Погоня (быль)

Белый лес, омытый ночным дождем, был наполнен тихим покоем. Под пологом берез краснели ягоды шиповника, и широким лимонного цвета ковром лежала опавшая листва. Среди неё, извилисто чернея, тянулась расхлябанная тропа, по которой двигался отряд вооруженных всадников. Кони оступались, шлепали копытами, но их не понукали и старались удерживать от ржания. Бойцы были напряжены… Они ослабили поводья, и, перехватив карабины, зорко посматривали по сторонам. Засада могла оказаться за любым изгибом лесной дороги. Отряду предписывалось беспокоить и держать в поле зрения колчаковские арьергарды. 

Но вот остался позади осенний лесок, и перед разъездом открылась широкая степь… Все облегченно вздохнули, а командир отряда, в черной кожанке в заломленной на затылок фуражке, осадил гнедого жеребца и, оглянувшись на своих товарищей, повелительно поднял левую руку - надо было осмотреться. Но туман, рваными клочьями развалившийся на просторе, мельтешил в линзах полевого бинокля и мешал Николаю Хмелеву хорошенько разглядеть все то, что происходило впереди… 

Тропа, раздавленная обозами, истоптанная копытами и сапогами, уходила в бескрайнюю глушь равнины. По ней всего несколько часов назад проследовала одна из частей белой армии, которая, почувствовав угрозу своего окружения, на рассвете покинула свои позиции и ушла на восток. Далеко ли? Не оставили ли прикрытия? Кавалеристов окружала тишина… Не слышно было обычного гула, сопровождающего любую стоянку, не ржали кони, не поднимались дымы от бивачных костров… Стоп! В редком молочном просвете далеко впереди почудилось какое-то движение! Хмелев подкрутил окуляры бинокля… Есть! Линзы приблизили одинокого всадника, сторожко двигающегося им навстречу… Беляк! Или… 

Конники спустились в котловину, затаились и стали ждать… 

- Не стрелять! - передал по цепочке командир. - Кто знает - может, разведчик…

Минут через пять из тумана выпросталась фигура коренастого мужика в полушубке, подпоясанном кушаком, на голове - мохнатая баранья шапка. Серенькая, с подтянутыми боками Савраска, на которой он ехал, первой почувствовала близкое присутствие чужих - скосив голову в их сторону, кобылица тревожно запрядала ушами и протяжно заржала… Данила Ударцев, который с утра искал свою вторую лошадёнку, невесть как порвавшую путы и ушедшую от дома, натянул поводья, и оторопел, увидев безмолвную группу вооруженных людей… Несколько секунд он парализовано разглядывал солдат: с винтовками, все суровые, красные от холода руки лежали на эфесах шашек, готовые в любую минуту выхватить их из ножен… 

- Спускайся к нам, мужик! - громко крикнул Хмелев. - Поговорить надо! 

…Долю секунды Данила ещё колебался, но, усмотрев на шапках алые ленты, наслышанный об ужасах "красного террора", с лихорадочной поспешностью стал разворачивать свою лошадку, огрел ее несколько раз плетью и закатился к дальнему холму, за которым лежало Южно-Дубровное. 

И словно выстрелами вслед ему "стеганула" команда:

- Ушаков! Белов! Коровин! Догнать!

Трое конников, на самых быстрых лошадях, с места в карьер вылетели из котловины и бросились в погоню! Началась бешеная скачка… 

…Куда ты несешься, Русь, куда ты торопишься? 

…Беглеца настигли возле озера Уфимцево. Всего две версты не доскакал до дома Данила. Был он не вооружен, испуган и довольно было оглушить его прикладом карабина или даже рукоятью шашки, чтоб остановить, допросить, узнать - кто таков, откуда... Но передовой всадник, из кадровых вояк, привстав на стременах и едко прищурившись, как на учениях, привычно занес над прижимающимся к луке всадником отточенный клинок и с гортанным выдохом секанул наотмашь… 

…И больно защемило в этот миг сердце у жены Данилы - Евдокии, с тяжким стоном опустилась она у печи. А десятилетняя дочь Надюшка, сидящая за столом, вдруг выронила из рук кружку с молоком…

(Продолжение следует…)

Автор благодарит за создание сюжетной линии миниатюры П.Г. Епанчинцева.