем-то напоминающий Тараса Бульбу. Властно скомандовал подскочившему сеттеру: «Филя! Ком герр!», и тот шустро впрыгнул в кабину, мигом найдя себе место. Бабка подала увесистую сумку с едой. И мы тронулись… 

Сразу за деревней начался сплошной лес, в машине, несмотря на мороз, было жарко, и даже по глубокому снегу техника уверенно шла на пониженной 2-ой передаче. Вскоре стали попадаться старые лосиные наброды. На восходе солнца попутно подъехали к мирно кормящимся на березах тетеревам, и Терентий Александрович ловко снял троих с винтовки, которых Филя быстро отыскал и принес. Хозяин аккуратно уложил головки под крыло и упаковал добычу в сумку с присказкой: «Датскому королю...» 

Только часам к 11 мы наткнулись на свежие, видимо – ночные, следы сохатых. Знающему охотнику Терентию Александровичу не хотелось за них браться: он то знал, что это самка с двумя сеголетками, но выбора не было и мы начали их «обрезать»…

Опытная самка без всякого передыха уводила в крепи, где остановилась только в третьем часу. Тут мы их и «обрезали» – выхода нет. Однако, через час – полтора уже потемки, надо торопиться… Терентий спрашивает: «Кто в засаду?» Райкомовским хлопчикам из тепла вылезать явно не хотелось - мигом отговорились. Что делать - завозят нас с Петровичем с карабинами на дорогу, рассекающую лесной массив, и машина увозит загонщиков…

Петрович по дороге пошёл внутрь леса, я - на краю опушки, да и меж деревьев «простреливаю» метров триста.

Через полчаса послышались голоса загонщиков… Напрягся, мороза не чувствую, палец к курку тянется… Но… Выходит мокрехонький один шофер, второй… А лосей нет! Где-то пропустили! Тут и сам Терентий подъехал. Начинает темнеть… «Хозяин» решает повторить загон - уже с выстрелами. И снова - кто в засаду? Мы-то изрядно подмерзли, но… райкомовские молчат. Тут и мой шеф взмолился: «Не дамся! У меня на ноге большой палец замерз, невмоготу! (Как уже потом выяснилось - в дырявом валенке палец вовсе примерз к галошу!) Ну… И боязно, и ответственно, а надо брать удар на себя… Попросил из машины свой полушубок, как бурку набросил на плечи и встал на номер. Мороз трещит, а я ещё и ухо из под шапки высвободил – прислушиваюсь… Через полчаса стали доноситься хлопки выстрелов, потом и голоса, машина засигналила… Эх, сумерки-то подкрались, уже даль закрыли! Пожамкал пальцы рук и ног, чтобы чуть разогреть, прицел на 100 метров, весь в напряжении, готов к неожиданному выстрелу… И тут! Поворачиваю голову влево, на поляну, а там метрах в двухстах, широкой рысью лось прет! Сбрасываю с плеч шубейку, четко в прицел его прихватываю под подбородок и плавно жму на спуск… Та-тах! Лось на всём ходу валится, как подкошенный, через голову переворачивается! Есть! Передергиваю затвор… Тут главное не засуетиться! Спокойненько… Один-то лежит неподвижно, а где другие? Эх-ма! Уже вдалеке в потемках уходят стороной, и стрелять бесполезно… Пока по снегу в своих одеждах пробирался к добыче, подъезжает и Терентий Александрович… Похвалил, что не оплошал… Тут выходят и загонщики - все в поту, все довольны и поздравляют. Приятно – что тут скрывать… А особо Владимир Петрович старается - мол, знай наших, не подкачали, так завалить! Как оказалось, пуля прошла через обе лопатки и грудь. 

Быстро разделали тушу - мясо вмиг подморозилось, загрузили все в багажник (в том числе – шкуру, подлежащую обязательной засолке и сдаче), чуток перекусили, отметили лицензию и часам к 8 вечера уже были у дома Терентия Александровича.

- Раздевайтесь и быстро за стол! Небось, намерзлись, намаялись, проголодались! - приглашает такая же дородная, доброжелательная и общительная хозяйка Анна Никаноровна. Тут же достает из русской печи ведёрный чугунок, и подает на стол в эмалированном тазу пышущее жаром и ароматом, тушившееся с раннего утра мясо... Ух, ты! Пальчики оближешь! Все косточки отстали, мякоть сочная и невообразимо вкусная… Да при хорошей компании, да под «боевые» 100 грамм…

Омутинские уехали домой, с условием, что завтра утром рано будут, а мы с Петровичем заночевали у гостеприимных хозяев. Посидели, о многом поговорили… И я все больше проникался уважением к такому опытному и авторитетному на всю округу, вплоть до Тюмени, охотнику-фронтовику Терентию Александровичу. Ему тогда уже шёл шестой десяток. Охотой занимался с детства, и на Финскую войну уходил уже опытным стрелком, так сказать – таежником. Эта закалка, выносливость, умение метко стрелять и бегать на лыжах не раз спасали разведчика от погони финских лыжников-автоматчиков… Рассказывал, что, бывало, чтобы перехитрить противника, убегал вперед, затем аккуратно, своей же лыжней ворачивался назад, делал незаметно «скидку» и поджидал в засаде, а потом пропускал преследователей и бил в спину с автомата! А потом снова уходил от врага… Правда, в конце войны все ж был тяжело ранен в голову, долго лежал в госпитале и был «вчистую» демобилизован. Поначалу еще долго болела голова, била эпилепсия, но со временем болезнь совсем отпустила. Росли дети - трое сыновей и дочь, жена работала в колхозе заправщицей, а он пошел штатным охотником и промысловиком по заготовке и обеспечению большой местной зверофермы мясом и субпродуктами от добытых животных. Капканами ловил волков, рысей, лис, колонков, горностаев, много сдавал в заготконтору тетеревов «Датскому королю»?. Имел авторитет ещё и потому, что не одна вдова с ребятишками выжила в войну, благодаря мясу лосей, которых добывал Терентий… 

