Моряки своих не забывают

Военные моряки Ялуторовска уже давно мечтали о символе своего рода войск, и вот на Мемориально-духовном комплексе с троекратного «ура» и подъёма Андреевского флага началась церемония открытия обелиска.

Идейным вдохновителем выступил Алексей Кривощёков, по сути, являющийся центром большой ялуторовской флотской семьи. Благодаря ему были собраны средства и организована инициативная группа, которая занималась подготовкой и установкой памятного знака.

Когда был куплен якорь с цепью, а на камень цвета морской волны нанесена надпись: «Морякам за веру и правду, мужество и стойкость на боевой службе Отечеству», закипела работа по установке. Без посторонней помощи парни управились за полторы недели.

Открытие знака прошло в день ВМФ при большом скоплении людей, так или иначе имеющих отношение к флоту. Была среди них и Мария Разживина, хранящая память о своём дяде-моряке, который в годы Великой Отечественной пропал без вести. Шквал трогательных эмоций вызвала у неё эта церемония, и наша читательница описала их в письме, которое поступило в редакцию «ЯЖ».

«Когда прочла в газете о просьбе совсем незнакомого мне Алексея принять участие и помочь в организации установки памятника морякам, восприняла эту затею с двойным чувством. С чувством неверия, потому как молод он, наверное, и с чувством несказанной радости, так как память о дядюшке, запечатлённой в единственном не сохранившемся, со слов мамы, письме, до сих пор жива в сердце.

«Ухожу в море!» - до сих пор будоражащие душу слова. Помню, как моя бабушка, сгорбленная и прикованная к деревянной скрипучей кровати на целых 23 года, молясь Господу Богу за всех соседей и всех христианских солдат, обливаясь слезами, причитала о своём, пропавшем без вести, сыне: «Да где же ты, моё дитятко сердечное? Да то ли ты где по белу свету бродишь, а то ли где во сырой земле лежишь?».

И я в унисон бабушке, словно пытаясь залечить незаживающую рану, вырядившись в дядюшкины одежды, подпоясавшись его «служебным» кушаком, набираясь ума-разума в Доме пионеров, залихватски вытанцовывала и перед ней: «Под сосною, под зеленою спать положите вы меня… И, эх, калинка, калинка, калинка моя, в саду ягода малинка, малинка моя…».

Особенное притяжение к искусству у меня вызывала его безухая круглая шапка с красной отделкой «крест накрест» на макушке. Да ещё пожелтевшее фото от августа 1941 года, где он, ещё живой, стоял с нами – мамой, мной и полуторагодовалой младшей сестрой у гроба нашего отца, отслужившего невредимо на «финской» и погибшего на лесозаводе от лопнувшего аппендикса.

Так хотелось, чтобы память военных моряков была увековечена. Обращалась везде, куда возможен был доступ, но ответ всегда был малоутешителен. И вдруг Алексеев мемориальный памятник! Это уже что-то! Значит, не зря люди жили на Земле! Спасибо, Алёха, тебе!

Когда я пришла на открытие знака на Мемориально-духовный комплекс, здесь в ожидании предстоящего торжества и задерживающихся где-то в пути моряков, возле памятника с якорем и изображением бороздящего море корабля ходила поджидающая их молодая женщина с уставшим дитём, боящимся присесть на мраморные плиты.

Оказалось, что это жена одного из виновников торжества Яна. Вскоре стали собираться и другие члены морской братии. Полосатые форменные тельняшки подчёркивали вдвойне их принадлежность к морской стихии.

Вскоре под сенью знамён на мемориал стройно вошёл ожидаемый отряд «бойцов-моряков». Под пробирающие душу слова и громкоголосое «ура» был поднят бело-голубой флаг.

Говорили поздравительные речи мужчины в честь Дня Военно-Морского Флота просто и коротко, без лишнего пафоса. Вспоминали важные вехи истории советско-российского флота, о подвигах моряков.

Потом попросили встать к памятнику всех, проявивших непосредственное участие в его изготовлении и установке. Этих энтузиастов оказалось довольно много. Список их был оглашён поимённо. К сожалению, их я не запомнила. Где уж мне сейчас в мои 80.

Выступил и моряк из молодых «запасников» с наказом подрастающему поколению и обещанием вечной верности и готовности и впредь служить Родине».