Остаться в «Золотых»

Роман в письмах, начатый в годы Великой Отечественной войны Иваном и Анной Якимчуками, стал духовной «сцепкой» родословной. 

«Дорогая моя…» 

 Все сохранившиеся с фронта послания Ивана Якимчука к жене Анне написаны на одинаковых специальных листочках для писем. На лицевой стороне в верхнем левом углу – портрет маршала Кутузова и пожелание Сталина: «Пусть вдохновляет вас в этой войне мужественный образ наших великих предков – Александра Невского, Дмитрия Донского, Кузьмы Минина, Дмитрия Пожарского, Александра Суворова, Михаила Кутузова!» В правом – призыв: «Смерть немецким оккупантам!» Под ним пометка: «Воинское», адреса: «Тюменская обл., Бердюжский район, с. Бердюжье, ул. Кирова, 17, Игнатьевой Анне Григорьевне», и обратный: «Полевая почта 26461 «в», Якимчук И.К.». Сворачивалось такое письмо в прямоугольник.
Особые комментарии по содержанию писем и не нужны. Иван Корнеевич, имеющий среднее образование, настроение передаёт грамотно и точно. В 1944–45-м уже было ясно, кто оказался сильнее духом в этой войне. У него, детдомовского, жена Аник, как он всегда её называл, была самым дорогим человеком, и её родных он принимал всей душой, в частности, тёщу-маму, сестру Симу и племянницу Галочку.

Первое из сохранившихся писем начинается словами: «С Новым годом!», тема его – о верности – даже несколько неожиданна: «Здравствуйте, дорогие Аник, мама, Сима и малютка Галочка! Сегодня получил от Вас письмо, за которое сердечно благодарю. Когда я взял письмо, то руки задрожали оттого, что против обыкновенного вместо руки Аника было написано Симой. Думал, что-нибудь случилось. Симочка, ты пишешь, что я ещё не забываю вас? Для меня эти слова звучат больше чем странно – ведь с моей стороны можно ли забыть? Если другие имеют или «патриоток» или, если приходится быть в населённых пунктах, то срывают «цветы», а я сказал, что для меня не существует других женщин, пока я в армии. И это я свято выполняю. Твоему горю я сочувствую. Ты и Галочка без внимания не останетесь со стороны меня… Фёдор ещё, может быть, вернётся, если в плену. Вы хотя бы помоложе, нервы у вас крепче, так поддержите морально маму... Привет всем родным и знакомым. Целую крепко, крепко. Ваня. 18 декабря, 1944».
«Добрый день, моя милая ласточка Аник!... Выпала минутка свободного времени, решил черкнуть пару слов вам. Сейчас мы уже так далеко от вас, что вы представить не можете. Мы подошли с боями к границе Австрии, где проводим сильные бои. Враг бешено сопротивляется. Сейчас перерыв между боями, я расположился по-походному и пишу эти строки. Ещё одно хорошее усилие, и Германия должна капитулировать – сейчас немец бежит ночами, а днём сопротивляется. В мае должны кончить войну… Будет голова цела, будет всё. Крепко целую. Ваня. 28 марта, 1945».
«Добрый день, милая Аник! – выведено простым карандашом… – За письмо сердечно благодарю… Аник, милая, ты спрашиваешь, где я? Отвечаю: в 37-ой, у Глаголева. Читай газеты и Сталинские приказы и найдёшь пути, где мы идём. Сейчас дерёмся, нет многих (зачёркнуто), скоро очистим от противника... Целую крепко, крепко. Твой Ваня. 12 апреля, 1945».
