Бабы Машины радости и беды

В гостях у Марии Васильевны Коптяковой из села Иваново мы побывали ещё в конце мая. В небольшой избушечке нас встретила бойкая бабушка, усадила и спрашивает: «Что? О себе рассказывать надо? О… Так я долго могу - и дня не хватит!». Посмеялась, и продолжила…

- Родилась я 24 июля 1929 года, в деревне Тарасовке, которую потом перевели в Первомайку. У родителей нас – детей - было трое. Самая маленькая Лидочка с яслей убежала и в кочках замёрзла, схоронили её. Так что, мы вдвоём с сестрой Дусей и росли. Папка нас бросал постоянно - всё женился и женился… А перед началом Великой Отечественной войны опять вернулся домой, и его призвали на фронт, а мы снова только с мамой осталися. Квартира-то у нас маленькая была, завалюха – комната и изба, а с нами жила еще одна семья, в которой тоже трое детей росло. Наши матери топчаны какие-то деревянные застелют матрацами, набитыми сеном, и спят там, а мы - на полатях да на печке. Одно развлечение – качеля, нам её прямо в избе сделали. Взрослые на работе целыми днями – мама доила коров, а соседка за молодняком ухаживала. А мы – голоднёхонькие! Вот с Дусей, да с девочкой Валей из соседней семьи, пойдём по лягам, а дожди, помню, страшные хлестали. На ногах колодки, брезентом обтянутые. Снимем их, через холоднючую воду перейдём, опять обуемся, и - за полевым луком да за кислеткой. Нарвём, маме принесём - она добавит крапивы да лебеды, кипятком заварит, нарежет. Картошечку махонькую через тёрку пропустит, и бульон сварит - вот и едим... А по карточке хлеба кусочек дадут - как хочешь, так и живи. Другой раз ись ничо нет, так мы воду с солью разведём, напьёмся и плачем сидим. Одеть тоже нечо было – ни фуфайки и ни платка… Так вот жили и мучились, - вздохнула баба Маша. – А как немного подросли, стали проситься на работу в бригаду - там хотя бы раз в день кормили. Хорошо помню - в котле большом варили. Нас не брали, боялись – махонькие же, но всё-таки сжалились. Если сегодня Дуська на лошади, то завтра я. Радуемся! Доярки насядут, да работницы сено метать, а сестра песни поёт да везёт. Ещё по-переменке копны на быке тягали… Пауты его жучат - он как сиганёт в кусты! Мы закатимся и ревём. А бригадир прибежит и давай его вытаскивать.

Война кончилася, мы отца поджидать с фронта стали... Нам пришли и сказали, что он приехал и остановился у своей сестры: Дуся к нему побежала, а я не смогла – как раз юбку свою из мешковины пожамкала и та ещё мокрая висела. Но, немного выждав, не утерпела и тоже туда отправилась… Папка посадил нас на колени, обнял… Хорошо так стало! Как потом поняла, он не один приехал, а с новой женой, которая выходила его после очередного тяжёлого ранения.

Я-то молчала, а Дуся его уговаривала: «Папка, пошли домой - мама ждёт. Папка, пошли…». Он дал мне шинель - как раз по росту, и сапоги, а Дуське - туфли, китель с блестящими пуговками и какой-то бушлат. Мы радёшеньки домой подались: «Мама, мама, смотри, что папка нам подарил!». А она, как давай реветь и упала… Мы напугалися! Вот и встретили родного человека! А как раз праздник был – Октябрьская, мы веселились, ничего не разумели, дети же. А мама частушки пела – плясала да плакала…

Воспоминания Марии Васильевны так и «лились рекой». Они, как будто ждали этого момента, хотя уже многое и подзабылось. Наша рассказчица сожалела о том, что, поддавшись на уговоры отца, уехала с ним, вопреки воле матери. Но на новом месте жительства – в городе Омске - стала тосковать, часто плакала.

- В общем, в конце концов, вернулась домой - подросла уже, понимала, что к чему. Но потом, когда старше стала, папка устроил меня работать на железную дорогу. Я - несовершеннолетняя, и поэтому платили вдвойне. Патифон купили и пластинки. Накручу его, а там Шульженко как «Валенки» затянет... Вот тогда-то один парень ко мне привязался, и привязался... У меня коса большая была - он схватит, мы играем, бегаем. Папка увидел, да как мне дал – я двери лбом открыла и во вторые вылетела. Убежала и под откос упала, там где поезда ходят… И давай реветь - стыдно перед парнишкой-то. Он потом приехал на лошадях меня сватать. А отец говорит: «Ну, какая она невеста, ведь ей всего 17?». Уговорили! В общем, прожили мы с моим мужем два года, и я родила доченьку – Валечку.

Мария Васильевна достала портрет дочери: «Вот она, моя маленькая… Нет уже её, нет…», - смахнула слезу и продолжила:

– Не пожилось нам с её отцом, как ни старалась. Я работала и одна дочь поднимала… Прошло время, и сестра привезла мне жениха на дом – Евгения Коптякова. Поженились, родили двоих детей, перебрались с Первомайки в Иваново. Тут устроилась телятницей в профилактории. Как коровы отелятся, я этих мокрых телят на себе таскаю. У меня 24 клетки стояли – все беленькие, чистенькие, телятки тоже. Такая красота и порядок! Полы-то ножичком выскабливала. Траву всякую рвала, чтобы не болели. Зайду, бывало, и скажу: «Где мои маленькие?» А они, как давай в голос реветь, и я начинаю поить. У меня сохранность стопроцентная была! А когда весной у всех страшный падёж начался, ко мне приехали директора ото всех деревень, чтобы узнать – как так у меня всё получается?

Вот так жизнь и шла - в работе да заботе. Так получилось, что переезжали в Ситниково, но потом вернулись опять в Армизонский район, в Северо-Дубровное. Мужа я схоронила, и дочь мою – Валеньку… Но жить-то надо, несмотря ни на что! Меня всегда тянуло обратно в Иваново, вот и решила переехать… Писала заявление на квартиру, но не дали. А у меня наград-то сколько! Каждый год телёнка давали двухмесячного и ценные подарки за хороший труд, ведь работала не покладая рук, разрывалась. Бывало, прибегу домой, паду на ящик возле порога - тело отдыхает, такое усталое… Лежу и думаю, что как будто я варю, как будто дою… А на самом деле - вся работа стоит. Еле-еле поднимаюсь и иду делать.

В общем, квартиру мне не дали – я проревела целую неделю, а потом нашла в Иваново вот эту гнилушку и купила. Вороты вон новые сделала. Так и живу. Если болею, то лежать-то никак – надо вставать: и печку топить, и варить… Вот внуки немного помогают.

Баба Маша не отпустила нас без угощения, даже обиделась, когда собрались уезжать... Достала свои разносолы, чайку вскипятила и пригласила за стол. Соленья-варенья – вкуснющие, пальчики оближешь! Оказывается, она всё самостоятельно выращивает и консервирует. Молодец! Несмотря на возраст и болезни, многим молодым фору даст. А только услышала, что фотографироваться надо – губки подкрасила, платочек красивый подвязала – всё, приготовилась к фотосессии...

Провожала нас Мария Васильевна с благодарностью за встречу, да и приглашала ещё в гости. А мы от души сказали «спасибо» нашей приятной собеседнице за вкусное угощение и душевный разговор...