Несгибаемая...

В наше время о репрессиях и самих репрессированных мало кто знает, особенно нынешнее, подрастающее поколение… Не ведают, что среди нас есть еще люди, которые перенесли те страшные годы… И одна из них - Мария Георговна Самохвалова (в девичестве - Шваб)… Сколько она натерпелась унижений и гонений за свою жизнь - описать трудно, но, несмотря на нелегкие испытания, стойко и мужественно боролась за благополучие своей семьи…

Моя героиня родилась 8 сентября 1933 года, в деревне Шваб Камышенского района Волгоградской области…

- У мамы Лидии Давыдовны и папы Георга Генриховича Шваб нас было восемь, - начала свой рассказ бабушка Маша. - Жили бедно, ведь вместо плодородной земли - горная, каменистая местность… Весной, когда река Волга разливалась, мы с нетерпением ждали, когда вода уйдет, чтобы занять небольшой участок на няше и посадить хотя бы картошку… 

В сентябре 1941 года, по решению Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года, всю семью Шваб, в числе многих других, депортировали в Сибирь, как политических заключенных…

- Как-то ночью в наш дом ворвались люди и приказали собираться, дали на это 24 часа, - вспоминает Мария Георговна. - Мама взяла необходимые вещи, еду, нас погрузили в машину и повезли… Мы не понимали - куда едем и что с нами будет… В дороге были ровно два месяца, так как почему-то передвигались только ночью…

…Позади осталось уже немало сел и деревень, и вот семью Шваб высадили в Омутинке. А уж потом, по распределению, отправили в село Орлово, где и поселили в совхозной конторе, в которой даже не хотелось обустраиваться – ведь здесь все было чужое… В одночасье по деревне разлетелся слух, что приехали сосланные немцы, и весь сельский люд толпой устремился к конторе…

- Папка говорил нам: «Девчонки, смотрите – мы, как медведи в зоопарке!» И действительно - нас все разглядывали, показывая пальцами и перешептываясь между собой… Вот так и началась ссылочная жизнь… - продолжила свой рассказ моя героиня. - Над нами поставили коменданта, у которого каждый месяц отмечались, а за любую провинность вызывали в Совет…

Прожили в конторе немного… Потом переселили в квартиру, которую в 30-х годах при раскулачивании отобрали у зажиточного крестьянина. Пришлось обустраиваться там…

В семилетнем возрасте, когда все дети собирались в школу, Маша не смогла пойти учиться, так как было не в чем, да и русского языка не знала…

- Плохо быть неграмотной, - с грустью в глазах говорит Мария Георговна. - И потом детям своим все твердила: «Учитесь! Учитесь! Вы не представляете, как тяжело не знать грамоту!»… До сих пор вспоминаю: как-то моя дочь Надежда писала в школе сочинение, и как эпиграф взяла высказывание: «Человек неученый – как топор не точеный!», и мне прочитала. Я тогда расстроилась - как-то обидно это прозвучало… Хотя правильно все было сказано… Оно так и есть!

Через какое-то время отца отправили в трудармию. Перед отъездом он сказал старшей сестре Амалии, чтобы та оставалась за старшего, взяла на себя его обязанности… И она нас оберегала, защищала…

Однажды поехала в лес за сучьями, а на обратном пути ее перехватил управляющий совхозной фермы Сидр Стафеевич Сараев и приказал свалить все на ферме. Амалии пришлось вернуться домой ни с чем… А на следующий день взяла меня в помощь… Мы погрузили остатки сучьев и привезли домой. Наутро к ней подошел сосед и предупредил: «Амалия, ты сегодня не уходи из избы - к вам собираются приехать, чтобы дрова отобрать…», и тут же: «А вон они! Уже едут!». В санях сидели управляющий фермы, председатель Совета, два лесника и кучер… Войдя во двор, они встали напротив Амалии, смотря на ее разгневанное лицо. «Ну, раз приехали – грузите! Что встали? Грузите!», - повысила голос сестра. Когда председатель взялся за прутья, Амалия схватила розгу, и как ударит по спине жеребца! Тот заржал и встал на дыбы! От злости Сидр Стафеевич подбежал к сестре, схватил ее за горло, но председатель Совета его угомонил - мол, таких прав он не имеет! А тот все кричал на весь околоток: «Да она вас всех купила!» А Амалия в ответ: «Я бы и тебя, косого, купила, если бы ты мне нужен был!» Ой… Бойкая же она была у нас! Да… Управляющий ко всем плохо относился, особенно к нам - немцам, настраивал людей против нас. А ведомые односельчане потом называли фашистами, да захватчиками… Помню, когда наша семья посадила огород, так пастух, прогоняя табун лошадей, специально ронял изгородь, чтобы все кони по посадкам прошли… Ох, как было обидно… Хотя - не все злые были, многие и жалели… Я вообще считаю, что нет плохой нации, а есть плохие люди!

