Жизненные вехи

Всегда приятно узнать что-то интересное о земляках, которые родились на нашей земле, постигали жизненные уроки, с детских лет и до глубокой старости пронесли в себе чувство любви к отчему краю, который их вскормил и вырастил... Как, например, наша землячка Зоя Прокопьевна Ильичёва, которая пару лет назад отметила весомую дату - своё 90-летие...

Детство, юность
Родилась она 15 декабря 1924 года в деревне Комлева Армизонского района, и эта дата говорит сама за себя: она относится к стойкому поколению, познавшему «взрослое» детство, тяжёлый труд, голод и суровые испытания сороковых – всё это в копилке её воспоминаний…
У родителей их было семеро: двое сыновей - Алексей и Михаил, остальные дочери - Луиза, Мария, Екатерина, Феоктиста и она, Зоя...
- Я, стало быть, предпоследняя, - рассказывает собеседница. – Правда, нас могло быть и восемь: последний ребёнок, которого мама родила уже на пятом десятке, умер в младенчестве...
Посидеть за школьной партой нашей героине довелось совсем немного. Закончив первый класс и мало-мальски научившись читать и писать, пошла в колхоз...
- Работа приносила только «палочки» в тетрадке, именуемые трудоднями. Поэтому жили в основном за счёт выращенных на огороде овощей. Была и коровёнка, овцы водились, птицу держали... Без живности в деревне нельзя, не выжили бы... А вот с мукой было туго, поэтому приходилось экономить. Мама заводила «порционную» квашню, а испечённый хлеб разрезала на куски, и каждый ломоть обязательно взвешивала. Потом раздавала и приговаривала: «Вот, держите! Каждому по фунту (400 грамм)! Выбирайте – можете сразу свой пай съесть, или помешкать - на весь день растянуть». Огород был громадный. Под огурцы две большущие навозные гряды - на сто лунок, не меньше. Мы их сами каждую весну складывали, ведь матери хватало дел по дому – столько ртов: их же накормить нужно, обстирать... Бывало, будит спозаранку: «Девчонки, вставайте! Надо огурцы полить!». А воду таскали с озера на коромыслах. Обратный путь с полными вёдрами был трудней ещё из-за того, что приходилось взбираться на высокий пригорок. Принесём, мать командует: «Ведро разливайте на две лунки!». Только так, и не иначе! Представьте - сколько раз нужно смотаться на другой конец деревни, чтобы обеспечить полив не только огурцов, но и капусты, колябы и остальных грядок... Плечи в кровь стирали коромыслами, ссадины неделями не заживали. Трудно приходилось, голодали... С нетерпением ждали, пока на грядках что-то нарастёт. Как и другие дети, охапками таскали из леса всё, что можно было съесть. Опучек нарежем, зальём квасом – вкуснятина!
Семья вместе - душа на месте
Вечером домочадцы собирались за столом, в центре которого завсегда красовался ведёрный самовар. Хлебали из одной миски, тянулись к ней ложками, стараясь не капнуть на скатерть...
- Мои родители – одногодки, и поженились подростками, когда обоим едва стукнуло по шестнадцать лет. Неграмотная мама иногда подрабатывала, помогая более зажиточным односельчанам, а вот отец, выходец из более обеспеченной семьи, слыл образованным и до войны работал председателем колхоза. Его слушались, уважали, и даже побаивались, но в доме всё-таки главенствовала мать. Между собой они жили душа в душу (думаю, мама даже баловала папку). Любил, когда его жёнушка с печки снимала. Ростом отец был маленьким, телосложением – щупленьким. Вот мама и легко поднимала его на руки, а прежде, чем опустить на пол, подурачится – побаюкает, как ребёнка... Но нас, детей, держали в необычайной строгости. Постоянно прикрикивали: «А ну-ка, замолчите! А ну-ка, перестаньте!».
Сегодня, оглядываясь назад, с теплотой и светлой грустью вспоминаются ей промелькнувшие мгновеньями годы...
- Когда заневестилась, охота было на улицу сходить погулять, но нас, девчонок, из дома не выпускали. Это братьям была воля – не спрашивали: собрались - и айда себе на «вечёрки»! Так мы с сестрами приноровились в створку лазить. Родители заснут - мы тихонько выберемся, и летим за околицу деревни, где вся молодёжь собиралась. Клуба не было, но нам и на лавочках у кого-нибудь за двором было весело... Кто на гармошке играл, кто на балалайке тренькал. Одно досаждало, что летом ночи короткие: пока туда добежим - светать начинает, обратно вернёмся - солнце уже и встало. Тем же путём через окно залезем обратно в комнату, бухнемся на кровать, а мать тут как тут: «Хватит спать! Поднимайтесь! Живо! Огород поливать надобно!». Какой вставать, если мы и не ложились вовсе! Но перечить не смели. Поднимаемся, коромысла с вёдрами в руки и к озеру... Соседка, бывало, выйдет, посмотрит, как мы пластаемся, туда-сюда ходим, сгорбленные под тяжестью коромысел, да и попеняет матери: «Дарья, ты совсем своих девок замаяла!». Мать удивлённо вскидывала брови: «А мы для чего их растим? Мне одной со всеми делами не управиться!»... Как-то раз утром мама обнаружила пустые койки - зашла в комнату, когда мы ещё не вернулись с «уличных посиделок». Ох, и влетело же нам! Пока мать опояской «отхаживала» сестёр, я схитрила – быстренько забралась на полати, да к стене-то и прижалась. Когда до меня очередь дошла, ремешок только воздух похлестал – достать не могла, а вверх лезть побоялась – палати высоченные были. Потом я улучила момент, спрыгнула на пол, да и тикать из избы...
