Женюсь только на вдове с детьми

С беспечной поры детства утекло немало лет, но Лариса Кобелева до мелочей помнит то время, когда родители были рядом. Судьба семьи Парфентьевых необычна, впрочем, как и у многих, кто смог пережить страшные годы Великой Отечественной войны. Но вот грани этой судьбы у всех были разные.

- Всё пространство вокруг меня залито солнцем - оно посылает свои лучики через окно. Возле него стоит кровать. Солнышко сквозь ресницы проникает в меня, мою душу, а кругом тишина, покой. Дома уже никого нет, - вспоминает Лариса Николаевна. - Зимой все дольше находились дома - и засыпала я, и просыпалась под тихий говор родителей. Утром, заслышав их голоса, бежала к ним. Меня обнимали, целовали, отец ласково трепал за ухо и приговаривал: «И чей это пельмень?».

Театральные карамельки. Родители всегда были заняты работой, хозяйством. Оно и понятно - семья большая, четверо детей. У каждого свои обязанности. Натаскать с реки воды, летом наполнить бочки в огороде, прополоть грядки.

Отец постоянно пел. У мамы Зои музыкального слуха не было, но она потихонечку, еле слышно, старалась ему подпевать. Боготворила супруга, чувствовала его талант к вокалу, игре на сцене и рисованию. Помогала ему всегда и во всём - шила костюмы, следила за его внешним видом. Всегда приходила на все выступления мужа в клубе. Были и совместные походы в театр. В фойе тогда продавали конфетки и воду со сладким сиропом. Ребятне доставались принесенные «театральные» карамельки. Наверное, оттого и сохранилось надолго это чувство гордости и радости за родителей - они были в театре! Их любовь к прекрасному передавалась и детям. В доме Парфентьевых-Могутовых стены были увешаны портретами балерины Улановой, поэта Есенина, картинами Джапаридзе, Брюллова и Серова.

С иконой и иглой. Отец был из бедной семьи. В школу его не отпускала хозяйка рода - бабка Варвара, старуха набожная и считавшая, что начальных математических навыков и чтения для подростка вполне достаточно. А Николай прятался от неё в крапиву с холщовой сумкой, в которой хранил тетради. Было и еще одно убежище - лаз под амбаром, откуда он тайком уходил в мир знаний и своей мечты стать образованным человеком.

У бабушки забот хватало - семеро детей мужа и пятеро совместных. Она всегда была в работе. В редкие минуты отдыха, укладываясь на печь, брала с собой вязание или шитье, а если засыпала, то всегда клала себе на грудь одну и ту же икону. Так в 106 лет и умерла с иконой и иглой в руках.

С ружьём у стенки. Николай Михайлович любил свою мать Людмилу, всегда заботился о ней. Она обожала читать, в основном вслух, держа руками пенсне. И это был целый ритуал! Обычно «просвещение» проходило, когда в гости наведывалась ее сестра Анна. Она жила одна, муж - командир Красной армии - погиб. Прочитанное всегда бурно обсуждали.

Изба бабы Люды была большая, пахла молоком и закрывалась на бадажок. В комнате стояла железная кровать с досками. Мать Николая Михайловича спала с ружьём у стенки, прикрывая его простыней. На окнах и лавках стояли простенькие цветы в стеклянных и железных банках - герань, «ванька-мокрый». На полу - сундук, изнутри его крышку украшали вырезки из журналов и газет. Бабушка иногда показывала внучке свои богатства. Некоторые из них - два собственноручно вышитых полотенца и скатерть - перешли по наследству самой младшей - Лоре.

Когда маленькая Лариса болела, бабушка шла 15 километров пешком, чтобы ее проведать. Приносила молоко и картофельные шаньги. Если оставалась ночевать, то спала всегда на полу у печи, а подушкой ей служили дрова. Люда дожила до 101 года и тихо ушла, пережив сына Николая на 41 год.

Всё сообща. Особая сказка начиналась, когда отец приходил из лесу с ягодами. Сам перебирал, мама варила варенье, а пенка доставалась Лоре. Затем варенье убирали в подпол и доставали только по праздникам - в День революции и Первомай.

Еще одна традиция - засолка. Мама спускалась в погреб, а Лора и отец подавали ей помидоры, огурцы, грибы и колодезную воду. За зиму потом все бочки опустошались. Особо детки предпочитали грибочки. Отец выбирал самые маленькие, мама мариновала, разливала в баночки, выносила в сени и говорила, что трогать их 45 дней нельзя - они ядовиты. А ребятня ходила вокруг и облизывалась.

После зарплаты отец всегда приносил домой большой бумажный кулёк. В нем были сладости - карамельки, пряники, леденцы. А осенью приносил виноград, яблоки, сливы и арбузы.

Единственную дочь, да еще и самую младшую, он баловал.

Ратный путь бойца Парфентьева. О фронтовой жизни Николай Михайлович никогда не рассказывал. Только после настойчивой просьбы дочери записал свой боевой путь на двух листах.

Война для старшего сержанта медицинской службы началась с защиты Москвы. Освобождал города Смоленского направления и участвовал в обороне на Брянском. В 1942-м - Калининское направление и Ленинград. 1943 год - Малая Вишера, 1944-й - освобождение Новгорода. В этом же году, 14 января, Николая тяжело ранило. В госпитале провел почти пять месяцев. Затем был Псков и города Прибалтики. В 1945 году - Польша и Берлин в составе 22 гвардейской бомбардировочной авиационной Донбасской Краснознаменной дивизии - 79 бао.

Был награжден медалями «За оборону Ленинграда», «За боевые заслуги», «За Победу над Германией», к 20-летию Победы и 50-летию Вооруженных сил. Отдельной благодарностью за отличные боевые действия при прорыве сильно укрепленной, глубоко эшелонированной обороны немцев, прикрывавшей Берлин с востока на западном берегу Одера, и за наступление на Берлин. Вторую благодарность санинструктору вручили за отличные боевые действия при овладении городами Свиндемюнде, крупным портом и военно-морской базой на Балтийском море.

Мирная жизнь. Вернувшись с войны, Парфентьев работал в упоровском Доме культуры. Девушки засматривались, но получали отказ. А в июне 1947 года он женился на Зое Могутовой - вдове с тремя детьми. Ей непросто было решиться, но ребятишки потянулись к Николаю. И жалеть о браке не пришлось. Николай стал отличным отцом для Валерия, Клавдии и Аркадия.

После переезда в Ялуторовск дочь Лариса и отец Николай Парфентьевы трудились в типографии. Не оставил отец и своего увлечения - играл в народном театре.

К сожалению, прожил он недолго - до 60 лет, ушёл в 1976 году. Контузия сделала свое дело. Уже после его смерти Лора узнала о клятве отца, которую он дал себе на фронте. За время войны он видел столько сирот, что дал зарок - в жены взять вдову, у которой будет много детей. И клятву свою сдержал.