«…Сегодня получил от вас письмо, за которое сердечно благодарю. Прежде всего, мне необходимо ответить на один существенный вопрос, интересующий Симу, хотя этот вопрос и задан в форме шутки. Я жизнь понимаю так, как её нужно понимать. Мы живые люди и приспособлены к жизни так, как требует природа. И вполне естественно, что Сима осторожно задевает вопрос о спутнике жизни своей… Не беспокойся, Сима, я повседневно думаю о тебе. У меня в жизни так: чего добиваюсь – добьюсь. Много обещать не буду, но приложу все усилия, чтобы ты была счастлива, а Галочка будет нашим общим вниманием. За время войны и службы в Красной Армии мне много пришлось продумать о вопросах жизни послевоенной, и на этот счёт есть кое-какие планы». Далее – вопросы об общих знакомых, приветы родным и близким.
Письмо написано уже в августе 1945-го. Кавалер ордена Отечественной войны 1 степени, пяти медалей Иван Якимчук, уйдя на защиту Родины 22 июня 1941-го, прибыл домой только в конце победного года. В мирной жизни, которой ему, инвалиду, всего-то было отведено десяток лет, до 1956-го, успел многое. Работал в ишимской школе учителем рисования, фотографировал, по воспоминаниям дочери, именно творение его рук – фонтан – украшал долгое время один из ишимских дворов, с мая 1954-го трудился на ликёро-водочном заводе. Сохранилась производственная характеристика на него, как зам. начальника посудного цеха, подписанная главным инженером Мариусовым, где отмечено, что Иван Корнеевич – инициативный, скромный, дисциплинированный. Но, главное, что он успел, – заложить в двух дочерей крепкий внутренний стержень.
– Отец ушёл из жизни, когда мне было восемь, сестре – десять, – вспоминает Надежда Караченцева (Якимчук). – Два первых брата умерли. И мы с Людмилой были у него любимицами. Он постоянно чинил валенки, варежки. И вот делает вид, что нас не видит. А мы тихонечко стащим варежку, убегаем, приговаривая: «Я на мельнице был, рукавицы позабыл… Так, так тебе и надо, не ходи куда не надо». И он нас догоняет. Уже почти не вставал, когда я однажды попросилась погулять. «Таблицу умножения на 4 и 5 выучишь, тогда отпущу». Я, в тетрадь подглядывая, отчиталась быстро. Он сделал вид, что не видел, отпустил. А мне так было стыдно, я вернулась и выучила. Родители никогда не читали нам нотаций. «Учись хорошему, – приговаривала мама, – а плохое само придёт».
«Жди меня…»
В архиве родословной Караченцевых и Богдановых хранятся и несколько военных писем от дяди, Григория Игнатьева. Он ушёл на фронт с первым призывом. И письма его – на листке в широкую линейку из обычной тетрадки: промышленность ещё не успела выпустить специальные письменные наборы, которыми пользовался Иван Якимчук.
«Привет, мама и Аня!... Я жив, здоров, того и вам желаю», – пишет Григорий, сетует, что ждал телеграмму из дома, но теперь уже идут дальше: «Мне трудно представить вашу жизнь. Интересно бы знать, как живёт родня и все знакомые… Прошу обо мне не скучать. Я жив, здоров и думаю ещё долгое время быть так. Не грустите, война кончится, приеду в гости, тогда поговорим больше. С приветом, сын и брат Григорий. 6 августа, 1941».
«Здравствуй, сестра Аня! С Новым, 1943 годом! С Новым счастьем! И от всего сердца желаю всего хорошего в твоей жизни. Жди меня в этом году. Час разгрома фашистской своры настанет, та минута, когда фашистская сволочь не будет поганить нашу священную землю. Твой брат Григорий».
Лейтенант Григорий Григорьевич Игнатьев, 1919 года рождения, единственный на тот момент в роду с высшим образованием, погиб 22 мая 1943 года. Из семьи остались после войны в живых сёстры, Анна и Ксения. Анна, выйдя в 1939-м замуж за Ивана Якимчука, сохранила при регистрации девичью фамилию в надежде дать её одному из сыновей. Но, как уже известно, продолжать линию суждено дочкам, Людмиле и Надежде.
