Охота на Елани

Подходил к концу август 1975-го.

   Заканчивались очередные студенческие каникулы, которые я, как всегда, проводил дома у родителей в Викулово. До отъезда на учёбу в Свердловск оставалось чуть больше недели, я решил съездить к сестре Любе в Рябово.

   Вечером после бани сидели за столом, пили чай со свежим мёдом. Зять Николай, зная мою тягу к лесу, спросил: «С ружьишком хочешь полазить?» Я согласно кивнул. «Завтра организуем!»

   На другой день к дому подкатил мотоцикл «Минск». С него слезли двое. Я вышел во двор, где гостей уже встречал зять. Ими оказались старые знакомые Гена и Толя. Первый учился в Омском сельхозинституте и приехал на производственную практику. Второй работал в Москве и был в отпуске.  Гена сказал, что с 15 августа открылась охота на медведя с лабаза, и предложил поехать в урочище «Елань», которое располагалось за бывшей деревней Тавой. Там были поля овса, которым любят лакомиться мишки. Гена был старшим среди нас и уже имел опыт медвежьей охоты. Договорились выехать в четыре часа дня, чтобы засветло успеть подобрать места для засидки.

   Зять занялся моей экипировкой. Принёс старую курковую двустволку, патронташ, набитый патронами. Я надел телогрейку и шапку (ночами было холодно), с собой взял плащ защитного цвета для маскировки.

   В назначенное время подъехали напарники. Зять выгнал со двора старенький «ИЖ-49» со словами: «Ну, ни пуха ни пера!» Я сел за руль, и мы покатили. Впереди Гена с Толей на красном «козлике», я сзади один на мощном «ижаке». Ехали не спеша, не поднимая большой пыли. Около шести вечера подъехали к Таве. У мостика на речке плавали непуганые утки. Проехав ещё немного, мы остановили мотоциклы возле леса и пошли пешком к видневшимся овсяным полям.  На втором поле обратили внимание на широкие тропы, идущие от кромки леса. В некоторых местах овёс был вытоптан до земли. Здесь жировали медведи.

  В дальнем углу поля Гена подвёл нас к большой развесистой берёзе: «Толя, занимай позицию». Негромко, почти шёпотом, он дал последние наставления. Мы помогли Толе забраться на дерево. В другом углу поля Гена «посадил» меня. «А ты где будешь?» -- спросил я. «Недалеко, через лесок. Сиди тихо, стреляй наверняка. Без моей команды не слезай», -- сказал Гена и ушёл. Я устроился поудобней на большом суку, поставив ноги на нижние ветви. Заряженное пулями ружьё положил на колени.

   День клонился к закату. Смолкли птицы. Наступила полная тишина. Лишь где-то на болоте перекликались журавли. Постепенно стемнело.  Время тянулось очень медленно. Часы со светящимся циферблатом показывали девять вечера.  Тишину нарушили взлетевшие неподалёку утки. С кряканьем пролетели над головой.  Тревожно запищала какая-то птичка. По лесу со стороны речки явно кто-то шёл.

   В напряжённом ожидании прошло ещё около часа. Неожиданно навалилась дремота. Вдруг слева в кустах раздался шорох. Я быстро взвёл курки. Зверь стоял у кромки поля шагах в тридцати. Подняв морду, он втягивал в себя воздух, ловя запахи. Ожидая выхода медведя на поле под свет луны, я чуть повернулся, плащ зашуршал по листьям. Зверь тут же отпрыгнул под кроны деревьев и заворчал.

   В это время возле Толи раздался настоящий рёв медведя. Ни выстрелов, ни криков не было. С полчаса медвежий рык был слышен на всю округу. Затем всё стихло.

   Приближался рассвет. Вдруг за спиной послышались осторожные шаги. «Слезай, пойдём к Толе», -- услышал я голос Гены.

    «Что тут у тебя, видел его?» -- спросил Гена Толю, когда тот слез с берёзы. «Видел». -- «Почему не стрелял?» -- «Не успел». – «Всё понятно, испугался». – «Он очень большой», -- оправдывался Толя. «Наследили мы и пошумели, бездари, -- продолжал Гена. – С моей стороны тоже «хозяин» шёл, но на выстрел не подошёл, отвернул».

   Оседлав мотоциклы, мы тронулись в обратный путь. На речке всё так же плавали утки. Гена, ехавший первым, остановился. «Хоть утку добудь», -- он махнул рукой в сторону уток. Прячась за травой, я подполз поближе. Утки плавали метрах в тридцати. Выцелив парочку, нажимаю на спусковой крючок, но выстрела нет. Стреляю из второго ствола – то же самое.  Пока перезаряжал, утки улетели. Гена, осмотрев ружьё и патроны, удивлённо произнёс: «Так у него ж пружины подсели!» -- и громко выругался, что было ему несвойственно.  Так закончилась наша охота на Елани. Но было ещё продолжение, о котором мне рассказал спустя много лет сам Гена…

   Дня через два после нашей поездки он с другом Михаилом поехал на Елань.  Гена был в засидке вблизи «Толиной» берёзы. Ближе к полуночи на поле вышел крупный медведь. После выстрела он упал и лежал неподвижно. Гена решил перезарядить ружьё и щёлкнул замками. Медведь резко вскочил и бросился сначала к берёзе обидчика, но резко развернулся и скрылся в лесу. Гена позвал Михаила, но без собак они не решились преследовать зверя.

   На другой день Гена взял двух лаек, пошёл по следу. Местами на нём была видна кровь. Несколько раз медведь делал петлю и ложился возле следа, карауля охотника. За сутки он ушёл довольно далеко и скрылся в болоте Рыжково, где собаки потеряли его след. Гена долго сокрушался о том, что не сделал тогда второго выстрела. Такого огромного медведя он больше не встречал.