Залежалый товар

Радость Татьяны Павловны выплескивалась через край, как вода из переполненного ведра: она только что повидала в родильном отделении больницы сноху Ольгу с её новорожденным сынишкой. Правда, через стекло. Вот из-за этого позднего свидания и не успела на рейсовый автобус, на котором утром приехала в райцентр. Но это ничуть не испортило её хорошего настроения. Точнее, не успело испортить, потому что сразу же увидела с крыльца мою вишнёвую «Ниву»: я привозил на приём к врачам тёщу Кузьмовну. Так что у новоиспечённой бабуси появилась возможность без труда добраться до дома. Благо, ехать всем в одну сторону: мне с Кузьмовной за полсотни километров в Пестово, ей – на пару километров ближе, в Артёмовку.

Мы давно знакомы. Прежде были в одном совхозе, встречались почти ежедневно. Друг о друге знали почти всё. Теперь – безработные, видимся редко, каждой встрече рады. Ну, думаю, машину не задавит, возьму. «Садись, - кивнул на открытую дверку машины, - веселей ехать».

Действительно, ехать было хотя и не весело, но и не скучно. Сорокасемилетняя, полная сил и энергии попутчица сразу же нашла собеседника в лице моей тёщи, довольно полной семидесятилетней женщины, которая тоже не скрывала своего хорошего настроения: была довольна результатами медицинского обследования.

Тема для их разговора появилась сама собой и без умолку обсуждалась на протяжении всего пути. Асфальт – ровный, за окнами тепло и сухо. Машина мчалась быстро, без остановок, минуя поля, перелески, мостики.

- Ну, - угнездившись на заднем сидении, начала диалог словоохотливая Татьяна Павловна, - наконец-то дождались мы с муженьком дорогого внука, а мои старики-родители – правнука. Думали, не доживём до наследника нашего Игоря.

- Теперь, милочка, - с трудом повернув к ней свою седую голову, - откликнулась тёща, - детей рожают за деньги. Так что когда хошь и сколько хошь принесут тебе ребятишек. Для этого много ума не надо. Другое дело – как растить, учить и воспитывать. Вспомни, как со своим Володей этого же Игорька до настоящего мужика растили. Вам люди порой со стороны сочувствовали. Ведь сколько нервов, небось, испортили?

- Ты правильно, Кузьмовна, заметила, - согласилась Татьяна Павловна, - попортили мы с ним кровушки, особенно после окончания школы. Казалось, никогда наши руки не будут развязаны. Спасибо Ольге: взяла себе эту нашу ношу.

- Теперь – спасибо, - подловила собеседницу на слове тёща, - а раньше про неё и слышать не хотела. Тому, кто её невесткой называл, грозилась в глаза наплевать. Помнишь? Стороной старалась обойти девку.

- Не Ольги я сторонилась, а матери её, Валентины.

- А Валентина в чём провинилась? Бабёнка славная, скромная, работящая.

- Ладно, - резко отозвалась Татьяна Павловна. – Дело прошлое. Можно в грехе признаться. Валентина разошлась с мужем сразу после рождения Ольги. Дитя помогла подрастить бабушка. Потом уехала к сыну, оставила дочь в доме. Она маялась с ребёнком, с хозяйством, огородом одна. Так и не вышла замуж. А в хозяйстве, сама знаешь, то крышу надо починать, то забор поправить, то дверь навесить.

Смотрит-смотрит, бывало, на её мучения мой Володя да пойдёт подсобить. Раз, два, три разрешила, а потом и без спросу стал ходить.

- Дело-то соседское. Дома – рядом через дорогу. Грех не помочь. Ольгушка ещё когда помощницей станет.

- Так вот мой муженёк уйдёт через дорогу, а я в окно да из-за угла поглядываю, как они там душевно разговаривают, смеются. И такая на меня ревность нахлынет, что думаю: не отпущу его больше к этой соседке.

- Ревность, милочка, - заметила Кузьмовна, - по молодости у всех бывает. Кто справится с ней – семью сохранит.

