И улыбнутся мне мои учителя…

Идет год учителя, и очень хочется отдать дань уважения учителям, оставившим неизгладимый след в моей памяти, ставшим для меня образцом для подражания, учителям, с которыми я мысленно советовалась на всём своём долгом педагогическом пути.

Моей родной школой является Уват-ская. Она приняла меня в свои стены в далеком 1942-м и выпустила в жизнь в 1953 году. Много учителей сменилось за эти годы, и обо всех я вспоминаю с благодарностью.

Наверное, мне очень повезло - у меня были хорошие учителя, ни один из них никогда не обидел, не унизил, не отказал в помощи. Но, как и у каждого человека, у меня есть любимые учителя, которых вспоминаю с особой теплотой. К их числу я отношу нашего бессменного директора Параскеву Матвеевну Ямщикову.

Деловая, энергичная, она была в постоянном движении, всегда куда-то спешила. Да и как не спешить, если на ее хрупких плечах держалось такое огромное школьное хозяйство. Надо было позаботиться и об учителях, и об учениках, всех обогреть, накормить. Время-то было военное, помощи ждать неоткуда.

Наше поколение называют детьми войны не зря: отцы ушли на фронт, матери почти круглые сутки были на работе. И в школу мы, как правило, прибегали голодные. Параскева Матвеевна, понимая это, как могла, поддерживала нас. Кто из моих одноклассников не помнит, как после второго-третьего уроков по школе разносился аппетитный запах варившейся картошки! Это техничка тетя Маша варила в большом котле на печке картошку, и мы после звонка пулей летели на этот запах, получали в руки по целой картофелине, тут же чистили, солили (тарелка с крупной солью стояла на большом столе), поглощали ее и страшно довольные бежали на очередной урок.

Может, современным детям, кушающим в столовой обед из нескольких блюд, мои слова покажутся смешными, но их счастье, что они не знали того голодного времени, когда директор школы могла помочь нам утолить голод только картошкой с пришкольного участка, которую тоже надо было вырастить. А хлеба у нее просто не было, его выдавали строго по норме по карточкам. Вечером, когда мать приносила эту норму, она была так мала, что исчезала мгновенно.

Параскева Матвеевна была учителем биологии, и не только по профессии, но и по призванию. На пришкольном участке под ее руководством мы с ранней весны до поздней осени что-то экспериментировали, прививали, скрещивали и с нетерпением ждали результатов. Вокруг школы цвели розы, а внутри - на окнах, столах, на полу - пышные гортензии.

До сих пор для меня остается загадкой, как ей удавалось сохранить и заставить так пышно цвести эти капризные, нежные южанки в нашей холодной школе, где в морозы чернила замерзали в чернильницах.

В будущем, вступая в должность директора, а мне пришлось директорствовать в трех школах, я вспоминала Параскеву Матвеевну и всегда стремилась развести и внутри, и вокруг школы как можно больше цветов, так как на собственном опыте еще в детстве убедилась в их огромной роли. Цветы не только украшают школу, создают в ней особый уют, но и воспитывают у детей эстетический вкус, дисциплину и трудолюбие. Ведь, чтобы их вырастить, надо много труда и терпения приложить.

Но Параскева Матвеевна заботилась не только об эстетике школы, но и села. Под ее руководством мы высаживали деревья вдоль улиц Увата, закладывали аллеи на пустыре за Домом культуры. Парк, раскинувшийся там сейчас и уже много лет украшающий село - это живой зеленый памятник нашему замечательному директору, а нам, выпускникам, напоминает о годах юности.

Вспоминается и такой момент. Я училась в 10 классе, математика давалась мне очень трудно. Я просто не успевала за рабочим темпом класса и обычно переписывала задание с доски, а потом дома решала его, на уроке же занималась каким-нибудь своим делом. В тот раз у меня в парте лежала интересная недочитанная книга, и я стала читать ее, но постепенно увлеклась, потеряла бдительность, и учитель попросил меня выйти из класса.

