В судьбе семьи – история района

Эмилия Донатовна Бачинина живёт рядом с Агропедагогическим колледжем. Здесь она учила будущих педагогов методике преподавания, вела классы начальной школы. Первого своего учителя прекрасно помнят все ученики, кто учился у неё, и помнят студенты, кто проходил у неё практику.

Эмилия Донатовна родилась в семье, которая оставила заметный и яркий след в истории посёлка. Её мама – учитель географии и завуч школы № 1 Пелагея Петровна Питран. Отец Донат Андреевич Питран стоял у истоков здравоохранения в посёлке.

Яркая, наполненная событиями жизнь родителей в начале двадцатого века и сейчас не оставляет равнодушными исследователей истории района.

В крохотный пристанционный посёлок Доната Питран привели дороги военной службы. Родом он из Курляндской губернии, которая входила в состав Российской империи. Накануне первой мировой окончил фельдшерские курсы в г. Верхнеудинске (сейчас Улан-Уде). В составе сибирского стрелкового полка участвовал в первой мировой войне. Тогда он узнал, по словам Эмилии Донатовны, что при эвакуации погибли его родные – под г. Лодзь. В Подмосковье, где был по делам службы, он познакомился с юной Пелагеей. Девушка из крестьянской семьи, работавшей в загородном поместье, привлекла внимание хозяина любознательностью, стремлением к учению. Её отдали в частную протопоповскую гимназию, владелец поместья взял на себя расходы по образованию. Не мог не обратить внимание на Пелагею и Донат. Тогда между ними завязалась переписка.

В годы гражданской войны Донат вновь служил в Сибирском округе, и когда с колчаковщиной в Сибири было покончено, его откомандировали в Омск. В 1920 году он привёз сюда молодую жену. Первенец Виктор родился в Омске. Анна, Эмма, Валера и Андрей – уже в Катышке. Здесь Донату предстояло выполнить главную задачу: создать приёмный покой, организовать медицинское обслуживание на огромном участке железной дороги – от Вагая до Карасуля. Не сразу, но со временем потянулись в пристанционную амбулаторию жители деревень за медицинской помощью. Пелагея Петровна с её гимназическим образованием была в Катышке одной из первых учительниц.

Эмилия Донатовна вспоминает:

– Я училась в школе в тридцатые годы. В то время здесь была поразительная дисциплина. Не муштра, как многие сейчас думают, а именно дисциплина. Учитель для нас был высоким идеалом, к которому стремились все дети. Царило какое-то глубокое уважение к учителю, настолько глубокое и трепетное, что замирали, когда учитель проходил по коридору. В школе №1(сейчас здесь магазин, напротив Дома быта) было огромное фойе, где стояло пианино. Мы там танцевали на большой перемене – 25 минут. Развернуться негде, но когда шёл учитель, с почтением и уважением раздвигались и пропускали, чтобы не задеть, не толкнуть.

В годы войны в школе разместили эвакогоспиталь, учились, где придётся. Десятый класс после войны я заканчивала снова в этом здании. Мы могли допустить шалости. У нас была классная руководительница Агнесса Алексеевна Шутц, эвакуированная из Белоруссии, она преподавала русский язык и литературу. Изящная, тонкая, многогранно образованный и воспитанный человек.

Вспоминаю, как мы весной открыли окна настежь. Одноклассник Эдуард вдруг бросил клич: «А пошли в окно!». И мы вылезли в окно – на улицу Центральную. Сейчас это кажется невинной шалостью. А тогда… Агнесса Алексеевна пришла после уроков и тихо сказала: «Я думала, вы стали взрослыми, а оказалось – вернулись к детскому саду. Я перестала вас уважать”. Не читала нравоучений, не повысила голос. Но нам было ужасно стыдно за это ребячество. Мы всем классом ходили за ней по пятам – просили прощения.

«А ты, Эмма, – обратилась учительница к дочке завуча, – поставила в неловкое положение свою маму. Как она может делать замечание другим ученикам!». Я долго и горько плакала. А потом собрала, как комсорг, класс, и мы осудили свой собственный безответственный проступок.

Мы заботились друг о друге. Не было ни национальной неприязни, ни сословной. Бывало, последний кусок хлеба сохранишь для тех ребят, кто живёт ещё хуже. А в годы войны среди школьников было много эвакуированных ребят-евреев, из Белоруссии, из Ленинграда. Среди них была семья Волковых, в которой пять детей. Мама их работала грузчиком на железной дороге. В переулке Сенном они жили в страшном старом бараке. Мы всем классом собрались, кто что смог, с собой взяли – кисти, извёстку, тряпьё. Отмывали и чистили копоть в единственной комнате. Одни белили, другие стирали. Саша проучился с нами один год, потом они уехали.