- Я Володю предупредила, чтобы лясы не точил. А Валентине намекнула, чтобы на чужих мужей не заглядывалась. Она крепко обиделась. С той поры между нами словно кошка пробежала. Друг к другу перестали ходить. При случайных встречах в глаза старались не смотреть, здоровались мельком, кивком головы.

- А как дети? Игорь с Ольгой вместе росли, учились. Они тоже сердились?

- Ребятишки знали про наши отношения. Друг к другу забегали, когда надо было что-то сказать, спросить, передать. Но между собой не ссорились. Потом я даже стала побаиваться: вдруг подружатся, полюбят друг друга и придётся нам с Валентиной породниться. А не хотелось.

- А я от ваших деревенских другое слышала, - загадочно улыбнулась тёща. – Будто вы подыскивали невестку побогаче.

- Да что ты говоришь?

- То и говорю. За что купила, за то и продаю. Валентина свою дочь едва в школе доучила. Не могла одежду по моде купить, как Ивановы своей Тамарке, красавице и моднице. Она после развала совхоза работы на автозаправке лишилась. Да и вы своего Игорька наряжали дай Бог как.

- А мы-то с какого жиру бесились? – обиделась Татьяна Павловна. – Я после закрытия фермы тоже стала безработной.

- Твой Володя, дорожный мастер, на хороших деньгах был. Да старики-пенсионеры помогали. Разве ваш достаток сравнишь с Валентининым?

- Конечно, Ольга стеснялась находиться рядом с подругами. Игорь заглядывался не на неё, а на других. А вы были радёхоньки, что она избегала ровесников.

- Она в тень от этих деревенских светил уходила ещё и потому, что характер у неё такой, скрытный. Первая ни с кем не заговорит, лишнего не скажет, без причины не улыбнётся. Всё больше находилась с матерью. Хлопотала по дому, по огороду. Уж я-то всё это своими глазами видела.

Вот ты, Кузьмовна, Тамарку упомянула. Правильно. Как Ольге с ней в одёжке сравниться? У Ивановых – два магазина, один – в Артёмовке, другой – в Пестовом. Она – девка видная. На деньгах намешанная. В школе одевалась лучше учителей. Выфрантится, накрасится – муха ко лбу не льнёт.

- Вот её вам и надо было заарканить. Невеста богатая. Родители – бизнесмены. Деньги с Севера привезли.

- Её в жёны Игорьку и метили, - призналась Татьяна Павловна, - да промашка вышла.

- Отказала?

- Получилось так, - после некоторого раздумья продолжала она. – В то лето многие выпускники из Игорева класса засобирались поступать в высшие учебные заведения. Ивановы Тамарку отправили в Тюменскую академию, мы своего сына – в Тобольский пединститут, куда поехало большинство ребят и девчат. Только Ольгушка осталась в деревне: не было на обучение денег. Плакала, конечно. Я тогда, грешная, даже порадовалась: мол, Игоря не соблазнит.

Некоторые девчонки тоже не стали учиться, но многие сразу же замуж повыскакивали. Могла бы и Ольга богатенького паренька встретить. Надо же было жизнь устраивать, надеяться не на кого. Не зря говорят: как постелешь, так и поспишь, то есть так и проживёшь. Она же никак не «постелила».

- По-моему, она где-то училась?

- На курсах работников почтовой связи. Но позднее. Почту стала по деревням разносить. Всё-таки работа. Мать, Валентину, устроила. Та за стариками да инвалидами в Артёмовке до сих пор ухаживает. Тоже заработок.

- А ваш тогда что-то раньше времени выпорхнул из города?

- Трудно учиться было, вот и явился.

- Да, - покачала головой Кузьмовна, - на науку ум большой нужен, а если его нет тут, - постучала она казанком указательного пальца по своему лбу, - то отсюда, - похлопала ладонью по своей мягкой ягодице, - не возьмёшь.

- Не знаю, чего у него не было, - обиженно вздохнула Татьяна Павловна, - но дома заявил: «Не моё призвание – учить в школе ребятишек». Отец, конечно, из себя вышел, дескать, сколько денег за учёбу высадили зря. Мы, мол, не богатые, как Тамаркины родители. Припомнил ему, что с этой Тамаркой на дискотеки выпивши ходили. «Скажешь, твоё призвание – вино пить?» - ругался он.

