«У поэзии светлы палаты…»

Наверное, в такой вот именно палате суждено было родиться 20 февраля 1945 года Владимиру Нечволоде. В детстве он искал Атлантиду и... нашёл. Только свою – её Высочество Поэзию.

Очень верно сказано: «Служенье Муз не терпит суеты». У поэтов своё, особое, пристальное, певучее мироощущение. Они легкоранимы и за исповедь свою действительно платят. Красивые внешне поэты очень редки. Но каким красивым становилось Володино лицо, когда он сидел за письменным столом. Невозможно такое выдумать: ночь, тишина, нарушаемая только посапыванием ребятишек в соседней спальной, тихим шелестом страниц, и невыразимо прекрасное в своей одухотворенности лицо. Кажется, что именно оно, а не узенький серп затенённой настольной лампы, освещает комнату и... мою жизнь. До сих пор: на года, на века. Остаётся счастливо молиться судьбе за то, что подарила встречу с талантливым, бесконечно добрым щедрым на любовь, терпение Человеком. Остановитесь на мгновение, внимательно вчитайтесь в эти лучистые, ласковые строки. Может быть, они вам что-то подскажут, как-то помогут...
О. НЕЧВОЛОДА.

Назвали,
Меня не спросясь.
Навсегда, будто наказ
на бессмертье дали.
Вот и думай теперь
все года:
Имя делом каким
оправдаю?
Не зря мой дед –
аршин бороды –
Любил говаривать
незнакомым:
Покажь мне, парень,
ЧТО можешь ты –
Хочу я имя твоё
запомнить!
* *
У поэзии светлы палаты.
Здесь за исповедь
судьбами платят.
Платят верой,
раздумьем, отчаянием.
Осенение словом
печальное.
Ничего не дано,
только прочено,
Но долга
за раскаяньем очередь.
И стою,
как у храмаВсевышнего.
Дань сбираю.
Сыты мои нищие.
* *
Осень – художник.
Осень – художник.
Капает краска
в ладонь подорожника.
Милая, мы ведь
художники тоже.
Лаской, и болью,
и поцелуями
Лица мы наших
любимых рисуем.
Слышишь ли,
как под ладонью моею
Щёки твои пунцовеют,
бледнеют.
Вывели пальцы
губ теплых кольцо.
Четче твоё
проступило лицо.
Только мгновенье
пробыли мы рядом –
Новое что-то
скользнуло во взгляде.
Чувства – палитра.
Дни, как холсты.
Где, на каком
настоящая ты?