ПЕРЕСЕЛЕНЦЫ. СТО ДВАДЦАТЬ ЛЕТ СПУСТЯ. Часть 13

ОСИНОВСКАЯ МАДОННА

       Часть первая

В 1937 году у белорусов-переселенцев Ермаковской округи отняли церковь, но не отняли веру. Они и дальше понесли свой крест, понимая, что надеяться теперь придётся только на себя да на Бога. И никто, никакая власть не могла запретить им этого.

Всё, что с собой принесли белорусы с малой родины в Сибирь, они берегли свято. И обряды, которые совершались ими в разные времена (особенно в годы гонений на церковь), сохранились до наших дней, как и память о том, как это было там, на их далёкой родине в Беларуси.

К счастью, ещё живы свидетели и очевидцы многих событий, происходивших в переселенческих посёлках в разные годы Советской власти. Кого-то из них я нахожу сама, и многие, особенно старожилы, откликаясь на мои звонки и просьбы, стараются помочь, делятся своими воспоминаниями или рассказами о своей жизни и жизни своих дедов и прадедов.

Мне дорого это общение, я благодарна им за отклик на мою исследовательскую работу. Порой я так дотошно и подробно их расспрашиваю (пусть они простят меня за это), потому что бывает важна каждая деталь того или иного события, известного только им. Уточняя и анализируя те или иные факты, мы вместе с ними по крохам воссоздаём неизвестные прежде страницы нашей общей истории.

В моих блокнотах и диктофонных записях есть немало рассказов и об обрядах, и о крестных ходах, что совершались в белорусских деревнях Ермаковской округи вплоть до середины семидесятых годов прошлого века, и я с удовольствием этими историями делюсь. 

Сегодняшний мой рассказ посвящён не только истории уникального обряда «Свеча», что пришёл из Беларуси в Сибирь вместе с переселенцами более ста лет назад, но и людям, что сберегали его в разные времена и хранят до сих пор.

Обряд этот жив. Он совершается сейчас только в одном из существующих ныне четырёх белорусских поселений на территории Викуловского района деревне Осиновке, а проводится он в дни православного Рождества.

Его широкая ныне известность наступила только в начале 90-х годов прошлого столетия, когда власть в стране повернулась, наконец, к духовным ценностям. Однако так было не всегда.

Интерес же до той поры к местечковому – и только осиновскому! – действу тогда, в начале 90-х, невольно пробудили две женщины, о которых, справедливости ради, я расскажу в первую очередь.

Одной из этих женщин была моя землячка, уроженка села Ермаки Валентина Дмитриевна Михиенко, бессменный и поныне руководитель знаменитого на всю область (и не только) Викуловского народного фольклорно-этнографического ансамбля «Вячорки», а второй – тюменка Лилия Васильевна Дёмина, ныне директор Тюменского государственного института культуры и руководитель теперь не менее знаменитого, чем «Вячорки», ансамбля «Росстань». К слову сказать, «Росстань» – коллектив профессиональный, он объехал много стран, знакомя мир с народным творчеством сибиряков. Но Лилия Дёмина не забывает и о родной тюменской земле: давно снискал добрую славу организованный ею областной фестиваль «Сибирские родники», благодаря которому она продолжает и продолжает открывать многогранные таланты тюменцев.

И так бы осиновский обряд, наверное, и оставался мало кому известным, не встреться в конце восьмидесятых они, Валентина и Лилия. Однако судьбе было угодно, чтобы они не только встретились, но и совпали в своих интересах к народному творчеству, к песенному фольклору, народным традициям и обрядам…

А начиналось все так.

В августе 1989 года Лилия Дёмина, тогда юная выпускница Ленинградского института культуры, с группой студентов Тюменского училища культуры приехала в Викуловский район – собирать по деревням местный фольклор. В Викулово она познакомилась с Валентиной Дмитриевной, а та, показав ей мастерство своих «Вячорок», рассказала не только о белорусских народных песнях, исполняемых её коллективом, но и о живых носителях этих песен – самобытных старухах, проживающих в деревнях Ермаки и Осиновка.

Валентина Дмитриевна – настоящий потомок белорусских переселенцев. В её родословной пересеклись сразу четыре фамилии самоходов: по матери она из Юрковых и Слепченко, а по отцу – из Жариковых и Тимощенко. Так что кровь в ней течёт стопроцентно белорусская!

