Забвению не подлежит

Депортация поволжских немцев обернулась огромными страданиями для этого народа, навсегда разделившими  жизнь на «до» и «после»

   Есть такие страницы в истории нашей страны, которые уже не перепишешь и не вырвешь. К таким можно отнести депортацию этнических немцев, предки которых переселились в Россию ещё в эпоху правления Екатерины II. В начале Великой Отечественной войны они подверглись массовому переселению в глубь Советского Союза.

   Их ссылали в Сибирь и Казахстан, опасаясь сотрудничества с наступавшим вермахтом. Людям, не сделавшим ничего плохого, пришлось вмиг оставить всё нажитое и отправиться в неизвестность. Куда и зачем их выселяли, не знал никто, вернутся или нет – тоже. Погрузили в эшелоны, в так называемые вагоны-«телятники» с соломой на полу, и повезли на восток…

   Немало депортированных семей проживало и в Викуловском районе. В 40-е годы прошлого века практически в каждом сельском совете обосновались представители этой нации.

                      Поволжских немцев считали союзниками фашистов

   Этнические немцы, проживавшие в России, получили приказ в течение 24 часов собрать немногочисленные разрешённые вещи и подготовиться к переселению. В это же время военнообязанные лица немецкой национальности были убраны с фронта и отправлены в тыл. Мужчины и женщины попали в так называемые трудовые армии. Они строили промышленные предприятия, работали в рудниках и на лесозаготовках. Условия труда были сложными, немцев отправляли на самые тяжёлые работы. Рабочий график был не нормирован, приходилось трудиться по 12-15 часов в сутки. Кормили плохо, от голода и большой физической нагрузки повысился уровень заболеваемости и смертности среди депортированного населения.

   Расселение проводилось посемейно. В каждый район направлялось определённое число семей, которое, в свою очередь, далее дробилось ещё по сёлам и колхозам. В итоге в каждый колхоз, совхоз, МТС попадало всего несколько семей. Отдельное жильё немецким семьям, за редким исключением, не представлялось. «Уплотняли» семьи местных жителей за счёт вселения новосёлов к ним под крышу.

   Наиболее быстро адаптировались к новым условиям жизни немцы - сельские труженики: колхозники, механизаторы. После прибытия они включались в работу по уборке урожая, показывая свое высокое профессиональное мастерство. Но, опять же, многие смогли это сделать только после отбытия «наказания» в трудармии. До середины 50-ых годов депортированные каждый месяц должны были посещать комендатуру и ставить отметку в специальном журнале.

                             Как жили депортированные немцы в Сибири?

   История нашего района неотделима от истории страны. Всё, что происходило в России, всегда находило отражение и на нашей малой Родине. До сих пор здесь проживают потомки поволжских немцев: семьи Бауэр, Нусс, Комбайдес, Фаренбрух, Лапп, Шрейнер, Роот, Гаун, Фрицлер, Штирц, Моор и другие.

   Депортация немцев оставила глубокий след в истории государства, а для самого народа оказалась трагедией. Тысячи людей погибли в трудармии, многие члены семьи, разбросанные по разным частям страны, так больше и не встретились. В итоге сломанными оказались судьбы каждой немецкой семьи.

   Сибирь встретила новосёлов неласково. Местные жители восприняли их как фашистов, мало кто знал, что немцы проживали на территории страны с конца 18 века. Жизнь этих без вины виноватых людей в нашем краю тогда была сродни каторге, долгие годы они не имели никаких прав, жилья, с трудом добывали себе еду.

   С годами депортированные смогли не просто выжить в суровых условиях, но и окрепнуть, встать на ноги и даже полюбить новую землю. Для многих она стала второй Родиной, и спустя годы возвращаться на свои исторические земли захотели не все.

   В районной газете «Красная звезда» неоднократно публиковались воспоминания депортированных немцев. В 2017 году мы рассказывали о жителе села Коточиги Фридрихе Генриховиче Шрейнере. Семью его родителей Генриха Яковлевича и Амалии Яковлевны Шрейнер выслали в октябре 1941 года, наряду с другими немцами села Гуссенбах Медведицкого района Волгоградской области.