Нужда, голод и холод заставляли совсем еще юных мальчишек и девчонок идти работать на колхозные поля, поэтому среди них мало кто знал - что такое детство и радость, ведь взрослели быстро, не по годам… Маша была в их числе… Сначала девочка помогала маме сеять табак, пасынковать, пропалывать, собирать… А уж потом бралась за работу и потяжелее… Ей постоянно хотелось есть, ведь с 200 граммов хлеба не насытишься, поэтому вместе с сестрами скиталась по полям, откапывала корни, собирала лебеду, камыш, крапиву… А иногда еще и ходила по домам с протянутой рукой – просила подать ей хотя бы картошку, ведь живот безумно болел от голода…

Спустя некоторое время они получили известие, что отец умер… Потому как в лагере был изнуряющий двенадцатичасовой труд, без выходных, да и нормы выработки очень высокие, не все трудоармейцы могли их выполнить… Мама Маши осталась одна с детьми… Только Амалия ей во всем помогала – твердо держала обещание отцу…

- Помню, как сестренка спасла маму от неминуемой гибели - вспоминает моя собеседница, - вовремя услышала, как трещит потолок. Она едва успела мамочку отбросить, как тут же сверху обрушилась балка, поддерживающая потолочный настил... Тогда мы решили, что оставаться в этом доме нельзя! Присмотрели заброшенный саман и стали строить из него себе кров… Прорубили окна, дверь, покрыли крышу и заселились… Но во время дождя все вокруг бежало, и потому через какое-то время начали строить дом из пластов торфа… Ходили на болото, вырезали там «кирпичики» и возводили дом… Так и жили в нем до 1975 года… А когда стены совсем стали промерзать – встал вопрос о новом месте жительстве… Я ходила в совхоз - просила пятистенок для семьи, а мне все время отказывали, и говорили, что не положено... Но как-то на работе добрые люди посоветовали «оббивать пороги» чаще, надоедать… Хотя я считала, что лучше десять раз вокруг озера обойду, чем туда снова обращусь… Раз сказали «нет», значит - нет! Но думать нужно было не только о себе - подрастали дети… Пришлось ходить… И все-таки добилась своего - нам построили дом… Народ завидовал. Некоторые говорили, что специалистам такие «хоромы» не строят, какие нам возвели… Это все благодаря директору совхоза Александру Федоровичу Реутских, который, в отличие от управляющего, хорошо к нам относился. Очень добрый был человек! Да не только нам - он всем уделял внимание. Если работали в телятнике - приходил, снимал с себя парадно-выходную одежду, одевал «робу» и помогал - вкалывал так, что будь здоров!

- …Все в нашей семье были хорошими штукатурами, - продолжила моя героиня. - Раньше в Орлово дома никто не штукатурил - бревна просто мылись, а когда мы приехали, то многих обучили этому ремеслу… Помимо прочего, орловчане не знали, что такое тяпка - всегда окучивали руками… Про прялки тоже не слыхивали… Все это немецкий опыт! А с голоду-то мы не померли только потому, что трудолюбивый народ! Помню, как ходили по чужим огородам - собирали мерзлую картошку. Кто-то ругался и гонял, а кто-то и на «халтуру» звал, после чего с нами рассчитывались обедом или этой же картошкой… Вспоминаю, как, выкопав весь огород, мне хозяйка сказала: «Бери сколько унесешь!» Так я взвалила на себя мешок картошки, и с болью в ногах и спине понесла его домой… Силенок-то не хватало, но подумаю о семье – силы появлялись снова… Приходя с работы, дома тоже не сидели сложа руки - день и ночь пряли, вязали, штукатурили… Так и выжили. А знаете - для нас был великий праздник, когда мама толкла картошку с сывороткой… Ой – это не описать словами… Вкуснотища! А о хлебе только мечтали… Это для нынешней молодежи хлеб - не еда, а раньше мы только и думали, как вдоволь им насытиться… 

Детей своих тоже с раннего возраста старалась приучить к труду. Когда Надежда еще училась в третьем классе – звала ее на покос в заброшенный, уже вымерзший сад… Мы брали с собой косу, еду, воду - и в путь… С утра до вечера работали… Приходилось косить траву и на болотах… По самое колено воды – а ты жнешь этот осот, сушишь и домой таскаешь…. Даже, бывало, камыш жали…

Много чего пережили… Не дай Бог никому такого! Трудилась с утра до позднего вечера, и за это получила много почетных грамот… А однажды из газеты узнала, что мне выписали премию в размере 60 рублей - это при моей-то зарплате в 29 рублей! Хотя я ее в глаза не видывала! - смеется баба Маша. - Она была только на бумаге, а когда начали разбирательство - ко мне пришли из администрации совхоза и на зерноскладе, тайком от всех, все же вручили эти деньги… Много кому тогда премиальные выписывались, но зачастую они не доходили до адресата… 

- Вспоминая эти страшные годы, мне хочется обратить внимание на сегодняшнюю жизнь, - с горечью в голосе сказала Мария Георговна. - Мирное время оказалось не совсем таким, как хотелось бы... Люди в основном стали жить каждый для себя. Пьют, тратя на это огромные деньги, вместо того, чтобы купить продуктов… Ах, если бы они представили, как нам жилось тогда, когда не хватало простого хлеба…

…Марие Георговне Самохваловой - 82 года, но она до сих пор не унывает, не скупится на шутки и сохраняет бодрость духа, а ее оптимизм, любовь к жизни, трудолюбие – это сила, которой может позавидовать любой человек!