«Наше дело правое!»

Геннадию Павловичу Богомякову – 85!

Вряд ли ошибусь, если скажу, что жизнь в большей степени определила профессию и судьбу Богомякова, нежели он сам. Геннадий Павлович как-то сказал мне, что на геологический факультет поступал потому, что выбирал скорее романтику, нежели специальность.

А в 1953 году, когда возле пос. Березово ударил первый в Западной Сибири фонтан газа, он закончил аспирантуру и вскоре стал ученым секретарем новосибирского СНИГГиМСа, головного на востоке страны. В 1960 г. принимается решение создать в Тюмени филиал этого института, и 30-летнего кандидата геолого-минералогических наук назначают его директором. Вскоре филиал становится нынешним ЗапСибНИГНИ, из которого со временем вышли и доктора наук, и члены разных академий.

А Богомякова в 1967 г. назначают завотделом обкома партии, в 1969 г. избирают первым секретарем Тюменского горкома, а в 1973-м – первым секретарем обкома. Сказать, что биография Богомякова тесно связана с освоением природных богатств Тюменской области – ровным счетом ничего не сказать. Потому что главные этапы «открытия века» – это лишь часть того, что удалось сделать этому человеку.

Что стоит почти двухлетнее противостояние тюменцев лихому намерению высокопоставленных энергетиков построить Нижнеобскую ГЭС у Салехарда. И, естественно, такой мощности, какой свет не видывал! Сопротивление возглавил Александр Протозанов, в то время – секретарь промышленного обкома. К последнему обсуждению проекта в октябре 1963 г., созванному по настоянию Тюменского обкома председателем Госплана СССР, были представлены такие расчеты: пришлось бы затопить территорию размером с Германию, на которой позднее открыли уникальные месторождения нефти и газа. «Правда, – рассказывал мне Богомяков, – расчетов этих вы не найдете ни в одном НИИ. Они были сделаны в гостинице «Москва» за вечер. Да и методика остается на совести автора, которым был я. Но мы понимали, что наше дело правое, так что совесть и теперь не мучает». Еще о способности Богомякова делать расчеты «на коленке». В 80-е он как депутат Верховного Совета СССР в комиссии по энергетике долго курировал топливно-энергетический комплекс. Соратники вспоминают, что без справочников, по памяти Геннадий Павлович мог рассчитать баланс страны!

Кстати, свою «роль в истории» Богомяков оценивает скромно: «не будь нас – нашлись бы другие, которые выполнили те же самые задачи». Да, он принял парторганизацию после таких крупных руководителей, как Александр Константинович Протозанов и Борис Евдокимович Щербина. Однако как раз с первой половины 70-х начался масштабный разворот работ по всем направлениям. Историй, схожих с Нижнеобской ГЭС, было множество, и мне не хочется пересказывать их. Читатели старшего поколения прекрасно знают, что на «северах», среди болот и тайги, по сути, создавали целые отрасли, которые удваивали объемы производства в стране. Так было в бурении, промышленном и дорожном строительстве, прокладке газо- и нефтепроводов. Конечно, делали всё это министерства и ведомства. Однако на долю первого секретаря обкома и его команду выпала особая миссия, и еще вопрос – что оказалось сложнее.

Собираясь писать этот текст, я в очередной раз перечитал наши беседы с Геннадием Павловичем и запнулся на таком абзаце: «Сегодня, иной раз слушая доводы коллег, считающих себя рыночниками, говорю им, что, мол, я больший рыночник, чем вы. Меня спрашивают: перевертыш ты или перестроился? Я отвечал, что в советские времена, занимаясь конкретной экономикой в огромном регионе, я, может быть, отчетливее прошлых и нынешних деятелей понимал, что мы идем в тупик».

