Здесь от детства остались ключики

                                Родная деревенька Чаша навсегда  в сердце Александры Жуковой

 Красивая нынче осень, золотая. Дождей в первой половине сентября оказалось на редкость мало, и листья на деревьях долго не блёкли и не опадали. Оттого и исчезающая деревенька Чаша Нововяткинского сельского поселения унылой и серой мне не показалась, несмотря на то, что вся она «усыпана» ямами от некогда стоявших домов. Раньше здесь хозяева каждой усадьбы сажали черёмуху, яблони, сирень, акации, которые украшали селение. Теперь построек не стало, люди разъехались, а эти кустарники всё ещё живут своей жизнью, по-прежнему пышно расцветают и ярко увядают. Жёлтые, оранжевые, красные краски сделали длинную деревенскую улицу, протянувшуюся вдоль изгиба одноимённой реки, живописной, как на картинке. С пригорка, на котором расположилась Чаша, хорошо просматривается эта голубая лента, видно, как она убегает в даль – туда, где начинается лес и где ещё насыщенней становится осенняя палитра. Но всё же грустно за деревеньку - отжила она своё, вот и в её жизни настала осень…

   На сегодняшний день в Чаше фактически проживает пять человек, жилых осталось всего два дома. Живут в них семья Биримжановых (переехали из Сорокинского района) и Мария Ивановна, вдова коренного жителя этих мест, пасечника Петра Максимовича Селивёрстова.

   На второй неделе сентября появился для редакции информационный повод в этой сторонке – шёл разгар уборочной страды. Наведались на угодья Нововяткинского отделения сельхозпредприятия «Радиус-агро», где в это время полеводы убирали зерно. Во время репортажа о ходе уборки приметила я на окраине Чаши высокие тополя. Три развесистых красавца на фоне пшеничного поля первым делом попали в объектив редакционного фотоаппарата. Сразу захотелось узнать их историю – вдруг кто-то из бывших жителей её помнит? При встрече с главой Нововяткинского сельского поселения Александрой Жуковой (она  уроженка Чаши), я поинтересовалась: знает ли, у кого мне можно спросить об этом?  Её ответ удивил: «Здесь стоял дом нашей семьи, а с этими тополями мы выросли вместе…», -- оживлённо начала она свой рассказ.

   Вот так, неожиданно, с одного снимка, открылась история полузаброшенного селения. Деревья, немые свидетели его «биографии», могли бы тоже о многом рассказать. Но Александра Жукова знает не меньше их. В Чаше прошло всё её детство и юность. Да и теперь, как глава поселения, в курсе всего здесь происходящего. Всё-таки эта фотография для неё не просто картинка, а что-то щемящее сердце и родное: давно не стало родителей, опустела с годами деревенька. Но живы ещё тополя -- то немногое, что сохранилось в первозданном виде с безмятежного островка под названием детство…  

                                                           Вторая родина смоленских крестьян

   С удовольствием Александра Алексеевна рассказала не только о братьях-тополях, но и о самом родовом гнёздышке – его истоках, расцвете, упадке, и о тех, кто жил в нём в разные, периоды. Это сейчас она  глава местной администрации. А раньше односельчане знали её как Шуру Охотникову, внучку переселенцев Лагутиных из Смоленской губернии -- Егора Нестеровича и Пелагеи Христофоровны. Семья Лагутиных вместе с земляками Никулиными переселилась из деревни Заборье Кордымского района. К ним подселились выходцы из Глинского района - Терешковы из деревни Субровки, Ковалёвы из Дубровино, Тенишевы из деревни Никольской Саратовской губернии. Пришли первые самоходы на непаханые сибирские просторы по Столыпинской аграрной реформе в 1914 году – в поисках лучшей доли, свободной земли. Селились здесь хуторами – в семи-десяти километрах юго-западнее деревни Малахова, у колодцев. В 1924-1926 годах старожилы из соседней Комиссаровки стали переселяться поближе к своим пашням и к переселенцам. Так и образовался выселок Чаша. Имя ему дали по названию водоёма.

   Возникшие хутора сначала относились к Знаменщиковскому совету Сорокинского района. Звались они зачастую по фамилиям или именам первожителей. На хуторе Митином жили Никулины, Рачкины, на Закрякинском – Пономаренко, две семьи Игнащенко, на Егоровом – Лагутины, Лобановы, Павловы, Селедцовы, на Химкином – Самуиловы, Павлюковы, Химка, Лукьяновы, на Николаичевом – Николаевы… Новосёлы держали много скота, сеяли рожь, пшеницу, овёс, просо. Лён слали, сушили в бане, мяли, трепали, чесали, пряли, а затем ткали полотно, из которого шили одежду. Семьи были многодетными.