   «На сборы отвели не так много времени, - вспоминал Фридрих Генрихович (на русский манер - Фёдор Андреевич). - В одночасье пришлось оставить дом, вещи, корову. Первым делом отец и мать собрали своих четверых детей в дальнюю дорогу, взяли и кое-что из домашней утвари. Мне на тот момент было 12 лет. Уезжал я с обжитого места без сожаления. Наверное, потому что ещё ребёнком был, ничего толком не понимал. Успел окончить только два класса начальной школы, не до учёбы было. Родители в тот день особо не паниковали. Жили-то мы небогато, средне, добра мало нажили. Сказали: надо ехать – значит надо. Война же шла, собрались и уехали. До Ишима добирались на товарном поезде. Дорога заняла 15 суток. Уже на месте назначения прибывших распределили в шалаши, которые располагались у железнодорожного вокзала. О дальнейшей судьбе сосланных сообщил военкомат. Согласно их решению, несколько семей, в том числе и нашу, привезли в Викуловский район, Балаганский сельский совет. Оттуда нас и ещё четыре семьи отправили на быках в Заборку, заселили в деревянный двухэтажный дом. Ни вещей, ни еды не дали. Пришлось последнюю одежду менять у местных жителей на продукты. Ходили по миру, но добрые люди отзывались, делились и хлебом, и картошкой. В 1942 году отца и старшего брата отправили на принудительные работы. Трудились по 14 часов в день, пилили шпалы, заготавливали лес. Я выполнял посильные работы, боронил поля на быках. До 1953 года вынужден был отмечаться в комендатуре каждый месяц».

   Потомок депортированных немцев Екатерина Кондратьевна Андрющенко из Калинино в 2015 году рассказывала, что семья её деда – Бауэр – до войны проживала в селе Франк Волгоградской области.

   «Дедушка Егор Кондратьевич рассказывал: на сборы в Сибирь отвели всего 24 часа, - говорила она. - Корову подоили и выгнали в поле пастись. Яблоки в саду лежали кучами – некогда собирать. Взяли с собой, что смогли: деревянную маслобойку, ручной сепаратор, вафельницу, ящик для документов. В Сибири поволжских гостей местные жители встретили совсем неприветливо. «Немцы, фашисты», - так называли моих предков и других депортированных жители Калинино. Шла война, и их считали причастными к гибели русских солдат. Хотя, конечно, не справедливо. Пришлось семье с шестью детьми ходить по миру. Егор Кондратьевич, хорошо выучил дороги напрямую на Сартам, Ивановку. Кто-то даст картофелину, кто-то выгонит. Было по-разному. Жизнь немцев в Сибири начала налаживаться только после войны».

                                Вспомнить пережитое и идти дальше

   Виктор Адамович Комбайдес из Викулово на себе испытал все тяготы депортации. Сейчас ему 87 лет. У поволжских немцев Лиспед и Адама было пятеро детей, Виктор родился последним. Когда умерла мама, ему исполнилось шесть лет. Ещё до депортации умерли от кори и три его сестры. Отец остался с двумя детьми, женился во второй раз.

   Семью Комбайдес депортировали в деревню Паровкову Конёвского сельского совета Абатского района. Там они жили до 1945 года. Виктор два года пас на ферме коров. Был в то время страшный голод, но его спасало коровье молоко. Говорит, благодаря этому и выжил.

   В 1944-ом отец должен был вернуться из трудармии. В тот день мачеха узнала об этом и наказала сестре Виктора: «Как придёт, сообщишь нам», а сама отправилась на работу. Отец пришёл, и девочка побежала с этой радостной новостью разыскивать мачеху и брата, которые трудились в колхозе. Где конкретно они были в тот момент, не знала. Бежала быстро, сильно запыхалась, «загналась» - как говорили в то время. После этого не прожила и недели.

   Семья переехала в Викуловский район, в деревню Ивановку Покровского сельского совета. Адам Комбайдес был хорошим кузнецом, и работа для него сразу же нашлась. Виктора определили в свинарню смотреть за свиньями.

