О новой концепции Западно-Сибирского мятежа

В эти дни исполняется 95 лет с момента начала самого страшного события в истории Приишимья – Западно-Сибирского крестьянского восстания. Суждения о нём зачастую односторонни: партийные и советские работники – жертвы, крестьяне-повстанцы – бандиты. Но с дистанции длиной почти в век возможна и непредвзятая оценка. Её даёт один из ведущих исследователей этого периода – доктор исторических наук, профессор, заведующий сектором истории общественно-политического развития Института истории СО РАН Владимир Иванович Шишкин.  

Восстания, охватившие в феврале–апреле 1921 года огромную территорию Западной Сибири, Зауралья и современного Казахстана и получившие в советской историографии обобщённое, но не совсем точное название Западно-Сибирского мятежа, бесспорно являются одним из крупнейших событий Гражданской войны в России. В общей сложности в рядах повстанцев в разное время сражалось не менее 70 тысяч человек. Количество же бойцов и командиров регулярных частей Красной Армии и иррегулярных коммунистических формирований, принявших участие в подавлении этого восстания, достигало численности полевой советской армии. Боевые действия, которые велись на охваченной мятежом территории, вполне можно приравнять, как минимум, к армейской операции периода Гражданской войны. Тем не менее в отечественной историографии Западно-Сибирский мятеж (в отличие от таких типологически тождественных ему событий того же 1921 года, как «антоновщина» и Кронштадское восстание, которые он превосходил и по количеству участников, и по территориальному охвату) до сих пор остаётся темой, слабо изученной.
Причины восстания
Прежде всего хотелось бы остановиться на анализе причин Западно-Сибирского восстания. Его возникновение советские историки объясняли слабостью местных органов так называемой диктатуры пролетариата, зажиточностью западно-сибирского крестьянства и высоким удельным весом кулачества в его составе, организационно-политической деятельностью контрреволюционных сил, входивших в «Сибирский крестьянский союз», недовольством крестьян отступлениями от классового принципа и нарушениями революционной законности при проведении продразвёрстки.
В публикациях 1990-х годов доказана беспочвенность таких утверждений. Современные исследователи среди причин восстания последовательно называют недовольство крестьян политикой «военного коммунизма» (продразвёрстками, мобилизациями и трудовыми повинностями), методами её осуществления, злоупотреблениями и преступлениями сотрудников продовольственных органов, а в качестве непосредственного повода указывают на объявление в середине января 1921 года семенной развёрстки. Но к этим выводам я бы сделал три дополнения.
Во-первых, наряду с семенной развёрсткой непосредственным поводом для восстаний послужили также вывоз хлеба с внутренних ссыпных пунктов к линии железной дороги и его последующая отправка в Центральную Россию.
Во-вторых, при анализе причин восстаний нельзя забывать и о чисто политических факторах. На территории восстаний изначально имелись группы населения, которые были противниками советской власти в принципе и её коммунистической разновидности в том числе. Особенно значительная доля настроенных таким образом сибиряков имелась среди казаков, лишённых коммунистическим режимом своего традиционного социального статуса и привычного смысла существования. Противники компартии были и в крестьянстве, среди интеллигенции, служащих, предпринимателей. В общей массе населения их количество было невелико, но необходимо учитывать, что они были решительнее других категорий населения нацелены на борьбу с диктатурой пролетариата и пользовались авторитетом у основной массы местных жителей в силу своих грамотности, самостоятельности, трудолюбия, хозяйственных успехов и т. п.
В-третьих, и это нужно особо отметить, разнообразие форм, а также концентрация произвола и насилия партийно-советских работников, осуществлявшихся в Ишимском уезде в конце 1920–начале 1921 года, были для местного населения невиданными. Как утверждали сами крестьяне, в том числе сельские коммунисты и советские работники, по преступности деяний и жестокости поведения посланцы города в деревне превзошли всё то, что полтора-два года тому назад вершили колчаковские каратели.
Следует подчеркнуть, что партийно-советское руководство Ишимского уезда и Тюменской губернии было достаточно полно и своевременно информировано обо всём происходившем в деревне, однако не видело в царившем там беззаконии ничего ни предосудительного, ни опасного.
Происхождение и динамика восстания
Современные исследователи убедительно доказали и то, что восстание носило преимущественно стихийный характер. При этом началось оно в нескольких местах. Его первые очаги возникли примерно в одно и то же время (конец января – начало февраля) и независимо друг от друга в разных районах Ишимского, Ялуторовского, Тюменского, Тюкалинского уездов. Среди этих очагов Абатский район выделялся тем, что восставшие в нём крестьяне сразу же вступили в вооружённый конфликт с находившимися там продотрядами и отрядами войск внутренней службы, охранявшими ссыпные пункты и занимавшимися сопровождением продовольственных грузов. В результате информация о восстании в Абатском районе немедленно поступила по военной линии в уездный и губернский центры, благодаря чему создалось ошибочное впечатление об этом районе как о первоисточнике мятежа.
Так благодаря чему мятежи одновременно поразили несколько смежных уездов Урала и Сибири и приняли столь массовый характер?
Как уже отмечалось, разные слои населения Урала и Сибири были недовольны коммунистическим режимом по разным причинам. На протяжении 1920–начала 1921 гг. это недовольство углублялось и расширялось, время от времени прорываясь наружу серией крестьянских протестов, волнений и вспышек мелких восстаний. С помощью вооружённой силы власти легко расправлялись с недовольными и бунтовщиками. При этом иногда дело доходило до кровопролития, но относительно небольшого, иногда всё завершалось «миром»: арестами нескольких десятков «зачинщиков» и «главарей».