- Я слышала, что Тамарка в то лето вообще ни в какую академию не поступала. В городе повстречала какого-то выгодного жениха, познакомила его со своими родителями и тоже выскочила замуж. Свадьбу в Тюмени сыграли. А вы такую невесту прокараулили.

- Кто знал, что она так быстро головой взвильнёт? Как говорится, окоротишь так не воротишь. Высказала я обиду её матери. А та: «Хороший товар долго не лежит. Ну а то, что не стала учиться, так большие деньги можно и без академий зарабатывать. Вот у нас с мужем даже среднего образования нет». А потом с усмешкой посоветовала: «Пусть твой сынок берёт залежалый товар, с каким-нибудь изъяном».

Игорь, конечно, переживал. А тут ещё на работу никуда не мог устроиться. В Пестовом дружков завёл. Стал в рюмку заглядывать. Помаялись… Ох, помаялись!

- Не надо было вожжи расслаблять. В таком возрасте, почуяв слабину, молодой человек может легко с пути сбиться. Ладно, хоть вином увлёкся, а не наркотиками, - запоздало советовала тёща.

- Слава Богу, армия помогла. Едва весеннего призыва дождался. Год без него отдохнули.

- Он что, и после службы за старое взялся?

- А как устоишь? От чего ушёл, к тому и пришёл. На работу не берут, хотя в армии специальность электрика получил. Не нужны такие. И подходящих девок ни в Артёмовке, ни в Пестовом нет. То молоденькие, то «залежалые». На всю округу из его ровни – одна Ольга. Но мы не хотели видеть её в снохах. Наверное, и Валентина была против. А у них возраст – только женись. Встретятся на улице – болтают, смеются.

Но мы своему сказали: «Помешкай, какая-нибудь залётная пташка подвернётся, да ещё с хорошим образованием. Приезжают же в Пестово девки в гости, в командировки. Присматривайся. Ты – парень рослый, видный – заметят».

- Это он тогда ревизоршу и заприметил? Как её?

- Светлана… Чтоб ей пусто было. Всю биографию у парня испортила.

- Видела я эту красавицу в магазине у Ивановых. В товарах копалась. Тоже высокая, славная. Одета по-модному, накрашена. Сама как товар для продажи.

- Она в торговой инспекции работала, потому и в товарах копалась. Снаружи наряжена да накрашена. А нутро-то, прости господи… Но в душу не заглянешь. Вот такую и увидел её Игорёк. Сразу между ними будто искра проскочила. Потянулись друг к другу. Вечером домой приводил. Поужинала, вина выпила. Рассказывала о своих приключениях в командировках, об ужинах в городских ресторанах. Оказалось, туда её приглашали торгаши, магазины которых она проверяла. Задабривали, вином угощали, чтобы всё было шито-крыто. Никаких недостатков, никаких штрафов.

- Теперь, милочка, - остановила рассказ тёща, - многие так стремятся жить, стараются выгоду получить от своей работы и службы. Где подарок, где угощение, а где – взятка.

- Нам с Володей такая жизнь не поглянулась. А Игорь засобирался со Светкой в город: договорились пожениться. Она поманила, мол, и жить и работать там есть где. Не отпускали, отговаривали. Упёрся: «Поеду!». Перекуковала меня тогда эта ночная кукушка!

- Вот и пойми вас, родителей, то залётную пташку ждали, то вдруг воспротивились.

- Воспротивились. У меня сердце чувствовало: не поживётся ему с ней. Так и вышло. Шибко разными оказались.

- Расписывались?

- Не расписывались. Свадьбу, правда, сыграли. Там, в городе.

- И детей не было?

- Какие дети при ихних отношениях? Мы с Володей к ним ездили несколько раз, нагляделись. Он с работы домой, а её нет. То в командировке, то в ресторане, то у подруги. Заглянет и снова уходит.

