За синей птицей

Под завывание ветра в ружейных стволах,  ходил степью…  За полдня не сжег  ни одного патрона, но   силы еще оставались, и я пошел   в сторону займища. За ним были слышны гусиные разговоры. Пересекая его, приходилось   разбивать лед   каблуками своих болотников. Из образованных лунок вскидывалась вода, она кропила брызгами  одежду,  бинокль,   лицо… Полы куртки   стало коробить.   Потом пошла снежная целина…
Я   уходил по ней в глубину долины, а она  сияла навстречу мне отраженным солнечным светом.  Этот свет слепил,  и напрасно я пытался прикрыть  глаза ладонью -    все  вокруг было  пронизано игрой и буйством солнечных лучей. Я  опускал веки, а когда поднимал их,  передо мной еще несколько мгновений плыли фиолетовые круги. Глаза стали слезиться, но тело и душа продолжали ликовать, радуясь движению и новым  впечатлениям, охватывало ощущение прилива жизненных сил. Кричала на   взлете  лебединая пара, им отвечали другие лебеди, и я подумал, что именно эти птицы и являются  символом нашего сурового края, а не  стерх, профилем которого украшен герб района, и которого безуспешно пытались  расселить в Белозерском заказнике.
Вечером  долго не гасла заря,  и   мне казалось, что я хорошо понимаю  язык природы, которая в тот вечер рассказывала, что весна приходит к человеку не тогда,  когда лед превращается в  туман   или воду - она приходит к нему, когда он окрылен удачей и начинает верить  в синюю птицу   давней мечты. Домой возвращался  ночью. Снег вокруг меня смерзался,   с каждой минутой твердел, приходилось крушить  его полотно сапогами, и он звучал, будто под ногами  рвалось грубое   полотно брезента.  
Домой пришел в 10 часов вечера, причем с желанием назавтра сделать паузу в своих скитаниях. На другой день чувствовал  сонливость, но пришел вечер,  и опять   солнце   принялось     будить во мне бродягу.   Я  льнул  к  окну,  с жадностью  смотрел в бинокль, наводил ему резкость,  и линзы  приближали    синие дали…  Было видно, как  над проталинами  ходили  облака, как ложились от них тени… Удивительно было   вспоминать вчерашний день с его пронзительным сырым ветром,  покоробленную одежду,  собак, которые с  мокрой шерстью   лезли ко мне в скрадок,  ворочались и  мостились, стараясь прижаться поближе.  
Я старался  отсечь  все неприятное в памяти -    осколки обид, недосказанность…  Хотелось открыть  перед собой  чистый лист бумаги, на котором  остались бы одни отпечатки следов зверей,   зовущих к неведомым,  но счастливым приключениям…