   Позже жители стали перевозить свои дома с хуторов поближе к реке. Первыми там поставили избы Поликарп Васильевич Березюков, Никифор Абрамович Ляпин, Тимофей Миронович Петров, Андрей Акимович Боженов. Чуть позже к ним присоединился Павел Петрович Лагутин. За ним потянулись и другие хуторяне. Так выселок стал деревней.

   Неплохо устроилась на новом месте семья Егора Нестеровича Лагутина. У него было девять детей, среди которых – Анастасия Георгиевна, мама Александры Жуковой. Отчество Егоровичи со временем почему-то переправили на Георгиевичи всем детям. В годы раскулачивания беда обошла семью стороной, так как глава хозяйства был красным партизаном в гражданскую войну. Сын Лагутиных, Арсений Георгиевич, в будущем стал председателем сельсовета (спустя полвека племянница пошла по его стопам). Знали его как настоящего патриота. Во время Великой Отечественной войны у него была «бронь» -- мог не идти на фронт. Но он ушёл воевать по собственному желанию. Погиб председатель в 1942-ом под Старой Руссой. Через год в Ленинградской области такая же участь постигла и другого сына переселенцев Лагутиных – Петра. Ещё два сына -- Фёдор и Михаил -- вернулись с войны живыми. А их сестра Анастасия в годы военного лихолетья через день носила почту. Ранними утрами уходила из Чаши в деревню Погорелку Абатского района, чтобы принести в дома долгожданные фронтовые треугольники. За работу ей платили один килограмм хлеба.

   На биографии дяди Фёдора Георгиевича Лагутина Александра Жукова остановилась подробнее -- всё-таки тоже главный герой нашей статьи! Это он, вернувшись с войны, посадил заветные топольки около родительской усадьбы -- примерно в 1947 году. Его, ровесника революции и молодого учителя Старовяткинской начальной школы, призвали в ряды Красной Армии в 1940-ом. Год прослужил в стрелковом полку, затем вернулся в район, трудился учителем в Готопутовской семилетке. В июле 1942-го снова призвали в армию. Отправили на фронт под Сухиничи, затем – на воронежское направление. В Курской битве был ранен. После излечения в госпитале попал в 312-й гвардейский миномётный полк. В составе этого полка прошёл через Киев, Житомир, Краков, Потсдам. Победу встретил в Праге, куда полк был брошен на поддержку восставших чехов. После этого полк ещё год простоял в Австро-Венгрии.

   Ефрейтор вернулся домой с тремя медалями на гимнастёрке – «За боевые заслуги», «За освобождение Праги», «За победу над Германией». Продолжил педагогическую деятельность, только уже в Балаганской школе. Оттуда Фёдора Лагутина проводили на пенсию, но учителей не хватало, и он ещё несколько лет работал в Пестовской начальной школе. Много лет он считался одним из лучших пропагандистов района.

   Умер Фёдор Георгиевич на 84-ом году жизни. Добрую память о ветеране продолжают нести посаженные его руками деревья. Они служат своеобразным опознавательным знаком, ориентиром для потомков Лагутиных, которые, приезжая в Чашу, без труда находят дорогой предкам земельный участок.

                                                                       Когда Чаша ещё была полной

   Александре Алексеевне родная деревенька запомнилась больше в тот период, когда жизнь в ней ещё кипела. Но всё-таки на её сознательный возраст уже пришёлся первый отток населения.

   От родных и земляков глава поселения знает, что в 1930-ом в Чаше организовали колхоз «Культура». В честь него получила имя и единственная деревенская улица. Так зовётся она и сегодня. На тот момент в Чаше насчитывалось 40 дворов, в которых проживали 172 человека. Крепкой была деревня. Люди жили дружно. Старожилы вспоминают, что у них не принято было оскорблять земляков и давать им клички, хотя такое явление наблюдалось в других населённых пунктах.