Одной из ермаковских певуний, с кем познакомилась Лилия в тот первый свой приезд, была мама Валентины – Татьяна Тимофеевна Грещенко, от которой Валя унаследовала любовь к песням своих белорусских прадедов и продолжает нести её всю свою жизнь.

Вот тогда и пригласила Валентина тюменцев в свои родные Ермаки послушать этих старух. Но не только за этим. Ещё рассказала она юной Лилии и о белорусских обрядах, что сохранились в этих деревнях. И в Осиновку её привезла – поклониться иконе «Свече», и чтобы услышала Лилия из первых уст историю необычного обряда, связанного с этой иконой. 

Лилии тогда очень понравились и наши деревни, и старухи, и песни, и рассказ об обряде, да так, что совсем скоро, на Рождество 1990 года, она опять привезла своих студентов.

Как вспоминает теперь Валентина Дмитриевна, тогда, во время проведения обряда у самой иконы вдруг невероятно низким голосом запел один из студентов Лилии – юный Олег Слинкин. Духовные песни он исполнял так проникновенно, что местные старухи, проводившие обряд, ахнули: им показалось, что пел настоящий церковный певчий! Можно сказать, что тогда он омыл своим пением осиновскую святыню…

А ещё через год в Осиновку на Рождество вместе с неугомонной Лилией Дёминой прибыли съёмочная группа Тюменского телевидения и областные журналисты.

Репортаж о праздновании Рождества 1991 года и обряде переноса Свечи в Осиновке тогда увидела вся Тюменская область. Викуловская газета «Красная звезда» тоже в те дни опубликовала свой первый репортаж об этом событии, и для этой, нынешней моей статьи любезно предоставила сегодня один из архивных снимков того рождественского дня 1991 года.

 Вот так, с лёгкой руки этих двух удивительных женщин – Валентины Михиенко и Лилии Дёминой, одержимых и по сей день народным творчеством, мало кому известное за пределами Осиновки местечковое событие со временем превратилось в культовое. Будем благодарны им за это.

За минувшие годы об этом уникальном обряде был напечатан не один десяток материалов, снят не один фильм, но интерес к осиновскому чуду не иссякает. И Осиновка, хранительница этого чуда, превратившаяся сегодня, увы, из некогда большого села в маленькую деревушку всего в двенадцать домов, каждый год оживая в Рождество, с самого раннего утра готовится ко встрече и распахивает свои объятия всем желающим.

С тех пор, вот уже тридцать лет подряд, каждый год в Осиновку на Рождество устремляется огромное количество желающих прикоснуться к святыне – иконе «Воскресение Христово», поклониться ей, и с каждым годом таких людей становится всё больше.

Только что же знают они, гости, да и нынешние жители Осиновки о том, благодаря кому и вопреки чему, каким событиям, эта икона выжила в лихие годы богоборчества и кому благодаря этот обряд совершается вот уже более семидесяти лет?

С чего и с кого начиналось почитание иконы «Воскресение Христово» в праздник Рождества Христова и почему в народе он известен как обряд переноса «Свечи»? Да и откуда он пришёл, сей обряд, на землю сибирскую?

Историй, написанных об этом, я прочитала немало. Однако зачастую в них повторяется одна и та же версия, переписываемая и пересказываемая из года в год, лишь изредка добавляется к ней тот или иной придуманный штрих.

 Не удовлетворившись прочитанным и услышанным об обряде и иконе в полной мере, я попыталась во всём этом разобраться сама. А насколько мне это удалось, судить вам, дорогие читатели газеты.

ИСТОКИ И ИСТОЧНИКИ

Мой путь к осиновской иконе «Свече» и к обряду, с ней связанному, был долгим. Но начался он вовсе не в Осиновке, а в Беларуси. В той самой первой поездке 2017 года, когда мы с ермаковцами – потомками переселенцев, побывали на родине наших предков-белорусов в селе Рогинь Буда-Кошелевского района, благодаря замечательному проекту «Вяртанне». (Материалы о проекте не так давно печатались в газете «Красная звезда»).

Апофеозом этого проекта стала тогда экскурсия в Ветковский музей старообрядчества и белорусских традиций им. Ф.Г.Шклярова в городе Ветка, и продолжившаяся затем в Гомельском филиале этого музея, организованная Ольгой Александровной Лобачевской.