Тогда я спросил Богомякова, что он думает о рыночных отношениях применительно к СССР. Он ответил:

– Я с великим пафосом воспринял перестройку. Да, в рамках социалистической модели, но не на основе тотальной общественной собственности на средства производства. Мы ведь даже общепит и парикмахерские не могли отдать частнику в условиях тогдашней зашоренности. Но свобода предпринимательства вовсе не означает, будто государству не нужно отслеживать главные направления развития страны. Самая либеральная страна – Америка – со времен Рузвельта использует все возможности государственных институтов для развития экономики. А потому всем руководителям страны, включая президента, следует с утра до ночи и с ночи до утра заниматься экономикой, ибо она – наша главная политика. Понять, чего мы хотим, продумать внятные стратегии, под них составить программы достижения целей.

Вот: программно-целевой подход! Вроде бы – официально – применительно к Западно-Сибирскому нефтегазовому комплексу (ЗСНГК) программы существовали. Но как они исполнялись? Я пересмотрел уникальную книгу о Богомякове «Это наша с тобой биография», вышедшую к его 80-летию. Огромный том составлен, а по большей части написан известным тюменским историком Александром Вычугжаниным. Этот шестилетний труд появился вопреки желанию юбиляра, который присутствует в книге опосредованно. Так вот, из книги я взял иллюстрации лишь к двум отраслям, своеобразным крайностям нашей политики: социалке и нефтепрому.

В 80-е многие журналисты, в том числе и я, грешный, критиковали обком за провалы в социалке. Даже академик Аганбегян неодобрительно цитировал Богомякова, который оправдывался тем, что мы, дескать, на фронте, хоть и трудовом. Между прочим, темпы сооружения социально-бытовых объектов на одного тюменца были в 2,5 раза выше, чем в стране, но даже этого не хватало. И какой ценой эти темпы давались? Первый ДСК на Бабарынке начали строить в 1964 г., за что главный инженер Главтюменнефтегазстроя Баталин получил выговор. Госплан под это денег категорически не давал. Богомяков с трудом продавил строительство в Тюмени кардиоцентра, а тогдашний начальник Главгеологии знаменитый Салманов за разрешением построить ДК «Геолог» ходил к премьеру Косыгину.

А вот выдержки из протокола собрания аппарата обкома в апреле 1986 г.: «…в городах и поселках области за 1985 г. переселено из малопригодного жилья более 24 тыс. граждан, темпы недостаточны, на переселение всех понадобится 7 лет». В 1985 г. впервые выполнен план по строительству детских учреждений, но коренного перелома не произошло. «Юганскнефтегаз» дефицитнейший кирпич пустил на расширение своей конторы, а не на жилье и детсад. Но главные виновники – строительные министерства. Например, Минтрансстрой добился, чтобы Госплан вдвое сократил «Тюменстройпути» и без того маленький объем строительства жилья, заложенный в постановление о комплексном развитии ЗСНГК. И даже заниженный план объединение ухитряется не выполнять».

В книге масса свидетельств того, как Богомяков пытался сломать эту традицию «заботы о людях». К примеру, в июле 1971 г. он выступил на сессии Верховного Совета РСФСР с резкой критикой министерств и ведомств, аргументируя тем, что обеспеченность жильем и соцкультбытом в области «самая низкая в Западной Сибири». И через 10 лет на XXVI съезде КПСС он говорит о том же самом, но ничего не меняется в стране. А кроме этих демаршей, сколько докладных он в разные инстанции отправлял, сколько высоких комиссий возил по северным городам, показывая балки?! Но что в советской модели управления мог сделать даже первый секретарь обкома? Вместе с облисполкомом внести свои предложения в Госплан и «надеяться, что они будут внимательно рассмотрены».

В отличие от социалки на добычу нефти Москва сквозь пальцы не смотрела. Все больше нефтедолларов требовалось на импорт оборудования, продуктов, зерна, поскольку эффективность всей экономики падала. В марте 1980 г. министра нефтепрома Мальцева пригласили на заседание Политбюро. В США и Канаде купили 42 млн т пшеницы, а рассчитываться нечем. Брежнев и говорит Мальцеву: надо в текущем году дополнительно добыть 10 млн т нефти, продать и деньги направить на оплату пшеницы.

