Где-то далеко шла война…

Николаю Макаровичу, проживающему в Туртасе, сейчас 84 года. Крестьянская семья Слинкиных - четверо ребятишек - по тем временам не считалась большой, скорее обычной. Коля младшенький. Помнит ли из детства что-либо особенное, яркое? - спрашиваю его.

- Яркое, говоришь. Ничего! Одна нищета да горе…

Их отца, Макара Никитича Слинкина, репрессировали в 1937-м. Взяли ничего не ведающего горемыку прямо с покосов и этапом напрямки в Тобольск. Как у Высоцкого в «Баньке по-белому»:

И меня два красивых охранника

Повезли из Сибири в Сибирь… 

В Тобольске родителя и расстреляли. Чем уж он, рядовой колхоза имени Климента Ворошилова, не угодил советской власти, с какими недобрыми намерениями к ней подступался и подступался ли - теперь разве узнаешь? А тогда и вовсе всё было сокрыто мраком неизвестности. Осталась мать горе мыкать с четырьмя ребятишками да клеймом члена семьи врага народа. Их, малых, шпыняли в деревне кто как мог. Еще бы, дети бандита, поднявшего руку на родную советскую власть! Право каждому поиздеваться над ними давал  Закон СССР «О членах семьи изменников Родины» от 30 марта 1935 г. и ряд иных советских нормативных актов. Уже после войны подростком Николай, давно зарекомендовавший себя неутомимым тружеником и патриотом своей страны, подал было заявление о вступлении в комсомол. Не приняли. Работает-то он отлично, но ведь не отрекся от отца - врага народа, как бы чего не вышло.

Однако вновь отмотаем ленту времени назад - в год всеобщей страшной беды, называемой коротким пугающим словом - война. День, когда до деревни докатилась весть о нападении фашистской Германии, он не помнит. Память иное сохранила: как старики да бабы с ребятишками, мужики-то воюют, рвали жилы, силясь, кто как мог, помочь фронту. Его 9-летнего пацаненка тоже привлекли к общественной работе. Помогал матери Матрёне Тимофеевне пасти колхозных овец - более сотни голов. Бывало, набегается за ними, к вечеру бредет вслед за мамкой до дому, ног под собой не чуя, и спит затем как убитый. А утром подъем, снова гнать отару в поле, и так до поздней осени. А подрос Колька, стали доверять ему более серьезную, но и тяжелую тоже работу - пахать. Пахали больше на лошадях, тракторов в колхозе раз два и обчелся. Шагать за плугом, заглублять лемех, выдерживая борозду, да еще задание выполнить при ребячьей-то силенке - это вам не «салочки-догонялочки». Работали, упирались, а ничего не получали. Еще и в школе учиться успевали, за войну он 4 класса окончил. Питались, вспоминает, для того времени сносно. Выручала картошка, рыбу ловили; слава богу, Иртыш рыбой изобиловал. А более всего корова кормила. Сена умудрялись наставить литовкой после работы чуть ли не в сумерках. От Бурёнки и фронту помощь поступала: сбивали на сдачу масло. С овец шли шкуры и шерсть.

А далеко, на западе, меж тем, не уставая, громыхала война. Радио в деревне не было, газеты не доходили, о событиях на фронте узнавали из переписанных от руки сводок совинформбюро. И так год за годом в лишениях и безмерной усталости, пока не наступил май 1945-го. О Победе известил ликующий верховой, прискакавший из соседней деревни. Бабы в рёв: за во йну редкую избу миновала стороной похоронка. Но были и теряющие головы от радости обнять вскоре родненьких - отвоевавшихся мужей и сыночков. Вот только вернулось-то их, посверкивающих скромными солдатскими медалями, совсем мало - пятеро на всю деревню. Запомнилось Кольке, как встречали двоих Слинкиных - Тихона Кузьмича и Егора Петровича.

Война ушла, отгромыхав фронтами, но команды расслабиться никто не давал, трудились всё также напряженно. Николай и прицепщиком успел поработать, а в 1947 году окончил курсы при Алымской МТС, с той поры почти два десятка лет он тракторист и комбайнер. Гагарин уже в космосе побывал, а деревня жила, не зная ни электричества, ни проводного радио. Наконец установили дизель-генератор, Слинкин мотористом при нем. «Электричество гонял» пока не назначили бригадиром тракторной бригады. Под его началом 4 гусеничных и 2 колесных трактора, сеялки, веялки, прочий сельхозинвентарь, ну и люди, а к каждому свой подход нужен. Ничего - справлялся, бригада постоянно в передовых числилась. В 1970 году назначили управляющим отделения совхоза. Поднял четверых детей, все были пристроены, трое уже пенсионеры, жизнь у них сложилась куда легче родительской. Живет с Ксенией Николаевной. Она у него жена вторая, первая умерла 24 года назад, а Ксениия вдовой была, вот и сошлись. Живут в ветеранском доме с самого его заселения в квартире, полученной от соцзащиты.

В феврале 1961 года сын репрессированного врага народа, к тому времени еще не реабилитированного, вступает в партию. Рассматриваем сохраненный им партийный билет № 10018608, выданный Уватским райкомом. Записи об уплате членских взносов… последняя внесена в марте 1990 года, когда КПСС, можно сказать, дышала на ладан. И если иметь в виду, что Николай Макарович из партии, распущенной в 1991 году, не выходил и по-прежнему остается верен коммунистическим идеалам, то его партийный стаж насчитывает более полувека. Впечатляющий срок!

А еще показал Николай Макарович самую дорогую для него бумагу - свидетельство о реабилитации отца, выданное в ноябре 1998 года. И медали. «За трудовое отличие», «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда», юбилейные - 50, 60, 65, 70 лет - в честь Победы в Великой Отечественной войне. Поступают ему ежегодные поздравления со словами благодарности как труженику тыла за личный вклад в приближение Великой Победы.

Фото автора

К другим новостям "Уватских известий"