Эмилия Донатовна рассказывает о родителях, сестре и братьях с гордостью и уважением. Отец был старше матери на десять лет. Дети Питран выросли в обстановке взаимного уважения и любви. Оба отдавали себя работе до предела – в сороковые годы Донат руководил районным отделом здравоохранения. И к детям они предъявляли высокие требования – ответственность, трудолюбие ставились в семье во главу угла. Пелагея Петровна в школе строгая и принципиальная, в домашней обстановке – любящая мать и прекрасная хозяйка. Она замечательно шила. И Эмме очень нравились платьица с кружевами, которые мама шила дочкам. Пелагея старалась не баловать детей, но любила их до самозабвения. У неё было больное сердце, и отец часто сам оказывал ей медицинскую помощь, спасая жизнь. Кроме как «Ангел мой!» Донат к своей любимой Поле не обращался, не позволял жене брать на себя тяжёлую работу. Даже на рынок за продуктами он ходил сам, а она стряпала пышные вкусные булки, готовила из простых продуктов самые разные блюда. Ни разу в жизни родители не поссорились. Любой спор, непонимание они умудрялись «разрулить» деликатно и интеллигентно. «Доня, я ведь разобралась, и поняла, что ты, действительно, был прав», – часто шла на перемирие Пелагея Петровна. Но не уберёг Донат единственную любовь своей жизни.

Гибель на фронте старшего сына Виктора подкосила маму, после этой трагедии она уже не поправилась. Её не стало в 1960 году. Донат Андреевич пережил супругу на долгие 20 лет.

Отец и мать в посёлке всегда были в центре общественной и культурной жизни. В их доме часто собирались врачи, учителя, цвет формирующейся интеллигенции посёлка. Читали стихи, обсуждали новинки прозы. Донат прекрасно играл на скрипке, пел, участвовал в художественной самодеятельности. Он разбил в своём доме на Пролетарской большой сад и пасеку – как в Подмосковье. А по обычаям сибирского села семья держала большое подворье. Когда только успевали! Эмилия Донатовна вспоминает, что приходилось нанимать помощницу по хозяйству, которая доила корову, стирала, присматривала за маленькими детьми.

Детям от родителей досталось в наследство стремление к знаниям, любовь и уважение к людям, способности к наукам и искусству. Андрей, при том, что окончил только школу фабрично-заводского обучения, был отличным слесарем, мастерил из дерева замысловатые фигуры и рисовал, как никто. В родной посёлок с севера он вернулся после смерти мамы. Отец был увлечён рыбалкой и охотой, Андрей и Эмилия тоже увлеклись этим азартным занятием. Более того, Эмилия Донатовна и сейчас, в свои 88 лет, выезжает на природу с друзьями брата. Она – судья первой категории в соревнованиях по рыбной ловле. Ещё она пишет стихи. Говорит, для себя.

В семье много читали. Эмилия уже в пять лет научилась читать и писать. Не букварь, а детское издание отрывка из романа В. Гюго «Отверженные» – «Козетта», была первой её книгой. Девочку до слёз тронула судьба героини. Доброта и милосердие к людям, любовь к детям – с тех, первых страниц, прочитанных вместе с мамой.

Виктор – это особенная гордость семьи.Прекрасно знал литературу, сам писал стихи и картины, отлично играл в шахматы и имел знак «Ворошиловского стрелка». Учитель математики пророчил ему славу учёного. В 1939 году Виктор окончил школу. Заочно поступил в Омский педагогический институт и как будущего учителя его направили преподавать математику в село Средние Чирки. Эмме тогда было 12 лет, и она помнит, как каждую субботу с нетерпением ждали брата домой, чтобы повидаться. Осенью и весной добирался в Катышку пешком, на перекладных, зимой брат вставал на лыжи и лихо преодолевал тридцать с лишним километров. У него болели ноги, чтобы тренировать их, он много занимался.

В 1941 году его не взяли на фронт, а парень настоял и ушёл в армию добровольцем. Несколько месяцев в Томском военном училище – и юных воентехников направили на фронт. Он писал родным, что эшелон пройдёт мимо Катышки. И вся семья пришла на вокзал. Товарняк пронёсся мимо станции стрелой, двери теплушек были наглухо закрыты, и только в маленькие верхние окошки кто-то махал руками. Родители и дети побежали вослед поезду, тоже в отчаянии взмахивая руками.

22 июля 1943 году в боях на Курской дуге младший воентехник 58 артиллерийской мотострелковой бригады сложил голову. Одним мгновением была убита слава математика, художника-портретиста и, возможно, поэта.

Анна после школы тоже мечтала продолжить образование. Но ради заболевшей мамы пришлось пойти работать. Школьную активистку взяли в райком комсомола, потом работала в райкоме партии и была ответственным секретарём редакции газеты «Ленинец». На пенсию ушла из «Союзпечати». Но она продолжала самообразование, много читала. В семье была огромная библио­тека. Именно Анна Донатовна была хранительницей истории семьи Питран. Когда её не стало, старинный бархатный семейный альбом с бронзовыми коваными застёжками бесследно пропал. А в нём – бесценные для семьи фотографии.

Валерий Донатович, средний сын, получил профессию лесничего в Свердловском лесотехническом институте. Долгие годы трудился в Аромашевском районе. Многие работники леса в Аромашево считают его своим наставником и учителем.

Эмилия овдовела рано. И тогда её позвали в Подмосковье сёстры матери – Ольга и Мария. Хотели поддержать молодую племянницу с двумя детьми на руках. А она не смогла оставить отца, родной дом и сад. К тётушкам ездили только в гости.

Эмилия Донатовна часто коротает свои дни в одиночестве. Старший сын Евгений живёт в Новосибирске. Младшего любимого Андрея не стало год назад. Но в её стареньком, без удобств, доме, часто горит в окне огонёк – приезжают родные, приходят друзья, приятели, бывшие коллеги-педагоги. В её облике от родителей – осанка, стать. И по натуре она очень скромный и деликатный человек, ничего не просит для себя.

Фото из личного архива