 О музее, поразившим не только меня, а и гостей из Ермаков, своими многочисленными предметами крестьянского быта, белорусского ткачества, богатством старообрядческих икон и книг стоит рассказывать, конечно, отдельно. А та первая краткая экскурсия по районному музею, удивившая меня многообразием экспозиций, запомнилась так, что я мечтала когда-нибудь снова вернуться туда, чтобы неспешно пройтись по залам, насладиться в полной мере этой удивительной сохранившейся стариной.

Именно там, в музее, я впервые в жизни и увидела обрядовый комплекс «Свеча», да не один, а целую экспозицию.

 Помню, остановилась, словно заворожённая, у этих экспонатов: такой невероятной красоты и убранства они были.

Тогда же, благодаря Ольге Лобачевской, организатору проекта «Вяртанне», я познакомилась с Петром Цалкой – молодым директором гомельского филиала музея. Общение с Петром продолжилось в Интернете, а потом мы, подружившись, встречались с ним не раз и в Гомеле, и в Петербурге. И одной из тем этого общения всегда была, естественно, тема обряда переноса иконы «Свеча».

От Петра я узнала, как не один год кропотливо собиралась их музейная экспозиция комплексов «Свечи». Он подолгу рассказывал мне, как организовывали музейщики (и по сею пору организовывают) тематические экспедиции по разным селам и деревням Гомельской и соседних с ней областей в поисках атрибутов обряда, как радуются каждой находке. Он говорил и о том, что Ветковский музей на протяжении многих лет не только исследует этот уникальный для Беларуси обряд, но и публикует об этом научные статьи и печатает книги, проводит выставки и читает лекции. И что обряд этот, зародившийся более пятисот лет назад в Беларуси, до сих пор жив и существует в некоторых деревнях Полесья и Поднепровья. А ещё, сказал Петр, их музейная экспозиция – в своём роде единственная в мире.

Мой интерес к обряду был так велик, что, вернувшись домой из той поездки, я стала собирать о нём информацию.

Интерес был не случаен: я знала, что в Сибири, в соседней с моими Ермаками деревне Осиновке такой обряд существует много лет.

Об осиновской святыне я кое-что и сама помнила из своей недолгой жизни в сибирской деревне Ермаки, но только самую малую малость, пожалуй.

 В пору моего детства, пришедшегося на конец шестидесятых годов, об осиновской иконе изредка говорили разве что только ермаковские старухи, однако каких-то подробных рассказов о ней от своей бабушки Ганны я никогда не слышала. Как и многие мои ровесники, я была пионеркой, потом комсомолкой, и совсем другим «богам» мы тогда поклонялись, а в Осиновку разве что иногда бегали в клуб на танцы. 

Но вспоминается мне сейчас, как раз в году, накануне Рождества, наш дом на Салыповке оживлялся: бабушка собиралась «на Свечу». Из сундука ею доставалась пара тёплых юбок-андараков, белые фартуки, вышитые белорусским узором, чепцы и пуховая шаль, а с палатей снимались белые пимы-самокатки. После примерки выбранный и отутюженный наряд бабушка развешивала на единственном в доме венском стуле. Всё было готово к празднику.

Ранним рождественским утром к дому подъезжали сани, из которых выскакивал дядя Андрей.

В моей родне был такой уважаемый в округе человек, звали которого Андрей Матвеевич Мельников. Он был родным племянником моей бабы Ганны.

Дядя Андрей, будучи зачастую облачённым властью (в разные годы своей жизни он руководил то ермаковским колхозом, то сельским советом, а позже был пасечником, бригадиром и лесником), ранним рождественским утром запрягал в сани лошадь, укладывал в них охапки соломы, поверх которой стелил тулупы и ехал по домам своих родных тётушек: Аксиньи Юрковой, Акулины Босяковой и Ганны Новиковой – моей бабушки. Все они были сёстрами его отца Матвея. Усадив старух в сани и укрыв их тулупами, он окольной дорогой вёз их в Осиновку на Рождество, поклониться Иконе да помолиться у неё. Женщины, что были помоложе, в Осиновку шли из Ермаков пешком. Дорога недлинная – два километра.

Что было там, на этом празднике, бабушка не рассказывала, а мы, её внуки, интереса не проявляли. В моей памяти запечатлелись лишь несколько коротких штрихов о возвращении бабы Ганны со «Свечи».