   В начале 1920-х годов здесь построили начальную школу. Учителями в ней работали Герасим Никифорович Ляпин, Капитолина Степановна Ляпина, Вячеслав Иванович Фролов, Дарья Павловна Кривых, Зинаида Ивановна Коновалова, Михаил Сидорович Терешков. Последний был учителем Александры Алексеевны. Строгий педагог давал прочные знания сельским ребятишкам и пользовался уважением. Настолько, что ученики, отпросившись у родителей в вечернее время в кино, гурьбой бежали отпрашиваться ещё и у учителя. Если он не разрешал и говорил: «Учите уроки», дети возвращались по домам и брали в руки учебники. А те, кто схлопотал двойку на уроке, просить не ходили -- знали, что не заслужили, и учитель не пустит.

   Михаил Сидорович был ветераном войны. Начал воевать в звании лейтенанта в 1941 году, а в 1944-ом его назначили командиром первого стрелкового батальона 337 стрелковой дивизии. Освобождал Новгород, Малую Вишеру, Бологое, Таллин, Вильнюс и другие города. В результате ранения в ноябре 1944 года лишился ноги. После госпиталя продолжил службу. За ратные дела его наградили двумя орденами Красной Звезды, орденом Отечественной войны, медалями «За отвагу», «За доблесть», «За боевые заслуги».

   О военном периоде стоит сказать отдельно. Тяжело приходилось Чаше в годы Великой Отечественной. Мужчины ушли на фронт, всё хозяйство взяли в руки женщины, дети и старики. Колхозом «Культура» руководил Павел Петрович Лагутин, дальний родственник Александры Жуковой. Известно, что в марте 1944 года, чтобы не допустить падежа колхозного скота от бескормицы, его раздали по дворам колхозников. Тягловый скот был плохой упитанности. Многие сельскохозяйственные работы проводили на быках и коровах. В июле 1945 года из плана вспашки 95 гектаров вспахали 55 процентов. Силоса нужно было заложить 205 тонн, заложили 82, скосить требовалось 480 гектаров, скошено оказалось только 20, застоговать должны были 4 940 центнеров – ни одного центнера застоговано не было.

   Известно, что из Чаши на фронт ушли 52 человека, 35 из которых не вернулись с полей сражений. В семьях Киреевых, Игнащенко, Селивёрстовых, Боженовых погибли сразу и отцы, и сыновья. У Березюковых и Лагутиных погибли по два сына. Сам переселенец Егор Нестерович Лагутин умер в трудармии.

   К закрепившимся на сибирской земле переселенцам стали переезжать родственники со Смоленщины. Последние прибыли во время войны -- из деревни Милеево Смоленской области переселилась Елизавета Матвеевна Прудникова с шестью детьми. Её муж Степан погиб на войне.

   Чашинцы трудились от зари до позднего вечера не покладая рук – фронту нужен был хлеб. Весть о Победе встретили и с радостью, и со слезами на глазах…

   После укрупнения колхозов с 1951 по 1961 годы Чаша стала отделением совхоза «Максимовский» Абатского района. Хоть это и негативно воспринялось населением, но всё же у людей была работа, и никто тогда даже подумать не мог, что деревня вскоре распадётся. В отделении занимались откормом скота. В апреле 1964 года вновь прошла реорганизация. В результате образовался совхоз «Комиссаровский». Чаша стала его откормочной площадкой для животных.

   В 1965 году в населённый пункт пришло электричество. Ямы под столбы копали сами жители. Свет горел от движка до 23 часов. Однако новое веяние его не спасло. В 70-е годы население стало стремительнее покидать нажитые места. Если в 1945-м здесь насчитывалось 67 домов и жили 214 человек, то в 1969 году осталось 31 хозяйство и 110 жителей, в 1978 – 78 человек, а после закрытия школы и вовсе 64. Это число всё уменьшалось и уменьшалось, и на сегодняшний день сократилось до одиннадцати жителей по прописке и пяти по факту.

                                                                     Нет на Земле милее уголка…

   Какой бы ни была жизнь в деревне, дети рождались и вырастали в ней во все периоды. Вот и в семье родителей Александры Жуковой -- Алексея Ивановича и Анастасии Георгиевны Охотниковых -- воспитывались четыре дочери: Валя, Лида, Таня и младшая Саша (родилась в 1959 году). Шуре, как и остальным ребятишкам, казалось, что лучше Чаши места не найти нигде. Дом Охотниковых, доставшийся в наследство от дедушки Егора Нестеровича, был поделён на две половины – в одной жили сами, в другой – родственники Марочкины. Ограда была общая. Кроме этих семей, в тот период в деревне проживали Тенишевы, Терешковы, Покатовы, Денисенко, Ляпины, Спириденко, Пушкарские, Селивёрстовы, Лагутины, Никулины, Игнащенко, Журавлёвы, Богуновы.