О тех далёких годах Зоя Прокопьевна рассказывает легко и просто, с улыбкой и даже юмором. Как бы тяжело не приходилось, все братья и сёстры росли среди живописной природы, в «режиме» трудолюбия и порядочности деревенского уклада жизни. А родительский дом по сей день остался в памяти солнечным, уютным и тёплым островком...
- Когда в 1941 году объявили о вероломном нападении фашистов, мне было 17 лет. Такой день не забыть, без слёз не вспомнить, - у моей собеседницы заблестели глаза. – Война - это страх, горе, боль... Мама голосила на всю деревню, когда папку и братьев Алексея и Михаила забирали на фронт...
Трудовая биография Зои Прокопьевны «сороковых-пороховых» написана на полях и фермах, в тракторной бригаде и на лесозаготовках... Судьба каждого, кто вынес на себе лихолетье, не простая - с надрывом, с надломом... Жили и работали во имя Победы...
- Приходилось и быков запрягать, и на прицепах стоять, и за рулем трактора посидеть...
«Похоронка обошла нашу избу...»
Трудно видеть чужое горе, когда приходили похоронки. Вспоминать об этом сейчас – значит, вновь, пусть и ненадолго, вернуться туда – в страшное время... Но такие раны не заживают... И вот она, Победа! Народ ликовал, плакал и смеялся...
- Домой вернулись все – отец и братья... Покалеченные, измученные, с подорванным здоровьем, но главное – живые...
Стали восстанавливать хозяйство, налаживать быт, обустраиваться...
Сестры одна за другой вышли замуж, да и Зоя Прокопьевна в девках не засиделась. Но первое замужество не принесло счастья. Спустя год, от неизлечимой болезни умер муж. Немногим ранее, так и не переступив единственную ступеньку жизни, ушла в мир иной и маленькая дочка...
Дела сердешные...
«Пылинка станет золотой лишь в свете солнечных лучей - так светится моя душа в сиянии души твоей», - эти мудрые мысли, конечно же, про любовь, про ту, которая настоящая, не проходящая и через годы. Кто-то скажет, мол, так не бывает, но жизнь доказывает обратное...
Второй брак оказался счастливым. Тридцать пять лет прожили душа в душу супруги Ильичёвы, как один день. С невероятным юмором моя собеседница рассказала про свою вторую свекровь, с которой пришлось жить первое время, пока молодые не отделились...
- Вредноватая была тётка, чего уж тут скажешь. Есть такие люди, которым угодить невозможно, как бы ни старался. Все равно – не так прошла, не то сказала... Иногда до смешного доходило – возьмет, да спрячет от меня каральки, пироги или другую выпечку. Приду с фермы на обед, и нате вам - на столе-то пусто! Думаю – гадаю, куда вся стряпня подевалась? Ведь только утром целая гора была! Свекрови столько не съесть, людям раздавать не стала бы... Я поначалу робела, а потом осмелела. Обнаружила заначку – она её в кладовке оборудовала. В бидон продукты складывала и отверстием к стене разворачивала... Когда мы свой домишко построили, думали - всё, никто не будет мешать. Как бы не так! Она поначалу просто прибегала по сто раз на дню, а потом и насовсем переселилась. Вернее, её дочь на подводе привезла и объявила: «Мать должна у сына жить!». Так и прожили несколько лет, а потом достойно проводили ее в последний путь... А когда уж я овдовела, то стало тяжело и хозяйство держать, и дрова заготавливать... На 76-м году перебралась сюда, в райцентр, в Дом для ветеранов... Злая усмешка судьбы - из всех сестёр, только старшей Феоктисте Бог детей дал – она за вдовца вышла, у которого пятеро ребятишек уже было, да совместных столько же нарожали, так всех десятерых и вырастила...
Моя рассказчица не скрывала грусти, рассказывая, как недавно побывала в родной деревушке Комлева: на кладбище ездила проведать «своих», ведь все там лежат – мужья, свекровь, сестры...
- Ох, от нашего дома ни бревнышка не осталось. Постройки, стайки, баню растащили, с землёй сравняли. Да и деревню не узнать. А какая была!? Большая, да весёлая! Жизнь кипела... Грустно смотреть, как дома ветшают, разрушаются. Люди уезжают из-за отсутствия работы. Мало кто остался... Некому деревенскую красоту сохранять, а главное, что, вроде как, и не для кого...
Несмотря ни на что, благодарна моя героиня, что Бог дал выжить в далёкие военные годы и в течение всех долгих лет спасал и хранил её. Пусть не всегда легко преодолевалась очередная судьбоносная ступень - приходилось с трудом карабкаться, но, несмотря на все беды и трудности, с радостью встретила очередную весну, не растеряв душевной доброты, оптимизма, любви к людям и жизни...