Однажды она принесла завёрнутые в холщовую тряпицу несколько свечных огарочков и попросила положить их за Божницу на кухне. Я удивилась и спросила, зачем же хранить эти огарочки, да ещё и за иконой? Бабушка пояснила, что огарки эти намоленные, и что они от огня и пожара наш дом оберегут. Я, помню, пожала плечами, не очень-то веря в их чудодейственную силу, но бабушку послушала. Вскочив на лавку, положила за Божницу завёрнутые в холщовую тряпочку огарки. В другой раз помню бабушка, вернувшись из Осиновки, принесла кусочек (скибочку – как она говорила) хлеба и сказала, что это гостинец корове Зорьке «от суроку».

Вот и все мои воспоминания, связанные с осиновской иконой и её чудесами, поклониться которой раз в году отправлялась вместе с сёстрами баба Ганна. 

Но что же это было за действо такое – перенос иконы, чему и кому благодаря оно происходило в те годы только в Осиновке и больше нигде, кроме неё, да и что это была за икона такая необыкновенная, практически никого из сельской молодёжи того времени, похоже, не интересовало. И меня в том числе. Тогда, в те шестидесятые годы, осиновской святыни я так и не увидела…

Впервые я увижу эту икону только в мае 2019 года, когда отправлюсь в сибирскую командировку вместе с учёным-этнографом из Тюмени Романом Фёдоровым.

 Однако этой моей поездке в Осиновку предшествовали многие важные встречи, события и дела, связанные не только с изучением жизни белорусских переселенцев в Сибири, но и тех обрядов, что принесли они с собой с далёкой родины.

На поиски информации обо всём этом первоначально я отправилась в Интернет – там сейчас можно найти всё, что душе угодно. И, конечно, за помощью я обратилась к профессионалам – специалистам в этом деле.

Однако отмечу, что я была далеко не первой, кто проявлял интерес к этому белорусскому обряду, проводимому в Сибири не одно десятилетие.

Справедливо будет сказать, что одним из первых интересантов к теме обряда был Михаил Иванович Босяков из Екатеринбурга. Известный на Урале, в Беларуси и в Сибири как Михась Босяков, он был потомком белорусских переселенцев Попковых и Босяковых. Его растила прабабушка – Елизавета Ивановна Босякова. Она, вкладывая в него всю свою душу, напитала его своей «белорусскостью» так, что он всю свою недолгую жизнь был одержим этим. В Беларуси, где он прожил совсем несколько лет, его до сих пор помнят и считают сибирско-белорусским самородком. Он был уникален. Я знаю, что многих белорусов (и не только их!) он покорил своим необыкновенным исполнением протяжных народных и духовных песнопений, покорил своим мастерством и умением не только шить национальные белорусские одежды, а и тем особым шармом, с каким он их носил. А уж как он говорил на белорусском языке...

Летом далёкого 1997 года он побывал в сибирских деревнях Ермаки, Еловка и Осиновка, и простенькой любительской видеокамерой отснял бесценные кадры из жизни сибирских потомков белорусов. Тогда в этих деревнях ещё были живы многие старожилы, и их воспоминания о жизни переселенцев легли в основу документального фильма Михаила. Есть в этом видеофильме и рассказы осиновских бабушек об истории иконы и самого обряда. Эту плёнку с уникальными видеокадрами, ставшую для меня большим подспорьем в написании сегодняшнего материала, прислала мне из Ермаков семья Ожгибесовых.

Ещё одним любительским видеофильмом, рассказывающим о том, как же проводился этот обряд в Рождество 1997 года в его родном доме в Осиновке, поделился со мной Иван Шарайкин, мой ермаковский одноклассник, которого несколько лет назад я разыскала в Украине, и мы с ним замечательно общались. Он был великолепным рассказчиком и многими воспоминаниями о своём детстве, как и о жизни своих предков в Осиновке поделился со мной. Но, к великому сожалению и глубокой моей печали, Вани недавно не стало.

Тот фильм о «Свече», что он успел мне прислать, был записан другим Иваном – Шевелевым, ещё одним нашим с Иваном Шарайкиным одноклассником, тоже, увы, очень рано ушедшим из жизни, но оставившим о себе такую память, как этот фильм.

Оба Ивана – и Шарайкин, и Шевелев – были не просто соседями по Осиновке, они были большими друзьями, и очень жаль, что их больше нет с нами. В сюжете этого фильма как раз и показан перенос иконы из дома Шарайкиных в дом Шевелевых…

Теперь эти фильмы, снятые Михаилом Босяковым и Иваном Шевелевым, можно считать достоянием потомков белорусских переселенцев в Сибири. Благодаря Интернету и социальным сетям сегодня их могут увидеть очень многие люди.

