Крепче, чем сталь

26 апреля – День участников ликвидации последствий радиационных аварий и катастроф и памяти жертв этих аварий и катастроф

Николай Игнатов с малых лет мечтал стать лётчиком. Правда, выписывать в небе головокружительные фигуры высшего пилотажа ему не пришлось. Зато довелось рисковать жизнью, выполняя воинский долг.

Справедливости ради отмечу, что Омское училище гражданской авиации новозаимец всё-таки окончил. Правда, всего три года ремонтировал радиооборудование на аэродроме Плеханово в Тюмени. Уехать из областного центра заставили дела семейные: с квартирами здесь тогда было туго, а вот в Новой Заимке жильё строили активно. Рос свинокомплекс – один из самых крупных в СССР. Нужны были опытные специалисты, а без жилья в село людей калачом не заманишь. Так в 1978-м семья Игнатовых перебралась в родное село. Авиатора в совхозе встретили с распростёртыми объятиями – образование в лётных училищах давали отличное, и опытный инженер без работы не остался.

Была в училище и военная кафедра, выпускники которой выходили офицерами запаса. Войны никакой не намечалось, страна разоружалась, царили перестройка, гласность…

На телеобращение Михаила Горбачёва об аварии на Чернобыльской атомной электростанции Николай особого внимания не обратил. Но когда в ночь на 16 июля 1986 года у коттеджа Игнатовых остановился военкоматовский уазик, сразу понял, что к чему.

– А уже 19 июля я был в палаточном лагере под Чернобылем, – вспоминает Николай Георгиевич. – Приехал, а там земляки из Тюменской пожарной роты Анатолий Ржанников, Эсгат Юсупов. Три месяца назад я вместе с ними в Нефтеюганске на военных сборах был.

Так лейтенант запаса Игнатов стал командиром третьего взвода Тюменской пожарной роты, сменив на этом посту заболевшего Владимира Хохлова – тоже, кстати, заводоуковца. Тюменские пожарные отмывали от радиоактивной пыли дома, тушили торфяники, строили дороги. Но главное их «поле боя» было на крыше третьего энергоблока. Бойцы убирали графит, выброшенный из взорвавшегося реактора. На этой работе они сменили немецких роботов, у которых электроника из-за высокого уровня радиации отказывала.

– Смена продолжалась меньше минуты, – продолжает Николай Георгиевич. – За это время надо было подняться на крышу по 20-метровой пожарной лестнице, схватить лопату, сбросить вниз несколько кусков графита и бежать назад в укрытие. Всё это – со свинцовыми пластинами на груди и спине и в защитном переднике. Чтобы не задерживаться, мы про себя считали до двадцати.

Была у Николая Игнатова ещё одна обязанность – следить за показаниями дозиметра. А после смены относить на проверку индивидуальные накопители бойцов, по которым определялась полученная доза радиации. У кого более 15 рентген накапливалось – того домой отправляли. И тут уж как «повезёт»: кто-то по нескольку раз на энергоблок ходил – и ничего, а кто-то на первой же смене с лихвой дозу «хватал».

Николай Игнатов ездил на станцию десять раз, прежде чем набрал свои 18 рентген. В конце сентября он уже был дома. Правда, с месяц потом каждую ночь «возвращался» на станцию.

– Лидия, моя жена, говорила, что я во сне кричу командую, – вспоминает ветеран. – Я удивлялся: вроде ничего особо страшного там и не было, работа как работа. Молодые были, здоровые… Доктор нам говорил тогда: почувствуете лет через десять. И точно, в 1996 году я получил инвалидность.

А в 1999 году Николаю Игнатову вручили орден Мужества. Вместе с ним тогда наградили заводоуковцев Владимира Хохлова, Анатолия Ржанникова, Эсгата Юсупова, Юрия Крахмалёва – сибиряков, оказавшихся крепче немецких роботов.