При встрече, бывало, скажу ему: «Бери свою сумку и приезжай обратно в деревню». А он: «У меня – жена». А я: «Жена не стена, можно и отодвинуть».

- Я так думаю. Если Игорь жену ту любил, то надо было помочь семью сохранить, тем более чувствовали, что ещё не крепко склеилась. Хоть и говорят: не нужно беде кланяться пока она за углом. Нужно! Надо помогать, советовать, уговаривать, стыдить, ругать, хвалить и, может, устроится.

- Ой, да всё это, Кузьмовна, делали, но без толку. Светка, она такая, как поле без огорода: никаких границ не знает. У неё всё один ответ: «Вы, деревенские, ничего в городской жизни не смыслите и не указывайте». Отступились.

Игорь почти год терпел, не выдержал. Прошлой весной вернулся домой без предупреждения. Первыми его на улице встретили Валентина с Ольгой. О чём разговаривали – не знаю.

Вечером после ужина, когда немного захмелел, вдруг поднялся и сказал:

«К соседям схожу. Приглашали».

Язык не повернулся отговорить, хотя была против того, чтобы пошёл. Ещё от только что случившейся истории не отошла, а тут новая назревала. Вот, думала, опять на сына хомут набросят. А что набросят – не сомневалась. Ольга ведь давно по мужской ласке тосковала: возраст своё брал. А тут ещё Володя попросил: «Дверь запри – до утра не явится». Но мы даже спать не уклались, как «гость» домой постучался. Объяснил: «Отказали: нетрезвый».

- Валентину, милочка, можно понять: люди в деревне каждый шаг человека видят, каждое слово слышат. А тут – мужик с ночевой пришёл! Зачем им такая слава, особенно дочери!

- Дня три Игорь избегал встречи с соседями, стеснялся. В окно поглядит, как Ольга по улице идёт, и завздыхает. Потом вечером сказал: «Пойду за прошлый раз извинюсь». Вернулся не скоро. Повеселевший. Ольга его простила и попросила больше не выпивать. Просила по-хорошему, душевно. Тогда-то он и дал ей слово: «Брошу!». И она поверила. Поверить-то поверила, но проверила.

Где-то в начале июля, в самую жару, связисты собрались на природе отметить профессиональный праздник. Ольга договорилась привести туда Игоря. Едва успела пригласить его на вечер, как он сразу же рванулся к ней. Потом подробно, не стесняясь, довольный, рассказывал мне, как его встретили соседи.

В избу не вошёл, а вбежал без стука и обомлел. Ольга в одном купальнике неторопливо расхаживала по комнате и, увидев Игоря, спокойно кивнула на диван: «Посиди, оденусь». Также, не спеша, стала расчесывать после бигудей кудряшки русых волос перед зеркалом, затем начала навешивать серёжки на уши. Он заворожено разглядывал её стройную фигуру и делал открытия. Прежде она была какой-то плоской, угловатой, а тут из-под лифчика выпирали пышные груди, покачивались округлые ягодицы, твёрдо ступали прямые, словно точёные ноги, белели широкие упругие бёдра, при наклонах легко изгибалась тонкая талия.

Вдруг из кухни неожиданно выглянула Валентина и пристыдила дочь: «Ты что же, бесстыдница, перед парнем задницей вертишь?» А Ольга ей: «Это же Игорь. Он – женатый, мужик. Не такого насмотрелся». А сама ему подмигивает, загадочно улыбается. Мать ворчала, что в своё время в таком виде стеснялась не только парню показаться, но и собственному мужу. И вообще, о муже плохо отозвалась. Мол, знала бы, не связывалась с ним. А Ольга будто бы засмеялась и намекнула Валентине, что хочет замуж.

- Оно, милочка, - вздохнула Кузьмовна, - в мире все века так было: бабы каются, девки замуж собираются.

- Потом Ольга стала платье гладить да примерять, а Игоря просила «молнию» то застегнуть, то расстегнуть…

- Ну, значит, наглотался твой Игорь слюны, суетясь возле такого «мёда». Поди во рту не раз пересыхало…

Яков ЧИСТЯКОВ

(Окончание следует.)