В книге есть рассекреченная (а сколько документов до сих пор лежат под грифом!) рабочая запись заседания Политбюро 23 мая 1984 г. Обсуждали, в частности, поставки нефти и нефтепродуктов Румынии в 1986–1990 годах. Премьер Тихонов доложил, что Чаушеску не раз просил поставлять по 5–10 млн т: «Можно согласиться, поскольку своей нефти Румынии не хватает. Но вы, конечно, понимаете, что это не столько экономический, сколько политический шаг. Мы должны четко сформулировать перед румынской стороной, что ждем от Чаушеску серьезного поворота в его внешней политике». А в 1985-м Нижневартовское объединение, которое разрабатывало уникальный, но изнасилованный дополнительными заданиями Самотлор, не выполнило план. Богомяков позже вспоминал, что каждый год министерство меняло по 3-4 раза технико-экономические обоснования, требуя повышать добычу. «Видя откровенную глупость, обком поднял вопрос о том, что для компенсации падения добычи надо каждый год осваивать по 15-20 открытых залежей. Это в какой-то степени начало сглаживать негативные последствия того, что варварски был взнуздан и нещадно эксплуатировался Самотлор. А потом инвестиции стали падать, и мне пришлось доложить Горбачеву, что к 1990 г. мы недоберем 30-35 млн т. Мы недобрали больше. По большому счету это был крах управления отраслью».

Добавлю: не отраслью – страной. Думаю, что это и был тот тупик, о котором говорил мне Геннадий Павлович. Если фантазировать, то теоретически не попасть в него помог бы программно-целевой подход, а не тогдашняя пародия на него. Эффективность этого инструмента было известна не из учебников, а на примере американской программы развития долины реки Теннесси. На этой огромной территории прозябали в бедности более 8 млн человек. В условиях СССР можно было использовать лишь два принципа, но даже их хватило бы. Во-первых, глава госкорпорации и его несколько замов с представления Совмина утверждаются Верховным Советом. А во-вторых, эти люди и только они распоряжаются всеми инвестициями ради исполнения комплексной программы развития ЗСНГК.

Я на минуточку представил себе, что главой такой гипотетической госкорпорации назначили бы Богомякова – пусть даже в конце 70-х! С какой бы мощью развернулся этот человек, не тратя силы на войну с ведомственными «ветряными мельницами», которые в Западной Сибири в первую очередь отстаивали свои интересы. Увы, использовать программно-целевой метод в Западной Сибири не дали уже в 90-е. А в 80-е Богомяков сумел пробить – впервые в СССР! – только межведомственную комиссию по вопросам развития ЗСНГК при Госплане СССР. Я хорошо знал ее первого председателя В.П. Курамина и прекрасных специалистов – руководителей отделов. Кое-какие перекосы комиссии удавалось исправить, но не больше. Министерства все также азартно рвали в клочья экономическую ткань комплекса, а комиссия только и могла, что посылать в Госплан свои пожелания.

Конечно, о гибельном ведомственном раздрае писали газеты, но этот короед без помех копал могилу экономике и стране. И потом, что тогда мы знали о секретных решениях кремлевских старцев? Богомяков о них молчал, но как солдат партии вынужден был, стиснув зубы, исполнять. И не только деликатными методами. А наш брат за это не щадил первого секретаря…

Вот почему я думаю, что интеллект Геннадия Павловича не был востребован полностью. Представляю, сколько энергии и нервов уносило противостояние нескольким фронтам. Может, ошибаюсь, но скорее всего нежелание писать мемуары связано с этой причиной. Мне кажется, есть в характере Богомякова такая черта: рассказывать либо всё, либо ничего. Эта коллизия еще ждет талантливого писателя – вот был бы роман о том времени и таком герое!

Тем более надо воздать должное тому, что удалось сделать Богомякову и его команде в условиях тогдашней модели управления страной. Не сомневаюсь, что со временем Геннадию Павловичу в престижном месте Тюмени установят памятник. Время всё расставит по своим местам.

P.S. Коллектив редакции "ТП" горячо поздравляет Геннадия Павловича с юбилеем.