   -- Люди в Чаше жили работящие, -- вспоминает Александра Алексеевна. – И нас, детей, с малых лет приучали к труду. Чашинская улица всегда была дочиста выметена, убирали её дети. Весной, летом и осенью, по субботам, мы выходили с вениками и мётлами, и каждый мёл около своего дома. Грязи в деревне не было, так как земля песчаная. Дочиста пололи и картофельные поля. Сухостой вокруг деревни тоже не оставляли, об этом заботились взрослые. А какая красота была весной, когда расцветали черёмуха и яблони! Глядя на них, душа отдыхала. А уж как любили мы эти дядюшкины тополя! Это сейчас они вроде бы растут на краю деревни, а тогда она начинала разбег как раз с нашего дома. Тополя мы между собой поделили. Первый из них был мой, второй – сестры Веры Марочкиной, а третий никто не облюбовал. Я помню, наложим в карманы то, что в огороде уродится – маку, морковки, -- и залезем на сучки этих деревьев. Сидя на них, едим и смотрим на улицу, как с вышки. Нас в деревне было порядка сорока детей. Весной собирались всей гурьбой и играли на поляне в лапту, третий лишний, волейбол. Зимой ходили на лыжах. На уроке физкультуры в начальных классах учитель отправлял нас в лес одних, потому что сам не мог -- был инвалидом войны. Я значилась старостой и вела одноклассников за собой по лыжне. До сих пор помню, как в лесу мы делали остановки, ели замёрзшие, оставшиеся на кустах с лета плоды шиповника. Казалось – так вкусно! Яркое солнце проглядывало через деревья, было так свежо и тепло. Мы отсчитывали примерно сорок пять минут, катались с горки, а потом довольные возвращались в школу. Детство прошло беззаботно и весело. Практически в каждом доме жили наши родственники, и мы могли просто так прийти в гости к любому из них. Родители уехали из Чаши одними из последних – в 1990 году перебрались в село Нововяткино. После них ещё остались жить три семьи, две из которых и сейчас здесь живут.

   С теплотой вспоминает Александра Жукова и единственный деревенский магазин, похода в который босоногие чашинские ребятишки особенно ждали. Любимыми их лакомствами были карамельки «Слива» и «Яблоко» с фруктовым повидлом внутри, а также шоколадные конфеты «Ласточка» и «Весна». Бессменный продавец Анна Денисенко держала торговую точку в порядке.                                                                         

   Ещё помнит бывшая жительница Чаши последнего деревенского почтальона. Анна Богунова пятнадцать лет ходила по дворам с большой сумкой на плече, распухшей от лежащих в ней писем и периодических изданий. Доставляла корреспонденцию и в Новомалахово, за пять километров от дома. Добиралась разными способами – на лошади, попутных автомобилях, тракторе или пешком. Старалась не опаздывать. До почтовой службы трудилась прицепщицей, животноводом на ферме и бригадиром. Вместе с мужем, передовым трактористом Иваном Степановичем, понимали, что деревня их попала в число неперспективных, но покидать обжитый угол долго не решались.

   Помнит Александра Алексеевна и то, как их, подросших чашинских учеников, два года подряд возили на большом грузовике в Чуртанскую школу, пока не открыли Нововяткинскую среднюю; как с двенадцати лет она вместе с отцом по ночам косила сено для своего скота. Утром отец ехал на работу, а дочку отвозил домой спать. И много, много чего ещё…

   Теперь в Чаше всё по-другому, но о тех, по-своему счастливых временах, бывшие жители любят вспоминать. Когда собираются вместе по большим праздникам или при случайных встречах, начинают перебирать в памяти прожитые в деревне годы. А те, кто живёт в дальних весях, специально приезжают в глубинку поностальгировать. Прогуливаясь по извилистой песчаной дороге, подходят к одичавшим, разросшимся кустам -- по ним хоть мало-мальски, но ещё можно определить былое местонахождение родных калиток…

   Александра Алексеевна в Чаше бывает чаще других – такая работа у главы территории. Но, по какой бы теме она сюда ни приезжала, какие бы вопросы ни решала, каждый раз её взгляд тоже невольно устремляется туда, где раньше стоял родительский дом, где всё ещё сиротливо шелестят листвою тополя-великаны…