Я вышла, села на подоконник и стала ждать звонка. И тут к своему ужасу увидела, как по лестнице поднимается Параскева Матвеевна. Нет, мы не боялись ее, но очень уважали. И я понимала, что оказаться в коридоре во время урока выпускнице школы очень постыдно. Я готова была провалиться сквозь землю. Вероятно, она все поняла, не сказав ни слова, взяла меня за руку, ввела в класс и сказала: «Николай Николаевич, я Вам ручаюсь за эту девочку, больше этого не повторится!» И не повторилось. Больше я не давала повода для удаления меня из класса.

В своей педагогической практике я нередко применяла этот прием, и он действовал безотказно.

Также любимым учителем я всегда называю нашего учителя истории Бориса Поликарповича Парамонова. Он очень любил свой предмет и привил эту любовь мне настолько, что определил мой профессиональный выбор.

Широкий кругозор, глубокое знание истории, умение интересно, увлеченно излагать материал, далеко уходить за страницы учебника - всё это стало для меня как учителя истории образцом для подражания. И всегда, готовясь к уроку, я мысленно советовалась, представляла, а как бы он изложил ту или иную тему. И на уроке, видя неподдельный интерес в глазах учеников, я радовалась, что не подвела своего учителя. С большой теплотой и любовью я вспоминаю учителя физкультуры Алексея Никандровича Батурина. Он приехал к нам в школу, когда мы учились в 9 классе. До этого физкультуру вели учителя, которые не остались у меня в памяти. А с приездом Алексея Никандровича физкультура стала любимым предметом, на который спешили даже самые нерадивые.

Начал Алексей Никандрович с создания спортзала, которого в школе просто не было. Выпилили стену между двумя кабинетами - спортзал готов. Вкопали столб, соединили ломом со стеной - готова и перекладина, «козла» и «коня» выпилили и выстругали из обрезков бревен, маты набили камышом, канат сплели из веревок. Всё это он делал вместе с детьми. Мы очень любили свой спортзал и готовы были заниматься в нем до глубокой ночи. В нем я освоила азы гимнастики. И думаю, неплохо. Поступив в Тобольский пединститут, я сразу же записалась в спортшколу и через полгода защитила третий юношеский разряд по гимнастике. Без базы, полученной в Уватской школе, это было бы невозможно. Но Алексей Никандрович увлекался не только гимнастикой, он поставил на лыжи всю школу.

На лыжах мы ходили и раньше, но на самодельных, с веревочным креплением. Алексей Никандрович приобрел лыжи с ботинками, с металлическим креплением. У нас регулярно стали проводиться лыжные соревнования. Одним словом, с появлением этого учителя в жизнь школы прочно вошло понятие «спорт». Благодаря этому учителю я твердо усвоила, что для развития спорта в школе спортивное оборудование очень важно. Но главное - увлеченность учителя своим делом, самозабвенное служение ему, и тогда дети полюбят и предмет, и учителя.

К числу любимых учителей я отношу и Юлию Васильевну Кремлёву. Она не учила меня, но в 9 классе нам с Лидой Плесовских дали комсомольское поручение - направили пионерважатыми в ее 3 класс. И мы два года каждую перемену бежали туда, играли, читали книги, занимались с отстающими после уроков, ходили к ученикам домой. Общаясь с детьми, мы общались и с Юлией Васильевной, учились ее методике обращения, приемам убеждения. А она, видимо, разглядев в нас искорку педагогического призвания, настойчиво советовала связать свою жизнь с обучением и воспитанием детей. Что мы в дальнейшем и сделали.

Связь с Юлией Васильевной я поддерживала всю жизнь, где бы ни работала. Мы постоянно переписывались, я советовалась с ней, как поступить в той или иной сложной ситуации, а она всегда находила время подробно и обстоятельно отвечать. Так что я всегда чувствовала ее помощь и поддержку даже на расстоянии.

К сожалению, уходят из жизни наши добрые, любимые учителя, передавая нам эстафету света и тепла. И закончить хочу словами поэта:

К учителям я обращаюсь снова,

Как к солнцу обращается земля,

И все надеюсь, что родится слово

И улыбнутся мне учителя.

Д. МАСЛЕЕВА,

с. Уват