«Память о наших предках»
Так озаглавила свои воспоминания Анна Игнатьева. Когда дочери спрашивали её о прошлом, плакала. Надежда, храня, уже как реликвию, отцовские письма, придумала верный «ход»: «Мама, вот тебе тетрадочка. Будешь себя хорошо чувствовать, пиши». «А кому это интересно?», – отмахивалась Анна. «Это нам интересно», – заявили дочери и внуки. Так у тетрадочки появился подзаголовок: «Для внучки, Тани Богдановой».
Анна Григорьевна оставила интересные записи. Дед и бабушка по линии её мамы, Фёдор Иванович и Татьяна Афанасьевна Доронины, родили 24 ребёнка, но в живых осталось только девять. Прозвище у семьи было «Золотые», в наследство от деда. Анна подчёркивает, что жили рядом, дружно, очень роднились. Крестьянствовали, только Григорий поступил на железную дорогу. А вот их дети, уже по одному-два в семье, разлетелись по всему бывшему Советскому Союзу и о родстве друг с другом не очень заботились.
Мама Анны осталась вдовой в 30 лет с пятью детьми. Днём – работа по людям, ночью стирала бельё для больницы. Анна жила в няньках у чужих людей, была в подпасках. Ходила по миру с младшим братом. «А какая горькая эта милостыня... Кто-то подаст, кто-то нет. Стыдно и обидно», – с горечью пишет Анна. С 7-классным образованием она всё-таки стала в будущем бухгалтером: работала в Ишиме в сферах торговли, сберкассе, на ликёро-водочном заводе. Общий трудовой стаж – 47 лет.
Различные документы – вехи активной жизни Анны Игнатьевой: инструктор сталинских методов труда (оказывается, были в истории СССР и такие должности), позднее – стахановских, справка о сдаче норм ВТЭ – прыжки с парашютом, делегатский билет № 230 1-ой гор. партконференции, членские билеты различных добровольных обществ и другие.
Живут по совести
– Мама и в 80 лет читала Ленина, – рассказывает Надежда Караченцева. – Когда над ней насмехались, спокойно говорила: «Хочу разобраться, почему такая жизнь пошла». «Честно живите, трудитесь, чтобы пальцем на вас не показывали, по-ленински», – наказывала дочкам, вкладывая в это понятие совестливость.
И дочери наказу следуют, помнят о том, что одна из линий рода – «золотая». Они – замечательные мамы.
Надежду Караченцеву в Ишиме знают как мастерицу со званием «народный умелец» и как актрису народного театра, поэта. После окончания Тобольского педучилища она 38 лет – музыкальный руководитель в детском саду № 93, затем несколько лет – методист по работе с детьми в Доме национальных культур и ремёсел. Награждена дипломами, грамотами, удостоена благодарственных писем главы г. Ишима «За вклад в развитие народного творчества, передачу мастерства подрастающему поколению». Многие, сами о том не ведая, видели фронтовые письма её отца. На областной конкурс ко Дню Победы Надежда Ивановна на их основе, скопировав почерк светом, сделала аппликацию.
Людмила Богданова стала врачом-терапевтом. Есть в романе в письмах и её послание: «Милая мамочка! Моё письмо должно прий- ти как раз в один из замечательных дней, в твой день рождения… Мне хочется в письменном виде поздравить от всего сердца с днём рождения и пожелать тебе всего самого лучшего и прекрасного… Милая мама! Ты для меня сделала очень много хорошего, хотя тебе было подчас очень трудно. Я сейчас учусь там, где хотела, и очень счастлива, прежде всего обязана этим тебе. Мой самый хороший человек! Очень прошу, если я своими поступками причиняла тебе боль, если порой от моего глупого детского упрямства и гордости появились морщинки или седина, прости меня. Ты у меня самый родной и дорогой человек! Я желаю тебе много-много счастья, но прежде всего здоровья! Спасибо тебе, родная, за всё... Твоя Люда».
А.Г. Игнатьева сохранила и это письмо, которое в числе других реликвий передано сейчас внучке Татьяне Богдановой.
Людмила Марикова.
Фото из архива Караченцевых-Богдановых.