Зимний день 1944-го

Я проснулся от того, что в ухе что-то шевелилось, скребло - это вызвало тревогу и страх.

В избе прохладно и темно. Мама уже что-то делает на кухне. Мы с братом, как обычно зимой, спим на русской печи. Там, правда, не совсем удобно – тесновато, жёстко и один бок иногда перегревается, но зато это самый тёплый угол в нашей избе.

Слез с печи и с жалобой к маме. Причину определили сразу – таракан. Тут же в ухо была налита вода, и насекомое благополучно покинуло свое укрытие. А так как я уже был на ногах, то получил задание сбегать с кастрюлькой к соседке тётке Марье за угольками, ведь загнета нашей печки к утру не сохранила ни одного «живого». Спички были редкостью. В семьях, где жили мужчины и притом курящие - огонь добывали с помощью кресала и трута.

За угольками. На улице прохладно, даже холодно, одежда, которую можно «свить на веретёшко», греет так себе. Бегу к тётке Марье, там-то, наверное, уже теплее, чем у нас, ведь из трубы в небо поднимается столбик дыма. Ну вот, теперь и из нашей печурки светит пламя. Мама собирается на работу, она ухаживает за колхозными телятами. На валенки, просохшие в печи, с трудом пытается надеть глубокие самодельные резиновые калоши.

Обычной пищей в то время была картошка - печёная, толчёная, пареная, жареная, пластиками на плитке камина и, как ещё говорили, соком и боком. Блюдами из этого продукта мы и питались - два «мужичка» от 6 до 7 лет, сестра и мама. И пусть не совсем сытно, зато животу есть чего переработать. Хлеб в большом дефиците, если можно то творение женских рук назвать хлебом. Картошка в больших количествах, пропущенная через тёрку, затем отжатая, с добавкой пригоршни муки и ещё чего-то, шла в печь. Вот и есть, что положить на стол. Отжатую жидкость отстаивали, промывали и получали крахмал, из которого варили кисель на воде и молоке.

Мы тоже участвовали в этом процессе - чистили картошку и натирали её целое ведро. Следующим обязательным занятием было пропустить через ручные жернова немного зерна. Продукция нашего «заводика» просеивалась и шла в квашню, кашу, в общем, не пропадала ни одна крупинка. Эта работа отнимала много времени и сил, поэтому порой без помощи взрослых было не справиться.

Мама уходила на работу, а мы ждали, когда она вернётся с лакомством - кусочком хлопкового жмыха в кармане. Жмых привозили на ферму на корм животным. Это были не толстые, но довольно прочные пластинки коричневого цвета, поэтому на части мы их делили при помощи молотка. Жмых был для нас вместо сосательных конфет. Эти кусочки на время отгоняли постоянно донимавшее чувство голода.

По дворам дрова. После обеда, если позволяли погода и одежда, можно было выйти на улицу покататься на санках, ледянках, погонять глызку, увидеться с друзьями, устроить барахтанье в снегу. Да так, чтобы снег набился не только в валенки, но и под всю одежду. А всегда сопливый нос добавлял на рукава дополнительный блеск. Замёрзли руки и ноги - пора отогреваться. А отогрев тот бывал и со слезами.

Подошло время и другой заботе - нужно заготовить дрова: сухие для растопки и сырые берёзовые. В деревне летом дрова заготавливали очень редко, потому что заниматься этим не было ни времени, ни сил. Да притом деляна находилась за 10-15 км от Чукреевой. В близлежащих колках был собран весь сухостой, на растопку шли заборы, крыши сараев и даже сами постройки.

Уже в потёмках мама принесла на плече берёзовую чурку, нам она казалась большой и тяжелой, мы с трудом перекатывали её с места на место. Дело в том, что колхоз отправлял в лес пару подвод за дровами, потом их распиливали и выдавали на хозяйство по одной чурке. До дома топливо приходилось доставлять самостоятельно, и мама несла его 200 метров на своём плече. А дома мы – «мужики» приступали к распиловке. Пила была тупая, с плохой разводкой, но кое-как нам удавалось достичь результата. Дальше в ход шли топоры, и в итоге горка поленьев оказывалась возле печи. Дрова давали мало тепла, ведь были настолько сырыми, что когда подсыхали от печного жара, на их торцах выступали пузырьки влаги.

День прошёл - можно и повечеровать при свете керосиновой лампы или лучины. А завтра будет день, будет и пища. Может быть, будет теплее дома и на улице. Мама что-то принесёт с работы в кармане. Да и наши проблемы и заботы, пусть не совсем детские, тоже перейдут на следующий день.

Уже находясь в зрелом возрасте и вспоминая эти дни военного времени, я задумался – сколько же бед и напастей пережил наш народ: холод, голод, потерю родных и близких, переживания за то, что будет дальше.

Я неслучайно начал своё повествование с насекомого в ухе. Ведь ко всем перечисленным бедам тогда в довесок присоединились полчища клопов, тараканов, вшей и блох. Интересно, что вся эта пакость через некоторое время после войны вдруг исчезла. По всей видимости, вытравили, да и в баню стали ходить чаще и питаться лучше, в общем, жить стало чуть веселее.