«…Кто зверь, кто человек, и долго ль казни ждать?»

Новую Конституцию, основанную на демократических принципах, в 1936 году вся страна приняла с неподдельным энтузиазмом. Ждали послаблений, но вместо этого в советских семьях поселился страх и абсолютная незащищённость. Шёл 1936-й год…

Украина, село Баговицы Каменец-Подольского района Хмельницкой области. Раскинулось оно вдоль местной речушки, кормившей жителей всякой рыбой. Земля давала неплохие урожаи.

Семья Бялык мало чем отличалась от других таких же бедных крестьянских семей. Аделия Иосиповна работала в колхозе, была хорошей труженицей, за что и избрали её депутатом в сельский Совет. По селу стали ходить тревожные вести: целые семьи вынужденно покидали нажитые места, а дальше - кто в Сибирь, кто на Колыму, кто в казахские степи. Войцех Тадеушевич просил жену Аделию сделать что-нибудь, но её депутатский статус никаких привилегий не давал. На сборы в неизвестность дали несколько дней. Маленькие дочери Полина и Анна не взяли с собой даже любимых кукол. Оставили всё. Ехали на станцию из села на подводах ещё несколько таких же горемычных семей. Аделия Иосиповна вытирала опухшие от слёз глаза и где-то в глубине души продолжала надеяться на чудо: может, это ошибка, и на станции их отправят обратно домой. Такого не произошло.

Товарняк увозил людей на восток. В пути они думали о многом. Но никто и представить не мог, что выгрузят их в голой степи. А там, кто как мог, так и выживал…

Степной ковыль, песчаники, ветры-суховеи и несколько палаток первых поселенцев, высланных из разных уголков большого Союза в Казахстан. Вот и всё, что встречало основателей будущего села Степное Кемеровского района Кокчетавской области. Среди приезжих кого только ни было: русские, украинцы, чеченцы, немцы, евреи. Возводили интернациональный посёлок общими усилиями. Наряду со строительством жилья, так называемыми «сталинскими домиками», Степное постепенно стало обрастать магазинами, учреждениями культуры, школой.

Аделия и Войцех устроились работать в колхоз, рождение которого произошло здесь же, на пустом месте. Завезли коров и свиней из соседнего села, появились фермы. Жизнь потихоньку стала налаживаться. Дочери подрастали.

Шёл 1937-й год… Репрессивная машина, запущенная в действие, начала работать интенсивнее, жёстче и жестоко. Однажды Войцех вёз зерно из соседней деревни, на дороге его остановили какие-то люди. О себе в ту минуту забыл, единственная просьба была - лошадей угнать в Степное, ведь колхозные же. Аделия Иосиповна узнала о случившемся от знакомых. Потрясение её было настолько сильным, что очень серьёзно повлияло на здоровье женщины. Утратив способность к речи, мать не могла нормально общаться со своими детьми. Тем временем в комендатуре вели допрос.

- Гражданин Бялык, подпишите документы о том, что у вас есть связи с заграницей, - требовал уполномоченный комендатуры.

- Что? У меня нет связей с иностранцами, - решительно отказывался ставить свою подпись Войцех Тадеушевич Бялык.

- Вы всё равно будете отбывать наказание, независимо от того, подпишите или нет.

- Клевету на себя никогда не подписывал и сейчас не подпишу.

В порядочности Войцеха Тадеушевича в Степном никто не сомневался, теплилась надежда в справедливость правосудия, особенно верила в это его жена. То, что происходило в те годы, вызывало протест, возмущение. Но очень ярким свидетельством «затыкания ртов» был сам арест Войцеха Бялыка. Тоталитарный режим, борясь с инакомыслием под прикрытием борьбы с шовинизмом, национализмом и ещё Бог знает с чем, втягивал миллионы людей в своё жерло и «выплёвывал» там, где был необходим бесплатный подневольный труд. Войцеха забрали. Это слово страшнее смерти, невыносимо жуткое. Анна Ахматова примерно в это же время написала до боли правдивые строчки:

Всё перепуталось навек,

И мне не разобрать

Теперь, кто зверь, кто человек,

И долго ль казни ждать?

Знаменитая воркутинская железная дорога имеет на себе горький отпечаток непосильной работы и Войцеха Бялыка. Следующим пунктом политического заключённого стал город Улан-Удэ. Войцех часто писал своей семье: «У меня всё хорошо. Не волнуйтесь. Вы надейтесь, и я обязательно вернусь…». Об этом периоде жизни он никогда дочерям не рассказывал, просто вычеркнул его, старался стереть из своей памяти. Лишь малую толику поведал жене.

В 1943 году вернулся из лагерей, встречали его всем селом. Младшей дочери шёл одиннадцатый год, старшей Полине - двадцать первый. Пока не было отца, мать с двумя детьми, впрочем, как и большинство жителей Степного, исправно раз в месяц отмечались в комендатуре. Бывало, возникнет необходимость побывать в близлежащей деревне, подумает-подумает Аделия, да и отмахнётся от этой затеи - ведь чтобы шагать по другой земле, нужно было получить разрешение. Так жили до 1953 года.

Нельзя сказать, что семья Бялык подвергалась жестокому обращению со стороны властей, не было насмешек и среди жителей. Потому что все находились в равном положении спецпоселенцев. Но кто возместит семье 6-летнее отсутствие отца, кормильца, защитника? Кто вернёт здоровье ему и Аделии Иосиповне? Свою короткую старость Войцех доживал в Степном, ни разу не пожаловавшись на судьбу.

Дочери выросли. Анна вышла замуж за местного паренька Антона Атаманчука. Его детство также заполнили эпизоды репрессий 30-х годов. В селе Рабиилка, откуда он родом, за Атаманчуками выставили конвоира-охранника, который сопровождал их всюду, пока родители собирались в дорогу, на спецпоселение.

…Антон Иванович и Анна Войцеховна Атаманчук в 2000 году перебрались в Ялуторовск. Здесь ближе к детям, внукам, но по-прежнему далеко от родины их предков, земли, которая стала иностранным государством.

Эту историю мне поведали супруги Атаманчук. Они многого в жизни не видели и не стремились воспользоваться своими законными правами «жертв политических репрессий» в собственную угоду. Не озлобились - наоборот, скромность и порядочность этих людей настолько глубоки, что происходившее и происходящее воспринимается ими как должное. Только вот иногда не понимают, почему так случилось?..

Светлана БУЛЫШЕВА