Мятежный 1921 год

«Корень зла в том, что русские никак не могут утвердиться на национальном принципе, ставя интересы партийные выше интересов своего народа...», – писал адмирал Колчак чуть больше ста лет назад. А в эти февральские дни исполняется 100 лет с начала самого крупного по своим масштабам, как по количеству участников, так и по охваченной им территории, за все годы существования советской власти в России крестьянского восстания.

Согласно историческим данным, восстание вспыхнуло 30 января 1921 года в Ишимском уезде Тюменской губернии. Советские историки назвали его «кулацко-эсеровским мятежом», современные – «Западно-Сибирским крестьянским восстанием».

В феврале-апреле 1921 года повстанческие отряды и соединения действовали на огромной территории Западной Сибири, Зауралья и современного Казахстана. По административно-территориальному делению того времени она включала Тюменскую губернию, Кокчетавский, Петропавловский, Тарский и Тюкалинский уезды Омской губернии, Курганский уезд Челябинской губернии, восточные районы Камышловского и Шадринского уездов Екатеринбургской губернии. По приблизительным оценкам современных исследователей, в разное время в рядах повстанцев сражалось не менее 100 тысяч человек. Количество бойцов и командиров регулярных частей Красной Армии, подавлявших мятеж, достигало численности полевой советской армии. Боевые действия, проходившие на охваченной восстанием территории, по мнению историков, по своим масштабам и военно-политическим последствиям можно приравнять к крупной армейской операции периода Гражданской войны.

Информация об этом восстании долгое время замалчивалась. В школьных учебниках можно было найти упоминания о Кронштадтском мятеже, об «Антоновщине», охватившей Тамбовскую губернию. Причина всех трёх восстаний была общая – недовольство крестьянства действиями органов советской власти по насильственному и бездумному изыманию последних запасов зерна. Чтобы накормить голодающие промышленные центры и Поволжье, советское правительство в 1920 году выбрало жёсткую меру – продразвёрстку. Под угрозой оружия хлеб отнимали безвозмездно и безвозвратно. Крестьяне Тамбовщины и пришедшие на службу из деревни матросы Кронштадта, взялись за винтовки. Сибирские же крестьяне терпеливо сносили обиды, когда продотрядовцы посреди зимы стригли овец, от чего те умирали, когда выносили из печи чугунки с картошкой, и когда производили массовый забой стельных коров. В январе 1921 года Тюменская губерния выполнила продразвёрстку на 102 %. Вытерпел сибирский крестьянин все насилия и надругательства, но против власти не пошёл. Но это только подогрело аппетит партийных руководителей и они тут же объявили дополнительную продразвёрстку. По приказу центра партийные советские работники всех рангов ринулись выполнять ленинскую директиву. Ответственный тюменский продработник М.Я. Лаурис консультировал своих подчинённых: «Необходимо сделать решительный удар… Больше церемониться нечего, надо быть чрезвычайно твёрдыми и жёсткими и изъять хлеб. Вы должны твёрдо помнить, что развёрстка должна быть выполнена, не считаясь с последствиями, вплоть до конфискации всего хлеба деревни». И у крестьян начали отнимать семенное зерно – основу будущего урожая, залог существования семей земледельцев.

К этому же призывал и товарищ Ленин: «Грабь награбленное!» и Гвиздон: «...выкачивание продуктов у крестьян зависит от кадров работников».

Кадры соответствовали. В ряды РКП(б), имеющей собственный богатый криминальный опыт, влились уголовники, авантюристы, мздоимцы и прочие проходимцы. Больше всего их привлекали должности в ареалах ВЧК, милиции и продорганах – там, где могли карать и миловать, изымать и распределять и не только продукты питания, но и всё остальное, что ими будет определено, как подлежащее изъятию. Из них формировались контрольно-исполнительские комиссии и тройки. В помощь им выделялась вооружённая сила. Был установлен зоркий контроль на мельницах и дорогах, навербованы осведомители. Так великая Россия оказалась в положении оккупированной страны.

Кроме хлеба продотряды забирали у мужика картофель, птицу, овощи, мясо, яйцо, табак, сено, кожи, овчину, шерсть, возложив на его плечи лесозаготовки и другие повинности. На открытый грабёж мужики взялись за оружие, в основном – за вилы и топоры. Начался «русский бунт, бессмысленный и беспощадный», который не обошёл ни одну крестьянскую семью. Отец шёл на сына, свояк – на свояка.

У каждого оказалась своя правда, и жестокость была обоюдной. Отряды красных карателей настолько на стеснялись в средствах подавления восстания, что даже известный пропагандист из коммунистического лагеря Емельян Ярославский придумал хлёсткое определение: «красный бандитизм». Соотношение потерь к концу восстания доходило до пропорции: один красноармеец на 15 крестьян, нередко и на 50. Десятки тысяч жертв. Власти за одного убитого коммуниста и совработника по приказу Ишимского уисполкома от 9 февраля 1921 года расстреливали 10 местных крестьян. Всякое противодействие без пощады подавлялось вплоть до уничтожения целых деревень с применением пулемётов и орудийного огня. В Аромашево батарея орудий была установлена на лугу в центре села и била по крестьянским домам. До недавнего времени следы от этих залпов можно было увидеть на одном из домов по улице Береговой. Сейчас на этом месте стоит коттедж.

Десять лет сведения об этом восстании собирала Надежда Леонидовна Проскурякова – старший научный сотрудник Ишимского краеведческого музея, много раз приезжавшая в Аромашево. Во многом благодаря её усилиям сложилось представление о Петре Семёновиче Шевченко и Иване Лукьяновиче Сикаченко – лидерах восставших мужиков в нашем районе, собиравшихся окончить войну к весне, к посевной.