Согласно хронологии событий, ещё через пять лет, летом 2002 года, в исследовательской экспедиции по Викуловскому району, в Осиновке и соседних с ней деревнях побывает группа сотрудников Ишимского краеведческого музея им. П.П. Ершова. Геннадий Андреевич Крамор – учёный секретарь этого музея, тоже побывавший в той поездке, недавно узнав, что я занимаюсь темой обряда «Свеча», любезно согласился мне прислать свои экспедиционные материалы. В них я обнаружила несколько удивительных историй из жизни осиновской иконы, случившихся в послевоенные годы, записанных Геннадием Андреевичем со слов осиновских старожилов. Эти истории были напечатаны им в очерке «В краю медовых лип», опубликованном в альманахе «Коркина слобода» в 2002 году.

В том же очерке я нашла описание осиновской святыни – иконы «Воскресение Христово», сделанное Геннадием Крамором, которое считаю абсолютно профессиональным и, с согласия автора, приведу в этой статье.

Своими замечательными исследовательскими работами на тему обряда переноса Свечи со мною поделились учёные из Тюмени и Минска – Роман Юрьевич Фёдоров и Ольга Александровна Лобачевская. Они познакомились с осиновской иконой летом 2011 года. И оказалось, что их научный интерес к белорусскому обряду, широко распространённому в Беларуси, начинался именно в сибирской деревне Осиновка.

Ещё у меня есть очень ценная книга, посвящённая обряду, которая так и называется: «Iкона звалась Свячой…». Это подарок от её автора, Геннадия Исааковича Лопатина – ведущего научного сотрудника Ветковского музея старообрядчества и белорусских традиций им. Ф.Р. Шклярова, что в Беларуси. Лопатин много лет занимается изучением этого обряда, он объездил немало деревень Белорусского Полесья и собрал в этой книге множество живых историй и воспоминаний о нём.

Вспоминаю сейчас, как, встретившись с ним в Гомеле в марте 2019-го, рассказывала ему о своих сибирских белорусах, о деревнях, построенных ими в дремучей тайге, да об иконе осиновской. А он, слушая меня, вдруг достал с полки книжку и сказал: «Я слышал о вашей иконе Свече. Мне про неё в 2011 году ваш земляк рассказывал, Михась Босяков. Вот его история, читайте». И он открыл страницу книги «Iкона звалась Свячой…».

Удивительно, как тесен, оказывается, бывает порой этот мир!

И вот уже десять лет, как история сибирской иконы, благодаря Михаилу Босякову, известна в Беларуси. Невероятным он всё же был человеком...

В этом его рассказе, записанным Лопатиным, обнаружилось несколько любопытных моментов, неизвестных мне прежде, и касавшихся, возможно, более ранних периодов жизни осиновского обряда, чем нынешний.

Михаил, будучи очень дотошным, тогда, летом 1997 года, выведал, скорее всего, у осиновских старушек, какими же ещё атрибутами кроме самой иконы сопровождался этот обряд раньше. Чуть позже я обязательно приведу эти несколько важных моментов из его рассказа, ставшие тогда, в марте 2019 года, важными подсказками для продолжения моих поисков и находок на белорусской земле.

Ну а книга «Iкона звалась Свячой…», подаренная в Ветковском музее, стала с тех пор одной из моих любимых настольных книг.

И всё же главными помощниками в изучении этой невероятной истории обряда первоначально стали жители сибирских деревень Осиновка и Ермаки. Мне удалось отыскать нескольких старожилов – уроженцев деревни Осиновки, и их воспоминаниями, связанными с обрядом иконы «Свеча», я поделюсь.

Я искала истоки этого обряда, пришедшего в Сибирь там, на его родине в Беларуси, и нашла их. Такими же немаловажными, как и воспоминания осиновских старожилов, оказались воспоминания об обряде и иконах с ними связанными, услышанные мною от старожилов деревень Рогинь и Бушевка, что в Гомельской области, откуда родом были многие переселенцы в сибирские деревни Ермаки и Осиновку. В марте 2019 года мне удастся вместе с музейщиками Петром Цалкой и Александром Никитиным побывать в этих деревнях.

Так что этот сегодняшний материал можно считать коллективным творчеством.

Начну же я с рассказа о деревне Осиновке и её жителях, причастных к истории иконы «Воскресение Христово» и к обряду, в основе которого эта икона лежит много лет.

(Продолжение следует).