Тобольский район: бремя репрессий, люди и судьбы

Об одной из самых трагичных страниц времени раскулачивания в хозяйствах Тобольского района повествуют материалы, собранные руководителем Верхнеаремзянского школьного музея Ольгой Бухаровой. В них – страшная правда того времени. И восхищение людьми, которые вопреки клейму «враг народа» смогли найти себя в жизни.

Выступая на XVI съезде партии (в июле 1930) Сталин был категоричен: «Нет больше возврата к старому. Кулачество обречено и будет ликвидировано. Остаётся лишь один путь, путь колхозов».

Угроза раскулачивания, возможно, была одной из самых действенных и эффективных мер при проведении колхозной политики.

Политика колхозного «кнута и пряника» продолжала действовать. «Пряников» было меньше – теперь и колхозам переходили конфискованные кулацкие земли плюс находившиеся ранее в общем пользовании крестьянские пастбища и леса. Списки крестьянских дворов, подлежащих раскулачиванию, составлялись местными властями, принимались сельскими сходами и утверждались районными руководителями. Судьбу крестьянской семьи, попавшей в список, решала «тройка» в составе первого секретаря райкома партии, председателя райисполкома и начальника районного управления ОГПУ.

Очень часто раскулачивание давало повод для сведения старых счётов. Формально кулаком мог считаться только тот, кто использовал наёмный труд, но на практике к кулачеству нередко привлекали «справных мужиков» или «чудаков», упорно не желавших идти в колхоз. Для тех, кто по своему имущественному положению никак не мог быть причислен к кулачеству, был изобретён термин «подкулачник», пособник классового врага. Так что в списки мог попасть любой колхозник, прогневивший всесильную «тройку».

из архива

В 30-е годы на территории Верхнеаремзянского сельсовета в посёлке Ростошь появились спецпереселенцы, сосланные из центральной части России. В основном это люди крестьянского происхождения, среди них были русские, украинцы, татары и нагайбаки. Им пришлось селиться в наспех для них построенных избах, брёвна которых даже не ошкурили. Кому не хватало жилья, рыли самостоятельные землянки.

Местные жители, хоть и настороженно относились к чужакам, помогали, чем могли. Вскоре вновь приехавшие были определены на лесозаготовки. Они стали строить для себя жилища, рубить лес, варить дёготь. Вместе со взрослыми прибыло много детей. Для них, по данным Тобольского архива, в посёлке Ростошь была организована школа первой ступени. В ней работали три учителя из спецпереселенцев. Детей школьного возраста насчитывалось 156 человек, дошкольного – 82.

«Школа во вновь отстроенном бараке, 4 комнаты по 60 кв.м, столовая, физкультурный зал (служил и клубом), рабочая комната, коридор-раздевальня» – свидетельствуют архивные материалы. Ученики были обеспечены учебниками и тетрадями, но не хватало детской литературы, наглядных пособий. Дети посещали кружки, помогали взрослым в заготовке семян, сортировке зерновых культур, сборе золы для полей. Несмотря на трудное положение, о школьниках заботились: готовили им в школе горячие завтраки, старались обеспечить вещами. Для взрослого населения работала изба-читальня. Занятия велись на татарском и русском языках.

В посёлке имелся свой ларёк для продажи продуктов питания, был и фельдшер. Через несколько лет часть жителей была переброшена на новый лесоучасток. Так возник ещё один посёлок – Октябрьский. А в 1942 году количество жителей Октябрьского выросло за счёт сосланных сюда немцев из Поволжья. И стал он многонациональным: русские, украинцы, татары, немцы. Беда сплотила всех. Многих мужчин призвали на войну, молодёжь отправили в трудармию. Взрослое население продолжало трудиться на новом лесоучастке.

Для детей здесь построили школу первой ступени. Учителя вели кружки, ставили с детьми спектакли, работали на благо Родины. Много горя и унижений пришлось пережить переселенцам. Но сила духа, стремление к жизни помогли выстоять репрессированным немцам. Октябрьский лесоучасток стал одним из лучших в Омской области. Немецкая педантичность, аккуратность, трудолюбие помогли выстроить большой посёлок, который процветал и после войны. Здесь находились детский сад, школа, почта, медпункт, дом-интернат для инвалидов, магазины, пекарня. К сожалению, всё это исчезло с закрытием леспромхоза. Но остались ещё потомки тех немцев Поволжья, которые навсегда связали свою судьбу с Сибирью.

Под молот репрессий попали и местные жители. Читаем выдержку из «Собрания бедноты д. Белой»: «Одобряем политику партии и советской власти о ликвидации кулака как класса». Далее она постановляет: «..выселить из пределов нашего района по 2 категории Егорова Василья Мартемьяновича с семьёй, конфискацией имущества как бывшего торговца, организатора бандитского восстания, эксплуататора чужого труда». По 2 и 3 группе решено выселить Саломатова Илью Яковлевича как активно выступающего против коллективизации, хлебозаготовок и уличённого в связи с бандитами. За выселение И.Я. Саломатова проголосовало 35 человек, против выступили 7. Крестьяне понимали, что эти труженики сами бедняки и конфисковывать у них нечего. Но страх за свою семью, за себя пересиливал.

Клеймо «враг народа» сломило много судеб бывших репрессированных. Но сумел удержать и выйти победителем из пучины испытаний и лишений один из сыновей Саломатовых – Илья. Он с отличием окончил в 1945 году Верхнеаремзянскую школу. Смог поступить в Тобольский рыбопромышленный техникум, затем учился в Московском энергетическом институте. Окончил аспирантуру академии строительства и архитектуры СССР, защитил кандидатскую и докторскую диссертации. С 1984 года трудился заведующим кафедрой «Технологии строительства зданий и сооружений на железнодорожном транспорте, с 1988 был заведующим кафедрой « Строительные материалы и технологии», неоднократно стажировался за границей.

В память о невинных жертвах политических репрессий в Верхнеаремзянской школе ежегодно проходят уроки памяти, зажигаются свечи. Чтобы новые поколения не забывали о горьких уроках истории, которая развела людей по разные стороны.

Выражаем благодарность Ольге Бухаровой за сбор материала