А напакостил – отвечать изволь…

Охо-хо-нюшки и ая-ая-юшки… Сидю вот, головушку ручонкой подперевши, да призадумавшись… Горченько и скорбненько на сердчишке, душенька побаливает… Отчего ж така вот грусть-тоска образовалася? Да от потери нежданной – негаданной, невесть откудова образовавшейся…
Жил да был человечек на свете Божьем - многим в радость был, а кой-кому и вовсе отрадой единственной, в жизни достаточно повидавший, да и битый ей не единожды, однако ж, кажись, места в ней нашедший, определившийся, к тому ж – малого дитяти удостоившийся… Да вот нашлись и те, кому поперек горла встал – може, и по правде занозил кому, а то и по поводу надуманному, по пьяной лавочке в ум пришедшему… Кто ж в том разберетси? Ежели уж так случилося оказаться не в то времечко, да не в том местечке, к такой вот трагедии приведшей… Про то, впрочем, разговор отдельный повесть хотелося, ибо конкретно было сказано, да не на малом уровне, что и вовсе не должно того места быть, потому как прикрывалося оно за всяческие неприятности, имевшие место быть. Токмо, как частенько случаетси, по причинам неведомым, в изумление вводящим, вроде бы, и не должно функционировать оно, прикрывалось дажечки, однако, вывеску сменив, теперича кажный денек двери нарастапашку, мало того – и в ночную смену всякому прохожему тут ещё и рюмашку плеснут (не задарма, конечно же). Вот с неё-то проклятущей, видать, та беда начало и взяла – ладно бы полаялися, иль уж, на крайний раз, пару тумаков друг дружке отвешали, дык ведь до жестокости крайней дело дошло, будто нелюди какие над человеком поглумилися… А как дело поганое сделали, так и крайних нет – не видали, не слыхали, а то и вовсе отсутствовали…
Всякие морали читать – дело неблагодарное, да и ворчать по сему поводу – не менее, ибо, пока самого дело не коснется, дак кажный – агнец Божий, да и со сторонушки рассуждать - проще легкого… Да вот только невтерпеж мне три вопросишка задать: тем, кто глазенки, якобы, в тот час закрыл, несведущим прикинувшись; а затем и тем, кто в побоище том участие непосредственное принимал, затем хвост поджав, да спрятавшись; последний же – в пустоту обращенный, ибо иной раз проще забор бетонный пробить, чем бумаженцию, коей с себя всю ответственность можно на кого хошь перекинуть… Дык вот – по первому:
- А не любезны ли будете картинку таку представить: в другой раз, случись беда с вами, аль родными – близкими, тож ведь округа может «незрячею» стать – и где ж тогда правду искать будете? Меж тем жизнешка-то людская есть така штука: може и не вскорости, а пакость пакостью и возвращается, как и добро – добром…
- У любителей кулаками помахать поинтересоваться хочется: что ж вы, смелые да буйные, как ответ держать, так портки, прости Господи, в мокроте держать вздумали – мамки с папками позаставили, иль сами про мужское свое самолюбие вмиг забыть порешили, других за себя подставивши?
- Что ж до места того, рядышком с коим та трагедия приключилася, тут впору, изумленный взор в небеса вперев, вопросить – доколе ж?!
На посошок, прошу простить меня, люди добрые, что разговор сей повел, рану свежую побередив, да мысли крамольные излагать взялси, однако ж сильным волнением для меня все это обернулося, отчего и смолчать не мог. А касаемо того, что скажет кто – мол, заткнулся бы, пенек старый, коль не тебя это касается, то и здесь ответочку дам: не судить берусь – правов таких не имею, а вот испокон веков в народе истина произрастала, а нынче что-то изгаживать начали: коль напакостил – отвечать изволь, а иначе до конца жизни позор за тобой по пятам бегать будет…