Ребятишки подросли: старший и второй за ним – Санька - уже обзавелись своими семьями и работали в Омутинке, третий сын - Витя - служил в Морфлоте. Лишь дочь ещё жила с родителями и заканчивала школу...

…Наутро все снова были в сборе, машина в боевой готовности, настроение хорошее. К тому ж - пала порошка и температура повысилась до 15 градусов.

Свежие следы нашли еще до рассвета: как определи по форме и размеру копыт – это два крепких быка. По первому солнышку стали объезжать лесной массив, куда вели следы… Терентием Александровичем было приказано смотреть в «оба» и даже в машине не шуметь: лоси где-то совсем рядом и еще на ходу, кормятся. Еще не завершили круг, как Дробышевский взволнованно зашипел: «Вон он! Вижу одного! Стоит метров за 150!» Сколько мы не пялили глаз в ту сторону, а приметить не смогли… Что делать? Терентий командует: «Ну… Точно углядел? Лось? Тогда тихо открывай дверку, не торопись, целься хорошенько и стреляй...» Ай да Петрович! Вот зоркий сокол! Лось был взят чисто, пуля пришла в шею! Поздравили охотника, порадовались удаче, да он и сам был на седьмом небе – радовался, как ребенок, и признался, что это его первый добытый лось в жизни! Освежевали тушу, и, пока мясо подмерзало, на капоте ГАЗика накрыли праздничный стол, отметив успешное окончание охоты и в целом сезона…

Омутинцы сразу поехали домой, а мы с Петровичем ещё задержались у хозяина. Вроде, и собираться пора, но Терентий Александрович отвел меня в сторонку и потихоньку попросил, чтобы я остался еще на денек и помог завтра добрать ранее подраненного лося - мол, есть не закрытая товарная лицензия... А затем он сам увезет меня в Армизон на своем ГАЗ-69. Владимир Петрович на мою просьбу головой покачал, удивился, но возражать не стал. А вот служебный карабин всё же «изъял»… 

- Не переживай, - сказал Терентий Александрович, - найдем чем стрелять… Согласись, что и подранка оставлять негоже – или сам пропадёт, или волки сожрут…

Спозаранку мы с ним выехали на ГАЗ-69 на розыски. Ох и ушатались в тот день по окресту… Только к вечеру и обнаружили подранка, припадавшего на заднюю ногу, да только с ходу взять не удалось – хром, да шустер оказался… Тогда дает Терентий мне свое «длинное» ружье, объясняет - куда целиться, если близко, и на сколько брать выше цели, если далеко, а также - как подходить скрадком… 

- Погода - мягкая, ветерок - слабый… Не будешь суетиться – возьмешь лося, – поучал опытный охотник. – Ну, а если не получится - вертайся своим следом, я буду ждать. 

Я сбросил с себя все лишнее, и налегке, в маскхалате, стал скрадывать, с учетом ветра… И ведь часа не прошло, как поднял лося с лежки! Вскочив, он почти минуту стоял весь открытый! Эх, далеко! Метров 300! А вдруг?! Я быстро припал на колено, как учил Терентий - взял повыше, и выстрелил... В молоко! И нет бы сразу вернуться к машине, но азарт взял! Совсем не соображая и ни о чем не думая, кинулся преследовать подранка, в надежде подойти поближе...

Не будь таким опытным Терентий Александрович, я в тот вечер сгинул бы где-нибудь в лесу… Это уже потом, получив взбучку от старшего товарища, осознал, что в морозную ночь, да в легонькой одежке, без компаса, спичек, топора так заплутал бы, что мог окочуриться запросто… Но – повезло: он слышал выстрел, выждал время и понял, что творю я что-то неладное, потому не стал дожидаться возврата, а и поехал обрезать мой след и лося.

Уже порядком стемнело, когда Терентий Александрович обрезал наперед след лося, и уже там стал ждать меня, сняв, как снимают волки гончих собак на свежем заячьем следу… Взбучки дал крепкой, и я даже сейчас, через столько лет вспоминаю тот случай с ужасом, осознавая, что мог пропасть в ту зимнюю ночь… Все хорошо, что хорошо кончается… А что касается подранка, то на следующий день к отцу приехал средний сын из Омутинки - тоже заядлый охотник, и мы втроем все-таки добрали этого лося. Санька увез меня домой, в Армизон, и с той поры мы с Терентием, его сыном, да и со всей семьей, задружили на всю оставшуюся жизнь. Но это уже другая история…