   - Война, депортация, работа на ферме – не до школы было, - отвечает Виктор Адамович на вопрос, сколько классов окончил. – Не было у меня ни одного класса. После войны я решил всё-таки попробовать грамоте поучиться. Я тогда на быках работал. Пришёл в школу, большой уже парень, сел на урок и сижу. Председатель Покровского сельского совета в это время явился в школу. Увидел меня и спрашивает учителя: «А этот здесь зачем?» «Поучиться хочет», - ответил тот. «Чтобы он последний день здесь сидел! У него быки на ферме стоят, а он в школу вздумал ходить!» Приказ председателя оспорить было нельзя. Ни одного дня я больше в школу не ходил. Это потом уже окончил вечернюю школу в Викулово. Остался работать в колхозе, денег не платили. Ни одежды, ни обуви – а ведь к 1950 году я был уже жених! Нужно было как-то выходить из положения. В феврале отправили моих односельчан на лесозаготовку в Усть-Ишим. Сосед-фронтовик позвал меня с собой. «Давай с нами, хоть заработаешь денег!».  Я лаптей наплёл – пар шесть, сложил в мешок, кое-какой еды насобирал и  мы поехали на лошадях. Длинный обоз шёл – из Долгушино, Сартама, Покровки и Ивановки. На второй день только до деревни Кайлы добрались. Остановились переночевать. И тут нас догоняет милиционер из Викулово. «Ты куда это собрался? – кричит он мне. – Нельзя тебе выезжать за пределы района!» Я как депортированный должен был отмечаться в комендатуре, но я не знал, что в Усть-Ишим, который не так далеко, мне тоже было нельзя. Ребята дальше поехали, а я остался. Привезли меня в Викулово, посадили в каталажку. Я объяснил милиции, что просто хотел заработать, в колхозе ничего не получаю, только трудодни да сто грамм муки за каждый такой день. Один милиционер пожалел меня и сказал, что найдёт мне работу в Викулово, но не смог. Я попросил его разрешить мне самому найти себе работу. Он разрешил. Пришёл я в Промкомбинат: в лаптях, старой шабурёнке. Мне ответили: возьмут, только на заготовку дров. Я и этому был рад. Мы заготавливали древесину, пилили лес и отвозили его.  Прошла зима, посевная началась. Комендант спросил меня: «Всё, заработал? Возвращайся в свой колхоз, там тебя ждут!» Я, конечно, кое-что уже заработал, но возвращаться обратно в колхоз не хотел – снова без заработка, день и ночь на ферме! Я им сказал: «Хоть судите меня, не поеду!» От меня отстали. Через два месяца опять: покос начался. Я опять не еду в колхоз. Комендант говорит милиционеру, который меня в Усть-Ишим не отпустил: «Привёз ты мне его, и я никак не могу его выгнать!» В итоге решили мне выдать документ, чтобы я больше не мучался, не отмечался и стал свободным – как все, оформили мне паспорт. С тех пор я и остался в Викулово. Устроился потом на кирпичный завод. Сначала был молотобойцем в кузнице – в те годы всё сами ковали: молотки, лопаты. Потом глину возил на кирпичи. Пресса сначала не было, всё руками делали, потом пресс купили. Я в две смены работал. Когда строили Райком, меня приняли на стройку. Затем переводом перевели в котельную Райкома. Потом там сделали детский сад, и я был кочегаром. Спустя время выучился на тракториста-машиниста. Затем меня в коммунальное хозяйство приняли.

   В коммунальном Виктор Адамович Комбайдес трудился 28 лет. Сначала был мотористом. При нём прокладывали первые водопроводы в Викулово и он принимал в этом непосредственное участие. Колодцы рабочие копали руками. Колонки, стоявшие на улицах, зимой замерзали. Ранним утром Виктор Адамович уже был на своём посту: вёз на санках во флягах горячую воду и отогревал их. Такое было время – не было тех благ цивилизации, которыми мы сейчас пользуемся.

   С женой Любовью Андреевной Виктор Комбайдес вырастил двоих детей: Александра и Татьяну. Держали большое хозяйство, построили в Викулово свой дом. Сейчас у него трое внуков и трое правнуков. 22 года живёт без любимой супруги – умерла. По-прежнему держит куриц, сажает картошку.

   - Жизнь была трудная, но интересная, - в заключение беседы добавил пенсионер. – Когда я женился, тёща дала мне корову. И я держал коров сорок с лишним лет, даже когда уже дети выросли. На моём пути встречалось много добрых людей, случалось много хороших встреч и событий, поэтому я ни на кого зла не держу!

   Так сегодня рассуждает человек, который не понаслышке знает, что такое депортация и война. О тех годах ему и сейчас, спустя столько лет, тяжело говорить. В его жизни было всё – голод, холод, тяжёлый физический труд с детских лет, несправедливость, потери близких людей… Жизнь могла бы сложиться по-другому, если бы не насильственное переселение из родных мест, не принудительная работа и отсутствие прав. Но он ни о чём не жалеет. Позади остались трудные времена. Его трудовой стаж – больше сорока лет. В Викулово он был на хорошем счету, и сегодня земляки говорят о нём с уважением.

Фото Татьяны СУХОВОЙ