Такое поведение властей имело двоякие последствия. С одной стороны, недовольство населения перешло в злобу на коммунистов за применение оружия и репрессий. С другой стороны, репрессии были не настолько жестокими, чтобы донельзя запугать население, как это было при подавлении восстаний в Алтайской, Семипалатинской и Томской губерниях летом 1920 года, когда были убиты, ранены и арестованы тысячи людей. Тем самым политическая обстановка в Тюменской губернии и в смежных с ней уездах обострилась до крайности: население было доведено до отчаяния, озлоблено, но не запугано и не сломлено. Всё остальное местные власти сделали собственными руками. Объявление семенной развёрстки, совпавшее по времени с началом интенсивного вывоза хлеба в центр, не только дало последний толчок, вызвавший стихийный взрыв восстаний, но и синхронизировало выступления населения разных районов.
Характер восстания и его участники
Не могу хотя бы кратко не остановиться на вопросе о характере Западно-Сибирского восстания (о социальном составе его участников, расстановке сил внутри повстанческого лагеря, политических целях и задачах, которые ставили перед собой и реально осуществляли мятежники), поскольку в концепции истории этого события он занимает центральное место.
В советской историографии по вопросу о социальном составе участников Западно-Сибирского мятежа существовал большой разброс мнений в диапазоне от «чисто крестьянского» до «чисто белогвардейско-кулацкого». В современных публикациях состав мятежников определяется иначе: в них подчёркивается преобладание среди повстанцев крестьян, принадлежавших ко всем без исключения социальным слоям, отмечается активное участие казаков, наличие представителей интеллигенции и служащих.
На основании анализа программных документов и лозунгов повстанцев исследователи пришли к выводу, что у них отсутствовало единство взглядов по вопросам общественного и политического устройства России. Вместе с тем они убедительно доказали, что подавляющее большинство мятежников объединяло непринятие коммунистического режима (наиболее распространённый лозунг – «За советы без коммунистов!»), и только в этом смысле восстание можно отчасти квалифицировать как контрреволюционное. В то же время восстание неправомерно называть белогвардейским, поскольку такая струя в нём присутствовала номинально, практически не располагая поддержкой в массах.
Столь же неверна характеристика восстания и как антисоветского, но уже по другой, прямо противоположной причине. Документы свидетельствуют о том, что в большинстве освобождённых от коммунистов районов мятежники на практике стремились воплотить в жизнь лозунг, под которым они поднялись на борьбу, создавая в качестве органов гражданского управления советы без коммунистов.
Военно-боевая деятельность
Эта сторона восстания – военно-боевая деятельность противоборствовавших сторон, поведение рядовых бойцов и командиров на линии фронта, их взаимоотношения между собой и отношение к мирному гражданскому населению – в сочинениях советских историков освещалась тенденциозно. В них мятежники наделялись всевозможными социальными и индивидуальными пороками, тогда как сторонники коммунистического режима изображались в героико-романтическом ключе.
На самом деле в обоих лагерях были свои герои и трусы, сердобольные и садисты, идеалисты и негодяи, люди, предпочитавшие смерти в бою дезертирство или сдачу в плен. Жестокость также проявляли обе стороны. Однако пальму первенства всё же нужно отдать коммунистам. Об этом говорят цифры о соотношении потерь красноармейцев и повстанцев. По авторитетному свидетельству председателя Сибревкома И.Н. Смирнова, относящемуся к середине марта 1921 года, они составляли 1 к 15.
Причины, объясняющие такое соотношение потерь, заключаются не только в том, что мятежники были гораздо хуже вооружены, организованы, не имели должного боевого опыта и т. п. Дело ещё и в политике коммунистических властей по отношению к повстанцам и мирному населению. Если со стороны мятежников террор и насилие носили преимущественно «выборочный» (индивидуальный или групповой, но узко направленный) характер – например, против коммунистов, продработников, – то совершенно иначе вёл себя противник. Приказы советского командования содержат требования расстреливать на месте без суда всех, захваченных с оружием в руках, брать и расстреливать заложников за разрушение железнодорожной линии и телеграфной связи, за оказание помощи повстанцам, сжигать и уничтожать артиллерийским огнём целые деревни, поддерживавшие мятежников или оказывавшие упорное сопротивление.
Кроме того, широкое распространение в советских и особенно в коммунистических частях получили бессудные расстрелы мирных жителей. Отсюда такие колоссальные потери среди местного населения. По данным того же И.Н. Смирнова, менее чем за первые полтора месяца боёв в Ишимском уезде было убито около 7 000 и в Петропавловском – 15 000 крестьян.
Значение восстания
Несмотря на удалённость от пролетарских центров, являвшихся опорой диктатуры пролетариата, Западно-Сибирское восстание представляло для коммунистического режима серьёзную опасность. Мятеж отрезал центральные районы советской России от Сибири, которая тогда наряду с Северным Кавказом являлась основным источником продовольствия для Красной Армии, Москвы и Петрограда. При этом никаких фактов прямого или хотя бы косвенного характера относительно влияния Западно-Сибирского мятежа на изменение продовольственной политики РКП(б) не известно. Местные же коммунистические организации вышли из мятежа ослабленными численно, но ещё более сплочёнными идейно и организационно.
Илл.: Памятник жертвам трагических событий 1921 года. Ишим. Скульптор Г.П. Вострецов.