Помню, как началась война

Лидия Сергеевна Руло-Сухомлинова всю жизнь прожила на Украине. А в Голышманово перебралась в 2010 году, когда ей уже было 72 года. Сюда позвали её дочь и зять Надежда и Сергей Митягины. Любимой маме выделили в доме отдельную комнату, зять подарил тёще компьютер, чтобы она могла общаться в сетях с родственниками и подругами. Благодаря компьютеру, Лидия Сергеевна увлеклась руко­делием, научилась крючком вязать красивые салфетки, накидки на кресла и табуреты. Раньше, говорит, этим не занималась. Сначала – военное детство, потом – учёба, работа, заботы о дочери и сыне. Муж был военным и очень часто семья переезжала по гарнизонам вместе с ним. Для Лидии Сергеевны служба мужа – не единственная памятка о войне. Часто тихими вечерами рассказывает Надежде о тех днях, очевидцем которых ей довелось быть.

Накануне Дня памяти и скорби она поделилась своими воспоминаниями с читателями районной газеты:

– Я родилась в 1938 году в Харьковской области. Отец Сергей Сухомлинов – русский, мама Ульяна Левченко – украинка, оба из крестьян. Когда началась война, мне шёл четвёртый год. Посёлок небольшой, связи никакой. Запомнила: вдруг в небе появился самолёт, все детишки выбежали на него посмотреть. Из самолёта полетели какие-то бумаги. Когда подросла, взрослые рассказывали, что в листовках было обращение Сталина к народу о начале войны, призыв встать на защиту Родины.

Началась мобилизация. Вместе с другими новобранцами и папа ушёл на фронт. Мама, бабушка и я остались одни. В соседнем посёлке у бабушки жила дочь Настя, на её руках – двое деток. Бабушка попрощалась с нами и ушла к ней. Оказалось, навеки. Во время артналёта они погибли в погребе, их завалило.

А мама, когда бомбёжки участились, решила пойти к своей матери за 45 километров от нас. Был такой хороший солнечный денёк, мама привязала к хвосту коровы-кормилицы телёнка, навьючила на неё мешки с вещами, меня сверху посадила в плетёную корзинку. По соседней просеке мимо нас шли солдаты. И вдруг налетели самолёты, началась бомбёжка. Корова испугалась, понеслась, я слетела с неё. Мама схватила меня, в канаве прикрыла собой. Страшное потрясение испытала я после бомбёжки. Повсюду – на кустах, на деревьях, в воронках трупы погибших солдат, кровь. Вернулись обратно. Так мы остались под немцами. Немцы выгнали нас из хат, сами разместились в них, а мы – в погребах земляных. Осенью погреба заливало водой, едва мы в них перезимовали. Весной мама меня переправила к своей матери – в глухую отдалённую деревню. Надеялась уберечь.

Даже после обстрелов, нам, детям, хотелось бегать и прыгать. У бабушки собралось четверо внуков. Кто-то из нас услышал за глухой стеной дома стоны. Посмотрели – солдатик наш, советский. Раненый – без рук, без ног. Мы бегом за взрослыми. Помню, обмотали его полотняными полотенцами, а выжил ли, куда переправили – не знаю. В 1942 году увидела я немцев в деревне. Два солдата осенью пришли к бабушке во двор. У одного автомат, рукава закатаны по локоть, с ними маленькая собачка. У бабушки спрашивали про молоко, яйца, но сами по углам не искали. А уж когда после немцев пришли власовцы из РОА, стало совсем плохо. Нелюди, по отношению к своему народу. Издевались, как могли. Помню, один сидел у нас на завалинке и кушал конфеты. Обёртка – золотинка полетела на землю. А я ж маленькая, из закутка подбежала к бумажке. Он меня, как котёнка, подцепил сапогом. Очнулась от того, что бабушка меня водой отливает.

Пришли к нам за телёнком. Хотели пострелять его прямо здесь во дворе, он как-то крутнулся, и автоматной очередью было прошито вымя коровы. Всё, пропала наша кормилица. Мы и это пережили. За нашим выгоном однажды полицаи расстреляли русских солдат. Пленные сами копали для себя ров, власовцы стояли рядом, с оружием, ждали. После расстрела присыпали землёй и ушли. Уже после освобождения жители откопали всех в округе и похоронили в одной братской могиле.

Ещё до оккупации немцев пришло маме печальное известие об отце: пропал без вести. Осталась надежда, что он живой. Когда погнали фашистов с нашей земли, мы продолжали его ждать. Но прошло время, закончилась вой­на, а об отце – ничего. Родители мои неграмотные были. И только в 1947 году пришло сообщение, что живой мой папа. Под Киевом воевал. При отступлении форсировали Днепр, а на восточном берегу попали в окружение. Был плен, работа в лагере военнопленных в Прибалтике, побег и снова плен в лагерях Румынии, Чехословакии.

На его спине, на руках на всю жизнь остались следы от немецких кнутов – били жестоко. Потом было освобождение, череда проверок со стороны советских властей. Отец смог рассказать имена командиров части, политрука, где служил, назвать номер своего оружия до плена. Подозрения в трусости, предательстве с него были сняты. Остаток войны и ещё два года он работал на военном заводе и искал нас.

Хорошо помню его возвращение. Я спала, подошла мама и сказала: «Лида, вставай! Папа приехал». Он был не один, с ним ещё мужчина. Но я сердцем поняла, который из них мой папочка, бросилась к нему. Папа плакал. Потом он снова уехал на завод, мы за ним. После его демобилизации наша семья осела в городке Волчанске. Родилась Раечка, моя любимая сестрёнка. Живёт она сейчас в Череповце.

Я окончила педагогическое училище. Вой­на ещё долгие годы напоминала о себе страшными кровавыми отголосками. В 1958 году я работала в деревенской школе. Ходили с детьми в лес играть, собирать пролески – весенние синие цветы. И вот однажды на следующий день после такой экскурсии два моих ученика в школу не пришли. Они отправились в лес – и подорвались на вытаявшем из-под снега снаряде. Видимо, пока все собирали цветы, они обнаружили страшную находку, но мне ничего не сказали. После войны очень много людей погибло от таких взрывов.

Десять лет я работала в детской комнате милиции, от райкома партии была освобождённым лидером профсоюзного комитета на швейном предприятии до самой пенсии. Надя после окончания техникума медицинского оборудования тоже служила в армии, там и встретила своего Сергея. Младший сын Миша окончил институт. У меня две внучки и внук, подрастает правнучка, ей уже десять лет.

Жизнь прожила я долгую, трудную. Но, несмотря на военное детство, в ней было много ярких, счастливых событий. И сейчас довольна – рядом с детьми, в уютном доме, не беспокоясь ни о чём.

Война никому не приносит ни радости, ни счастья, только горе, смерть, разрушения. Поэтому сейчас, когда вокруг снова нам грозят войной, я всем сердцем молю: не должна она повториться.

Фото Романа Бодрикова